Он продолжил отвечать на вопросы, практически полностью отстранившись от внешнего мира. Он продолжал записывать ответы всё быстрее и быстрее. Никто не видел сияние лепестка золотого лотоса, пока Ла Раи соединял его с собой, выплавляя из себя более целостный золотой лотос! Если бы кто-то попросил Ла Раи остановиться, он бы наотрез отказался. Его глаза налились кровью. Иногда он останавливался, чтобы подумать, но так ни разу и не ошибся. Пока он записывал ответы, остальные затаив дыхание наблюдали за ним. Ван Фаньмин и семеро стариков пораженно переглянулись. Некоторые растения, которые описывал Ла Раи, даже у них вызвали бы немало трудностей. Для некоторых гибридов требовалось в разное время привить до десятка различных видов целебных трав, чтобы в конце вывести редкий вид. Ван Фаньмин и остальные начали беззвучно посылать друг другу сообщения:
Сто тысяч целебных трав, миллион вариаций, десять миллионов гибридовтри царства трав и растений. Если человек сумел освоить первое царство, значит его таланта достаточно, чтобы стать мастером-алхимиком
На всем Мертвенном Плато только Пурпурные Мастера Шэнгуань обладают достаточным талантом, чтобы освоить два царства. Три царства смогли освоить только три человека: грандмастер Лунная Пилюля и два других грандмастера! Это если не считать легендарных алхимиков Клана Ла, но кто уж о них сейчас вспомнит!
Насколько глубоки знания Тан Хао, когда дело касается трав и растений? Просто уму не постижимо! Он уже прошел первые два царства и приближается к третьему Если его навык в алхимии сопоставим с талантом травника, тогда он он сможет сотрясти Небо и Землю!
Не обязательно. У него просто нечеловеческий талант травника, но навыки алхимикаэто совсем другое дело. Но если он хоть немного разбирается в алхимии, тогда, даже не став Пурпурным Мастером Шэнгуань, ему точно удастся взобраться на вершину звания Мастера Шэнгуань!
Все будет зависеть от результатов испытания алхимии, а также уровня развитой у него целебной силы. Обычные мастера-алхимики при изготовлении пилюль получают около тридцати процентов целебной силы, только Мастера Шэнгуань могут извлечь более пятидесяти процентов целебных свойств ингредиентов. Пурпурные Мастера Шэнгуань могут извлечь семьдесят процентов целебной силы трав. На всем Мертвенном Плато только грандмастер Лунная Пилюля и два других грандмастера переплавляют пилюли, у которых девяносто процентов целебной силы! И только один грандмастер Лунная Пилюля может изготовить пилюлю со стопроцентной целебной силой, пилюлю, которая вобрала в себя всю целебную силу трав, пилюлю, которая не потеряла ни капли своей эффективности!
Слышал, при жизни грандмастер Золотой Лотос мог создавать пилюли, содержащие более ста процентов целебной силы, уму непостижимо! Его духовная энергия была настолько невероятной, что его пилюли превосходили собственные пределы!
Пока восемь стариков обсуждали Ла Раи, алхимики-подмастерья застыли словно громом пораженные. От одной мысли о невероятных способностях этого юноши у них кружилась голова. Девять финалистов тоже наблюдали за ним, некоторые с уважением и восхищением, некоторые с завистью и досадой.
Время шло, Ла Раи не останавливаясь отвечал на вопросы. Пока перед ним мелькали различные целебные травы, выражение его лица становилось все радостней. В его голову потоком лилась информация, а два лепестка золотого лотоса слились с ним на девяносто процентов, отчего место золотого лотоса Ла Вэя занял новый цветоклотос отца Ла Раи, Ла У Цзюня, который, ожидая своей очереди, начал медленно превращаться в золотой лепесток, сияющий ярким золотым светом. Разумеется, этого света никто не видел, ведь его прикрыло Хрустальное Зеркало Золотого Лотоса, радующееся такому подарку судьбы для своей досточтимой Госпожи Ла.
Глава 5: Мастер-алхимик
Тем временем, в другой части Секты Пурпурной Луны, на одиноком горном пике, в глубине Подразделения Лунной Пилюли, старик в позе лотоса наблюдал за алхимической печью, парящей перед ним. На нем был надет белый даосский халат, а его самого окружал аромат целебных пилюль. Взгляд старика был полностью сосредоточен на алхимической печи. Он обладал непримечательным лицом, но его чистые глаза походили на два глубоких озера. С первого взгляда его белый даосский халат выглядел совершенно заурядно, однако на каждом рукаве была вышита алхимическая печь. Старик выглядел невероятно старым, даже древним, словно жил уже очень долгое время. Не спуская глаз с алхимической печи, он улыбнулся. Невозможно было узнать глубину его культивации, но одно его присутствие рассеивало тучи и успокаивало ветра вокруг горы, казалось, пока он здесь, мир навсегда останется неизменным. Рядом с ним стояла невероятно красивая девушка в длинном пурпурном платье с розовым кружевом, только ее брови были слегка нахмурены. Это, конечно же, была Вэй Юйянь. Старик обладал непререкаемым авторитетом и пользовался всеобщим уважением в Секте Пурпурной Луны. Это был грандмастер, алхимик, чье имя звучало на просторах Мертвенного Плато уже тысячу лет. Два его ученика оставили его, чтобы самим стать грандмастерами. Имя его Лунная Пилюля!
Духи способны принимать разные формы, чем похожи на целебные пилюли, которых существует великое множество. В день достижения своего Дао старик взял себе имя «Лунная Пилюля».
У тебя получилось переплавить Пилюлю Тройной Сути? спросил известный на все Мертвенное Плато грандмастер Лунная Пилюля, скосив взгляд с алхимической печи на Вэй Юйянь.
Нет, мне снова не повезло, хмуро отозвалась она, Наставник, Пилюля Тройной Сути слишком сложная.
Она посмотрела на парящую алхимическую печь. Старик лишь хохотнул и покачал головой. Он посмотрел вдаль на огромную статую Совершенного Пурпурный Восток, в этот момент на его лице отразилась вся тяжесть прожитых лет. В конечном итоге он вновь переключил свое внимание на алхимическую печь. После паузы он сказал:
Твое сердце снедает беспокойство, ему не хватает решимости. Как я погляжу, ты до сих пор не поняла, зачем наставник попросил тебя переплавить Пилюлю Тройной Сути. В этом плане тебе есть чему поучиться у Сюй Цин и этого юноши.
Он указал на алхимическую печь, она сразу же затуманилась и превратилась в магический образ Ла Раи на площади. Стоило Вэй Юйянь заметить Ла Раи, как ее изящные брови еще сильнее нахмурились. Она узнала его и вспомнила, как по непонятной причине одно его присутствие чуть не вывело ее из себя, как оно наполняло ее сердце нестерпимым желанием вбить в него капельку здравомыслия. Даже спустя столько времени она не нашла объяснение этому странному порыву. Когда она увидела его сегодня, в ней опять возникло чувство раздражения.
На пути Дао алхимии, невозмутимо продолжил грандмастер Лунная Пилюля, Талант лишь подспорье. Непоколебимая решимость гораздо важней.
Взмахом руки он рассеял образ. Алхимическая печь вернулась к первоначальному облику.
Возвращайся, когда переплавишь Пилюлю Тройной Сути, тогда наставник позволит тебе покинуть Секту.
Дав понять, что разговор окончен, он закрыл глаза. Вэй Юйянь надула губы. Явно недовольная исходом, но бессильная что-либо с этим поделать, она топнула ногой, развернулась и ушла. По какой-то причине в ее разуме опять вспыхнул образ Ла Раи, а точнее Тан Хао, раздражение усилилось.
«Я выясню почему он вызывает у меня такую реакцию!»решила она про себя. Стиснув зубы, она превратилась в луч пурпурного света и растворилась вдалеке.
На площади, где проводился экзамен на звание мастера-алхимика, десятки тысяч пар глаз наблюдали за последним участником. По прибытию Вэй Юйянь вновь увидела Ла Раи и снова нахмурилась. Она осмотрела его с головы до пят, но в конце концов пришла к выводу, что никогда раньше его не видела. Но в этом незнакомце было что-то неуловимо знакомое.
Прошел день. Второй В конечном счете прошло три дня. Все это время Вэй Юйянь не спускала глаз с Ла Раи, но в конце она разочарованно вздохнула. Как и Ван Фаньмину, ей было знакомо третье царство трав и растений. Наблюдая, как Ла Раи щелкает вопросы как орехи, трудно было сдержать изумление. В конце третьего дня проекция перед юношей неожиданно вспыхнула. Больше она не показывала целебные травы. Юноша медленно поднял голову. Стояла гробовая тишина. Все не мигая уставились на проекцию перед ним. Ван Фаньмин потрясенно поднялся, как и остальные старики, в их глазах читалось явное недоверие.