Не мог бы ты пояснить подробней? с фальшивой улыбкой спросил Чэнь Цзяси.
Внешне он сохранял маску равнодушия, но внутри он сохранял хладнокровие. О Тан Хао ему было практически ничего не известно, но судя по их короткой стычке у входа в Секту, он был не из тех, с кем стоит без причин связываться. Но он верил в собственное Дао алхимии, к тому же Тан Хао не совсем честно стал Мастером Шэнгуань, поэтому Чэнь Цзяси был абсолютно уверен в собственном превосходстве.
Все собравшиеся ученики Секты Великого Мрака смотрели на Ла Раи. Хань Бэй прищурилась, дабы скрыть блеск в глазах. Сейчас все внимание было приковано к юноше, даже красивая женщина рядом с Патриархом Великого Мрака с недоумением смотрела в его сторону. Для большинства учеников Секты Великого Мрака слова Чэнь Цзяси прозвучали весьма разумно.
У меня всего три вопроса, невозмутимо начал Ла Раи, Первый вопрос касается Истины. Ты упомянул солнце и луну. Безграничное солнце, по твоим словам, есть алхимическая печь, а яркая луна есть алхимический рецепт. Позволь спросить, кто изобрел алхимические печи, и кто придумал алхимический рецепт?
Грандмастер Тан, вы совсем ничего не знаете о Дао алхимии? рассмеялся Чэнь Цзяси. Древние наблюдали за безграничным солнцем и вдохновлялись им при ковке алхимической печи. Что до алхимического рецепта, древние обрели просветление у луны, а затем записали неисчислимое количество вариаций трав и растений. Поэтому я сказал, что безграничное солнце есть алхимическая печь, а яркая луна есть рецепт. Солнце и лунаэто кузница, порождающая всё сущее!
По толпе прокатился восторженный шепот. Ла Раи ответил в невозмутимой манере:
Безграничное солнцеэто небесное тело на небосводе, его слепящее сияние не позволяет увидеть остальные звезды. Когда древние смотрели вверх, они смотрели не на солнце, а на небо! Ты обвинил грандмастера Чжоу в желании поймать на крючок славу. Тогда ты, грандмастер Чэнь, лягушка на дне колодца, которая глазеет на палящее солнце, но не может увидеть небо, держащее в себе это самое солнце! Луна еще одно небесное тело, среди многих, его часто можно увидеть на ночном небе. Из-за существования темноты и света люди верили в постоянную смену ночного неба и светлого дня. В действительности среди всех небесных тел неподвижна лишь одна вещьсами Небеса! Ты сравнил грандмастера Чжоу с цветком влюбленным в собственный аромат. Я говорю, что ты, грандмастер Чэнь, человек узколобый. Ты, ничтожный алхимик, имеешь наглость заявлять, что солнце и лунакузница, давшая жизнь всему сущему! Раз уж ты выставляешь на всеобщее обозрение, насколько ты себя переоцениваешь, я, Тан Хао, так и быть объясню. Если солнце и лунаэто кузница, давшая жизнь всему сущему, тогда именно кузница Небес дарует жизнь бесконечным переменам солнца и луны!
Последняя фраза Ла Раи прозвучала, как раскат грома, который ударил Чэнь Цзяси в самое сердце.
Глава 17: Поединок Дао алхимии
Все до единого практики Секты Великого Мрака на огромной площади восторженно следили за происходящим. Последнее заявление ударило в них словно молния, словно громовой раскат он до сих пор гудел у них в голове.
«Кузница Небес дарует жизнь бесконечным переменам солнца и луны!»
Эти слова раз за разом звучали в головах присутствующих. Красивая женщина во все глаза уставилась на Ла Раи. Патриарх Великого Мрака рядом с ней потрясенно прикрыл глаза. Тишину нарушил возглас Чэнь Цзяси:
Ты
Чэнь Цзяси изменился в лице. Откуда ему было знать, что слова Тан Хао окажутся настолько резкими? Тезисы Ла Раи подобно острым клинкам вонзались в его сердце. Чжоу Дэкунь судорожно вздохнул, пытаясь унять дрожь в ногах. Он не испытывал ни капли счастья, на самом деле буквально пару секунд назад он не видел в словах Чэнь Цзяси ни одного изъяна. Но после заявления Тан Хао, глубоко внутри он знал, что юнец был абсолютно прав. Чэнь Цзяси сделал глубокий вдох, дабы собраться с мыслями.
Грандмастер Тан, ты застал меня врасплох, произнес он, не спуская глаз с Ла Раи. Вот только совершенно неважно, о чем ты говорил: о солнце и луне, о небе или о кузнице Неба и Земли. Алхимияэто путь. Все виды трав и растений могут быть переплавлены в целебные пилюли. Все духи и души могут быть переплавлены в дух пилюли! Сейчас я не согласился с тезисом Грандмастера Чжоу относительно неизменного «Я» и хранящихся в алхимических рецептах неисчислимых вариаций. Я ничего не говорил про упомянутые тобой бесконечные перемены солнца и луны. По моему мнению, алхимики должны постичь трансформацию собственного «Я». Только приняв эту трансформацию, становится возможным создать неисчислимое число вариаций. Только так можно говорить про бесконечное количество рецептов или переплавке существующих с древних времен бессчетного множества видов целебных пилюль.
Ты упомянул, что человек может создать неисчислимое число вариаций, невозмутимо отозвался Ла Раи, он вновь говорил спокойно и с расстановкой. Волосы стоящего на платформе юноши развивал ветер, отчего не все смогли разглядеть яркий блеск в его глазах. Неисчислимое число вариаций? Ветер и облака, гром и молниявсе они результат небесных перемен. Дрожь земли, растущие горы, текущие рекиэто результат земных перемен. Какое ты отношение имеешь к переменам Неба и Земли? Теперь с небес идет дождь по воле грандмастера Чэня? Грандмастер Чэнь, твоя воля заставляет горы вздыматься, или быть может по твоей воле они рушатся? Это мой второй вопрос. Однако можешь на него не отвечать, поскольку у тебя ничего не выйдет! На самом деле ты никакой не грандмастер. Даже если ты станешь им в будущем, ты никогда не будешь достоин заявить права на эти бесконечные перемены. Как сердце может хранить в себе бесконечные перемены Неба и Земли? Курам на смех! Ты такой же самодовольный и тщеславный человек, как Правитель Княжества Елан, что поспорил с Императором. Ты действительно себя переоцениваешь!
Ла Раи говорил это с издевкой в голосе, копируя манеру речи Чэнь Цзяси, когда тот публично пытался унизить Чжоу Дэкуна. Его слова прогремели подобно удару молнии, заставив Чэнь Цзяси скривиться.
Ты остер на язык! Очевидно, что я не это имел ввиду. Ты сильно преувеличиваешь мои слова. Я говорил о философии переплавки пилюль!
Философии? Интересно, расскажи поподробней.
Я говорил лишь о философии перемен, выпалил Чэнь Цзяси, Возьми лучшее из множества учений и, соединив их вместе, получи что-то свое. Вбери в себя лучшие аспекты твоего окружения. Удали лишний осадок, существующий в себе самом. Переплавляй пилюли так, как бы переплавлял самого себя! Достигнув совершенства, можно будет ступить на путь к вершине, где станет возможным применить всю силу перемен!
Собравшиеся ученики Секты Великого Мрака одобрительно кивали, похоже, многие были согласны с его тезисом. Поэтому Чэнь Цзяси продолжил голосом способным крошить гвозди и рвать железо:
Чем-то это похоже на художника, рисующего гору. Сначала он наблюдает за миллионом гор, после чего уже может нарисовать свою собственную. Гора из-под его кисти будет содержать в себе эссенцию ранее увиденных им гор, так рождаются настоящие шедевры! Также миллионы маленьких ручейков, слившись вместе, становятся великой и бескрайней рекой! Вот о какой философии я говорил. Собери лучшее из множества учений и соедини их в себе! Это мой путь, именно с ним я достиг Дао алхимии! он взмахнул рукавом и сверкнул глазами в сторону Ла Раи. Мне тоже любопытно узнать, какова философия алхимии у грандмастера Тана!
Его слова эхом отдавались в сердцах десятков тысяч учеников Секты Великого Мрака. Хань Бэй выглядела задумчиво. Чжоу Дэкунь, стоящий позади Ла Раи, полностью погрузился в себя. Выражение лица Ла Раи не изменилось, он посмотрел на Чэнь Цзяси и снисходительно произнес:
Художник наблюдает за миллионом гор, затем рисует одну, возможно, в этом случае в картине будет содержаться эссенция увиденных им гор. Однако нарисованная им гора ненастоящая. Она плод его воображения, она порождение веры художника в то, как гора должна выглядеть. В действительности, повидав на своем веку столько гор, он уже давно забыл, как выглядит первая увиденная им гора. Из его памяти уже давно стерлись воспоминания и ощущения того, когда он взглянул на свой первый горный пик. Миллионы ручьев, соединившись вместе, становятся великой и бескрайней рекой. Но эта река перестала быть ручьем, коим она была раньше. Теперь это обычное скопление воды, лишенное индивидуальности. Первый ручей, который мечтал стать рекой, уже мертв, убитый собственным желанием. Желание и стремления стали причиной того, что художник забыл свою первую гору, и тем самым саму причину, почему он изначально захотел нарисовать гору. В желании стать рекой ручей потерял самого себя. В процессе становления рекой, его воля слабела, пока вовсе не исчезла.