Я закопал свою старую одежду на дне шкафа в моей комнате, что отвели мне при гарнизоне пригодится разве что надеть, когда стану крышу чинить, если после дождя прохудится, да для какой работы еще. Подстригся по примеру Тезвина оставил волосы до плеч вместо той косы, что была при мне поначалу, и стал носить их на пробор сбоку. На прямой сейчас мне не особенно нравилось, ибо от удара по голове, что я заработал при кораблекрушении, на лбу, у самой границы роста волос, остался совершенно неромантический круглый шрам он через пару лет сойдет, конечно, но пока что красоты мне эта штука не добавляла. Болотницы с ним, подумал я, не болит и славно. Носил чаще всего форму да на жалованье разжился еще кое-какими вещами, впрочем, без особого рвения. Вещи меня интересовали мало, мне хватало того, что есть. Порой я покупал книги когда оставалось время их читать. Добром не оброс, зато знакомствами вполне.
Узнал город не вдоль и поперек, конечно, но неплохо в конце концов, старые города до последнего закоулка могут знать только те, кто прожил в них всю жизнь. Я же провел в Д'Лагрена всего-то три луны пока что. Три луны! Иногда мне казалось, что почти пол-жизни, но я никогда не забывал настоящего положения вещей. Море швырнуло меня на этенский берег в самом начале лета, сейчас же оно клонилось к исходу. В полях пшеница налилась светлым золотом, а те самые сады за городом в самом деле гнулись к земле от яблок, и яблоки те были сладки и краснобоки, и царили на рынке, как перед ними вишни и ежевика. Мальчишки сменили шесты на корзины, и каждое утро, я знал, собирали падалицу из нее наварят сидра, и по осени будет целый фестиваль этого напитка, по всему Этену, не только у нас.
Мне нравилась моя новая жизнь.
Даже когда выдавались дежурства вроде сегодняшнего муторные и тяжелые.
Это с моих слов сейчас можно подумать мирная тихая заводь, а не страна, живи себе, в ус не дуй! Как бы не так в любой заводи не обойдется без змей или зубастых рыбин, так и норовящих оттяпать что получше. Иными словами и разбойники встречались в наших краях, и буйные наемники, едущие на север или же с севера, оттуда, где неприветливый Аскалон и горные перевалы, и пронырливые тхабатские жулики своих, местных жуликов хватало тоже.
Впрочем, жулики это неизбежное зло в нашей работе. Стража вечно разбирается с этой напастью где бы эта стража не обитала.
Позднее лето. Под утро ложится глубокий, густой туман близ города полно озер, и с моря все сильнее тянет влагою. Я пол-ночи ловил ушлого взломщика, устал и взмок, как беговой жеребчик, но дело сделал сам пред очи лорда Галвэна не повел его, сдал встреченным в переулках Тезвину и Ронану. С поимкой до туманов я управился, и это славно. Сейчас мне ужасно не хотелось торчать в крепостных стенах, а необходимые бумаги я напишу, когда хоть немного отдохну. И лучшего отдыха, чем спокойное, неспешное патрулирование укрытых наползающим призрачным молоком улиц, я себе не мог сейчас пожелать. Только вот я ошибся на счет «тихого». Оставалось всего с пяток лучин до окончания моей смены, а туман загустел до такой степени, что я едва видел вытянутую перед собой руку, когда я споткнулся о что-то мягкое и тяжелое. В нос остро шибануло горькой солью и ржавчиной и тяжким духом убоины. «Что-то» совсем недавно было живым. Под ногами глянцево взблеснула темная лужа, чуть дальше раскинулись какие-то перепутанные толстые веревки, мокро отливающие скупым бликом требуха. Под ногами у меня валялось мертвое тело, и кровь, и внутренности курились паром мертвое недавно было живым.
Дохлая коза, леший побери, выругался я от неожиданности, убрав руку с эфеса меча.
Я хотел было окликнуть кого-нибудь, да погромче, но острый, пронзительный крик прорезал туманную тишину. Потом раздался топот, я вновь схватился за оружие.
Но оно не понадобилось. На меня выскочила парочка перепуганных горожан парень и девушка, молодые, чуть ли не подростки.
Там! Там, господин стражник! Мертвая голова на углу валяется, и кровь кругом!
Я двинулся за ними девушка едва ли не заикалась от испуга, парень храбрился, но тоже явно был под впечатлением. Его, впрочем, хватало на то, чтобы указать тот проулок, где обнаружилась голова. Я успел передумать уйму всякого, пока шел за ними.
Коза. Дети, э, граждане свободного Д'Лагрена, это коза, я чуть не рассмеялся от облегчения, когда обнаружил указанную голову. Там в улице, где вы меня нашли, собаки загрызли козу, и вот наверняка оттащили голову вы слышали что-нибудь?
Нн нет, господин Ру Рудольф, верно? паренек меня, оказывается, узнал. Мы не особенно прислушивались, так вышло. Я провожал Энору домой, мы болтали обо всяком, пока она не
Не наступила в лужу крови, закончила девушка, наконец совладав с собою. Я удивилась почему мокро? А потом мы увидели, что это голова
И побежали. И не рассмотрели, что она козья, закончил я, усмехаясь самым дружелюбным образом. Давайте я провожу вас, что ли. Обоих.
Мы на одной улице живем, парень кивнул.
Молодец, не стал изображать героя, подумал я. Я бравировал перед ребятами, потешаясь над их страхом козьей головы, но про себя думал совсем не об этом. Что за собака такая разодрала козу бесшумно? Или это я просто настолько провалился в собственные мысли, что не слышал возни? В любом случае, не слишком хорошо, когда по городу носится собака, грызущая чужой скот. И что скот болтается в ночи по улицам тоже не дело. Надо выяснить будет, чья это коза была.
Я довел парочку до их улицы, долго стоял и вслушивался в сонные скрипы и вздохи городского раннего утра ждал чего-то. Тихого цокота собачьих когтей или шумного дыхания. Или серой тени за белесым маревом. Мне было не по себе. Не страшно, нет это чувство напоминало назойливую соломинку под рубашкой, скребущую, щекочущую кожу то под лопаткой, то в боку, то в районе живота, пока ощущение не собралось где-то за ушами. Щекотка в мыслях, точнее, в самом преддверии мыслей и я не мог дать ей названия. Это было неприятное, тревожное ощущение и ужасно знакомое. Когда я вернулся за козой, ее уже не было. Зато у меня в мешке была голова. Мешок всегда болтался в сумке любого стражника, выходящего в ночную стражу мало ли зачем пригодится. Ну что ж, пригодился.
Надо спросить будет у Менгора, бывают ли у нас тут бешеные собаки. Если да, придется что-то с этим делать.
Продолжения «козьей» истории ни назавтра, ни через день не последовало Менгор хоть и не поднял меня на смех, но высказался в том смысле, что я излишне много придаю значения мелким происшествиям. После похвалил меня за поимку взломщика и посоветовал пару дней отдохнуть от ночных дежурств, списав подозрительность мою на утомление. А голову, хоть и не посоветовал выкинуть сразу, все же счел погрызенной обычной собакой покрутил, вздохнул и вернул мне со словами:
Вон, отдай служкам, пусть сожгут или закопают эту падаль. Ничего особенного если пес и был бешеный, он живо объявится, там и пристрелим. Из-за одной козы шум поднимать нету смысла, да и народ в городе не так уж и глуп поди еще сами отловят.
На пару с Тезвином мы все же выяснили, что козу убрать велел своим слугам хозяин ближайшего дома его разбудил поднятый перепуганными прохожими шум. Коза же принадлежала соседу предприимчивого горожанина. И больше никто, ничего и нигде не видел, не слышал и не знал.
Я готов был смириться с тем, что оказался излишне мнителен, и во всем согласиться с Менгором. Я да, но вот все та же соломинка, вертящаяся где-то у затылка нет.
Три дня я честно отдыхал от ночных дежурств. Скучал на стене, любуясь садами, рыжеющим к осени разнотравьем лугов и синей полоской горизонта, болтался по рынку, хрустя яблоками и пирогами с сыром торговцы часто подсовывали стражам угощение «просто так», а на самом деле в надежде, что нынче за их добром присмотрят получше, чем за чьим другим.
Пил вино с друзьями по вечерам, обсуждая сплетни пока в этих сплетнях не прорезалась снова тема загрызенного мелкого скота и каких-то бестолковых, хаотичных нападений на чужие дворы там пропала собака, сям пяток куриц, где-то в щепу изгрызли калитку или испортили корзину.