Я прочесал почти полную улицу, когда нашел его он забился в темный дровяной сарай, вжался в угол и захлебывался рычанием пополам со скулежом. Огненная стрела в затылке у меня растворилась, я теперь чувствовал плещущую от оборотня магию совершенно иначе точно в лоб дует слабый теплый ветер. Я смотрел в тусклые желтые глаза зверя и не видел в них ни капли человеческого разума, только страх. Страх, что бы там ни говорили, и у зверей, и у людей одинаков. Я перехватил клинок. Оборотень отчаянно рыкнул и бросился на меня.
Скорости оборотню его неестественная природа придала такой, что я еще в момент его прыжка, только когда он напружинил могучие когтистые лапы, понял я не успею рубануть его. Даже уже не успел. Он сейчас вгрызется в бок под приподнятым локтем, когда я начну заносить меч, повалит, рванет лапой останусь я жив или нет, зависит от прочности стражничьей кольчуги.
Оборотень взвился в воздух. Мне показалось, что ветер откуда бы ему взяться в сарае? с силой дохнул мне в лицо, ткнулся в лоб, раскрытую левую руку, в грудь. Я вскинул пустую ладонь и швырнул в летящее в меня мохнатое тело ощущавшуюся в ней прядь ветра. В мыслях вспыхнуло одно слово «стой!» И произнес я его не на наречии Этена, совсем нет. Я не знал, зачем я это делаю, но оно сработало так, как я и не мог ожидать зверь точно врезался в невидимую стену, откатился от меня, приложился спиной об дощатую стену и рывком вывернулся обратно в человека.
Это я потом понял, что он хотел всего лишь проскользнуть у меня под локтем и задать стрекача дальше. Потом когда дрожащий голый парень, чумазый, в длинных подсохших ранах вдоль спины, поднял на меня глаза и дрожащим голосом произнес:
Господин вы меня помните? Ведь помните же?
Рука с занесенным клинком точно каменной тяжестью налилась, опустившись вниз.
Я не смог ударить. Даже замах не завершил.
Я, господин, ничего никого не трогал правда. Это меня, а я нет! Клянусь!
А коза? глупо спросил я. В голове звенящей осенней мухой плескало «вы меня помните?!» Я помнил. Конечно, помнил дурачка на побегушках, безобидного глупого и нескладного Брена, почти бесполезного но и совершенно никому не мешающего. Помнил.
Человек-зверь тоскливо завыл не по-волчьи. По-человечески.
Я есть захотел тогда я так вышло! Не надо меня не надо мечом, не надо. Не надо, не
Я потряс головой, с силой потер переносицу.
И понял, что не смогу.
Я что-нибудь придумаю, но ты должен пойти со мной, Брен, я говорил не слишком уверенно, наверное.
Брен кивнул мне, настороженно поднялся. Прикрыл срам обрывками одежды вышел из сарая и даже не дернулся, когда я, ненавидя сам себя, но понимая, что иначе нельзя, вынул из своей котомки веревку:
Я должен тебе руки связать. Обматывай задницу своими лохмотьями и протягивай руки.
Наверное, я замешкался в этот момент. Потому что Брен, уже не в зверином, но человечьем обличье сделал то, что собирался еще там, в сарае вывернулся мимо меня и побежал, с каждым шагом переходя на все более размашистые прыжки, пока снова не натянул волчью шкуру и не скрылся вовсе. В этот раз его превращение не заставило меня морщиться от головной боли. Но теплый ветер я почувствовал снова. Значит, вот какая она, магия
Стой! Стой, хуже будет! безнадежно крикнул я.
Бесполезно.
Брен, как рассказали мне потом ребята со стены, не останавливаясь, удрал из города и побежал дальше, мимо садов, через поле, в ближний лесок.
На следующий день мы всей Стражей возглавил нас лично лорд Галвэн отправились прочесывать лес. С нами были и два мага тоже лорд настоял. Оборотень, накануне подранный собаками, испуганный и, прямо скажем, не слишком хорошо соображающий, не мог уйти далеко.
Он и не ушел. Нашли его не мы, но я успел взглянуть.
Волки, лорд. Это их земля. Волки не любят нахальных чужаков на своих охотничьих землях. Волки, как бы это не прозвучало, блюдут границы они не ходят к нам, где хозяйничают наши собаки и мы. И не прощают тех, кто вторгся к ним. Особенно ночью. Особенно в сезон Большой Охоты осенью самое время нагулять жир перед холодами, вещал один из магов. И наш оборотень, а точнее, человек в нем, не понял, что хотели от него чужие злые звери. И они его
Да, подумал я. И они его убили. Ослабевшего после драки с собаками в саду, напуганного, пахнущего безумием. Собаки охраняли сад. Волки охраняли лес. Как я охранял от него город, точно так же. Только я не смог а они да. Наверное, они были правы. Тем, что не знали жалости. И вот он, не нужный никому ни зверям, ни людям пытался превратиться в человека обратно, уже умирая. Это я видел и без пояснений мага. Выкрученные из суставов конечности, клочья шерсти по всему телу, звериная вытянутая челюсть на вполне человеческой во всем остальном голове. Пальцы, серые и длинные, с когтями и в черных волосках и розово-грязная исцарапанная ладонь.
Знаете хоть, кто это был? Галвэн в упор посмотрел на мага, обрывая его болтовню
Брен, мальчишка-помощник скорняка. Лавка у них на Озерной улице, сухо уронил я. Я его вчера упустил. Я вам докладывал, лорд.
Помню, после секундной заминки ответил тот. Ну что, сожгите его, как человека, что ли. Он, в конце концов, хоть под конец, но сделал свой выбор.
В точку. Как же удачнее не скажешь.
Я тяжело вздохнул.
На душе было невыразимо мерзко почему-то, хотя я не сделал ничего, что могло бы заставить меня стыдиться.
Позже мне это подтвердят и друзья, и капитан, и сам Командующий.
Но я часто вспоминал этот случай, и каждый раз со все теми же чувствами.
Глава 3. Слухи и домыслы, правда и дорога
Служба, меж тем, как и привычная размеренная жизнь, продолжалась.
От чего бы им не продолжаться, в самом деле?
Даже пропавший паренек-садовник нашелся правы были мои товарищи, он попросту сбежал искать лучшей жизни, однако не преуспел в своих чаяниях. Без денег или заметных умений сложно куда-то устроиться, последних у него не обнаружилось, а воровать наш беглец не пожелал ну или не сумел. В общем, помыкавшись с пол-луны, он понял, что нет разницы, где собирать яблоки или копать грядки под душистые коренья, а в родном Д'Лагрена все же как-то уютнее и привычнее. Вернулся, в общем, сам он. Тут бы поэт сказал «покрытый стыдом», но нет, насколько я слышал, нет. Наверное, это и правильно.
А я же после случая со злополучным оборотнем приобрел довольно удивительную репутацию. Меня стали больше уважать, что ли во всяком случае, горожане охотнее приветствовали при встрече, а другие стражники больше прислушивались к моим словам и мнению. Во всяком случае, репутация стражника с отменным чутьем на странное приклеилась ко мне не слабее давешнего прозвища.
Что же я действительно кое-что вынес из произошедшей истории.
Это чувство плещущего в лицо теплого ветра, который не ветер. Магия, которая течет через все в этом мире я мог ее чувствовать. На самом деле мог. И это было вдохновляющее чувство, а не мучительное, как по началу. И очень знакомое.
Я знал, что останусь стражником, но само чувство было хорошее. Словно я себе вернул часть себя наверное, как если бы вспомнил что-то важное и хорошее.
Только вот память по-прежнему покоилась под солеными волнами моря, полощущего берега Марбод Мавкант и, видимо, там и останется.
Что же, пусть так. Жизнь, как я сказал, не останавливалась
И в ней хватало своих, новых забот, текущих неостановимой чередой.
Кончилось лето, а за ним и осень и праздник сидра, и осенняя поздняя пора прокатились по-над городом, как катятся волны по прибрежным камням неостановимые, в соответствии с порядком бытия. И вроде похожи волны, как и тысячи до них были и все же разные. Да только оглянись назад волны. Сходны меж собой до неотличимости. Пока она катит ты знаешь, чем отличается от прошлой, но все сглаживается и забывается.
Я плохо помню, но я видел много осеней. И зим мягких, посыпанных пушистым снегом или вовсе почти бесснежных, словно замерших, с листвяной прелью под ногами в садах, колким инеем на бурых краях опада и сухих травах, с буйным ветром в день, когда зима сменяет осень и густым снегопадом в день ее середины Этенская зима была такой.