Хватка склонилась над трупом. Кончик меча влажно блестел красным, и ей отчего-то вспомнились маки после дождя. Она выругалась. Шустрый ублюдок, почти ушел от удара. Пришлось бы тогда повозиться. Впрочем, если кидать ножички не обучен, долго бы он не продержался.
В толпе гадробийцев опасаться стоит разве что карманников. Сам по себе народ этот исключительно хрупкий, а потому заметить, когда тебя преследуют, труда не составляетесли только, конечно, тебя преследует не гадробиец.
Остывающий труп у ее ног принадлежал даруджистанцу. Капюшон, надо полагать, для скрытности, но, когда твоя голова маячит выше остальных, можно хоть с фонарем идти.
И все же Хватка нахмурилась. Да ты не простой головорез. Простые с такими кинжалами не ходят.
Песий дух.
Хватка убрала клинок в ножны и поплотнее запахнула плащтак, чтобы оружия видно не было. Если стража заметитотправят в тюрьму да еще дикий штраф заставят платить. Поудобнее перехватив сверток с лепешками, Хватка пошла дальше.
Ох Дымке не поздоровится
Зехан с Гиддином одновременно выхватили кинжалы и выскочили из своих ниш.
Гиддин вогнал клинки в спину высокому по самую рукоять. Ноги у малазанца подкосились, и он упал, забрызгивая все перед собой блевотой. Кувшин разбился, вино растеклось по улице.
Кинжалы Зехана пробили кожаный доспех второго, скользнули под ребра и пронзили оба легких. Убийца вынул оружие, и рыжеволосый малазанец повалился наземь.
Справа в шею Зехану вошло короткое лезвие. На булыжники он рухнул уже бездыханным.
Гиддин, склонившийся над малазанцем, поднял голову.
Сзади его схватили две могучие руки, одна зажала рот, втораяноздри. Внезапно легкие убийцы заполнились водой, он начал захлебываться. Руки сжались крепче. В глазах у Гиддина потемнело, и жизнь медленно покинула его.
Мураш, крякнув, выдернул меч, затем сапогом припечатал удивленное выражение на лице несостоявшегося убийцы.
Видал, как я прыснул блевотой? спросил Перл, скалясь. Разве не гениально?
Пасть закрой! рявкнул Мураш. Если не заметил, эти двое не грабители, которым не хватает на выпивку.
Перл, сощурившись, посмотрел на труп перед собой. Изо рта и носа у него текла вода. Напанец почесал бритую башку.
Ну да. Впрочем, все равно салаги. Мы заметили их дыхание с того конца улицы, Худ их побери. Когда те пьянчуги прошли, они замерли: стало быть, поджидали кого-то другого
Верно, нас. Я к тому и клоню.
Может, поспешим? отчего-то тревожным голосом предложил Перл.
Мураш подергал ус и кивнул.
Сотвори еще разок ту иллюзию. Шагов на десять впереди.
Полегче, сержант
Какой я тебе сержант? Все уже.
Да? Тогда какого Худа раскомандовался?
Хватка была вне себя от злости, когда вышла к корчме. Остановившись, она огляделась. Кто-то стоял на обочине через дорогу от двери, прячась в тенях. Капюшон надвинут, руки под плащом.
Хватка двинулась в сторону незнакомца.
Он заметил малазанку, когда между ними осталось десять шагов. Под плащом что-то зашевелилосьясно, напрягся. Из-за угла вывалилась компания гуляк, и, пока они прошли, Хватка сумела преодолеть оставшееся расстояние.
Неизвестно, чего ждал незнакомецможет, ругани или расспросов, но к мощному пинку промеж ног явно был не готов. Пока он медленно оседал на землю, Хватка подошла вплотную и приложила его кулаком по затылку, ускоряя падение. Мужчина с противным хрустом ткнулся лбом в брусчатку. Тело начали бить судороги.
Рядом остановился прохожий, вгляделся в того, кто корчится на земле.
А тебе чего надо? рявкнула Хватка.
Прохожий удивленно вскинул голову, пожал плечами.
Ничего, красавица. Правильно ты его, нашел где отираться. Будешь моей женой?
Пшел прочь.
Тот двинулся дальше, распинаясь о безответной любви. Хватка оглянулась, не выскочит ли кто-то еще из темноты. Никого не былонаверное, проглядела. Или, что вероятнее, за происходящим следили с крыши, вне досягаемости.
Мужчина наконец перестал дергаться.
Хватка направилась ко входу в корчму.
Едва она сделала шаг, как ее окликнули. Обернувшись, Хватка увидела спешащих к ней Мураша с Перлом, у каждого в руках по кувшину сольтанского. Мураш выглядел напряженным. Перл отстал на полшагаего внимание привлекло бездыханное тело на обочине. Какой-то беспризорник-гадробиец уже обшаривал карманы покойника в поисках ценностей.
Сюда, оба! рявкнула Хватка. И держите ухо востро!
Сходили, понимаешь, за покупками, проворчал Мураш. Как почуяли засаду, почти всю обратную дорогу шли под иллюзией
Бросив еще один взгляд на улицу, Хватка бесцеремонно подтолкнула обоих к двери.
Не здесь, кретины!
До чего паршивая ночка, с ума сойти! Так вышла из себя, что отшила единственного приличного жениха за двадцать лет.
Дымка заняла позицию прямо возле двери, за столикомкак обычно делала, когда чуяла неприятности. Подобно дыму, она растворилась в тени, только выставила вперед ногу, чтобы неосторожно вошедшие спотыкались об нее.
Шагнув внутрь, Хватка хорошенько пнула по вытянутой ноге.
Ай! Лодыжка же!
Хватка уронила сверток с лепешками на колени Дымке. Та охнула.
Мимо протиснулись Мураш с Перлом.
Тоже мне охранничек, фыркнул бывший сержант. Только и может, что «ай» да «ох».
Дымке уже было не до негоона разворачивала лепешки.
А ты слыхала, крикнула Хватка, устраиваясь за барной стойкой, ведьмы-рхиви плюют на сковороду, прежде чем кинуть на нее тесто? Какой-то древний ритуал обращения к духам
Да нет же, перебила Дымка, заворачивая упаковку обратно. Это для проверки. Если зашипит, значит, сковорода достаточно нагрелась.
Ну да, ну да, пробормотал Перл.
Хватка скривилась, затем кивнула.
Ладно, собираемся в кабинетевсе. Дымка, разыщи Молотка.
Не вовремя, откликнулась та.
Почему?
Штырь отправился в паломничество.
Значит, повезло.
Дымка осторожно поднялась и спросила, жуя лепешку:
Дукера звать?
Попробуй, сказала Хватка, подумав. Если он захочет.
Дымка покосилась на нее.
Ты что, кого-то сегодня убила?
Ответом было красноречивое молчание. Хватка с подозрением оглядела горстку посетителей: они уже не держались на ногах от выпитого, поэтому не смогли покинуть корчму с двенадцатым колоколом, как полагалось. Ни одного постороннего, только завсегдатаи. Сойдет. Махнув рукой остальным, Хватка направилась к лестнице.
В дальнем конце зала прокля́тый бард заунывно тянул какой-то малопонятный пассаж из «Аномандариса», но его никто не слушал.
Их триумвират считал себя новым поколением Правящего совета Даруджистана. Шардан Лимсамый стройный и высокий из троицы. У него обветренное лицо, выцветшие голубые глаза, крючковатый нос и безгубый рот, вечно опущенный, словно в нем заключено непреодолимое презрение ко всему миру. Левое запястье чуть ли не вдвое мощнее правого и иссечено шрамами, гордо выставленными напоказ. Он смотрел на Вазу так, будто ему не терпелось спросить у мужа, когда же наконец придет его очередь ей пользоваться. Этот взгляд лежал на горле ледяной хозяйской хваткой. Мгновениеи он с тенью усмешки отводит глаза, тянется за кубком, оставленным на каминной полке.
Напротив Шардана Лима, по другую сторону потухающего камина, поглаживая длинными пальцами кладку из древних каменных орудий, стоял Ханут Орр. Он ублажал половину благородных дам Даруджистана, при условии что они замужем или по крайней мере лишены девственности. В нем действительно было это возбуждающее сочетание опасного шарма и владетельного высокомерия, перед которым не могли устоять даже иные благоразумные женщины, хотя прекрасно знали, с каким наслаждением он наблюдает, когда любовницы валяются у него в ногах, моля уделить им хотя бы толику внимания.
По левую руку от Ханута Орра, развалившись в любимом кресле и вытянув ноги, сидел муж Вазы. Покачивая кубок, он задумчиво разглядывал, как гуляет по стенкам вино цвета голубой крови.
Дорогая супруга, лениво протянул Горлас, выход на балкон освежил вас?