Впрочем, иного поведения от Молотка никто и не ожидал. Отставка здорово его подкосила, и веры в то, что в жизни целителя взойдет солнце, было ровно столько же, сколько и в то, что Худ не досчитается жертв. С другой стороны, а другим разве легче?
И вообще, какой прок угнетать себя подобными невеселыми размышлениями?
Да просто это бодрит, вот и все.
Дестер Трин, закутанный в черный плащ с капюшоном, следил за толстозадой бабой, которая пробиралась по замусоренному переулку. Он преследовал ее с самого черного хода «К'руловой корчмы», за которым наблюдал целых четыре ночи подряд из надежного, темного укрытия.
Глава клана предупреждал, что жертвыбывшие военные, однако Дестер Трин не заметил, чтобы они поддерживали себя в форме. Все старые, обрюзгшие, не просыхающие от пьянства, а эта баба небось настолько раздалась, что от стыда вынуждена носить эту необъятную шерстяную накидку.
Высмотреть ее в толпе было нетрудно: она на голову выше типичного гадробийца. А еще по дороге к базару рхиви в Озерном квартале и обратно она отчего-то избегала широких улиц и скоплений горожан. Что ж, это ее вскоре и погубит.
Дестер, будучи чистокровным даруджистанцем, ясно видел свою мишень и безошибочно следовал за ней сквозь толпу гуляк.
Быстрой походкой охотника он пересек переулок сразу за жертвой, высунулся из-за угла. Баба как раз миновала стену второго яруса и вошла в туннель, ведущий на третий ярус.
Борьба за власть в Гильдии, вызванная исчезновением Воркан, наконец завершилась, причем на удивление малой кровью. Новый магистр в общем и целом Дестера устраивалхотя бы тем, что сочетал подлость с хитростью, тогда как прочие претенденты были только подлыми. В кои-то веки убийца мог верить в светлое будущее и не выглядеть при этом записным дураком.
Первый же контракт оказался весьма ответственным. Прямолинейным, да, но если его выполнить в полной мере, то клану Дестера суждено было серьезно подняться в гильдейской иерархии.
Убийца погладил рукоятки кинжалов, которые носил на наплечных перевязях. Парные клинки даруджистанской стали придавали уверенности. Желоба лезвий были густо смазаны ядом морантского тральба.
Ядами для подстраховки пользовались все: от уличных головорезов до тех, кто ходил Дорогой воровпо крышам. Многие помнили приближенного Воркан, который в ночь, когда его предал глава клана, показал, насколько смертоносным может быть убийца без магии, но с обыкновенным ядом. О той кровавой ночи уже слагали легенды.
Дестер слышал, что в разных кланах есть люди, поклоняющиеся Раллику Ному, своего рода культ, члены которого узнают друг друга по тайным жестам. Сэба Крафар, новый магистр Гильдии, естественно, первым делом объявил культ вне закона, даже устроил чистку: пятеро предполагаемых зачинщиков встретили рассвет с распоротым горлом.
Впрочем, до Дестера по-прежнему доходили слухи о том, что культ никуда не делся. Просто ушел глубже на дно.
На самом деле никто не знал, каким ядом пользовался Раллик Ном, но Дестер был уверен, что это морантский тральб. Даже капли, попавшей в кровь, хватало, чтобы вырубить противника и погрузить его в беспамятство, откуда обычно не выкарабкиваются. Бо́льшая доза лишь ускоряла процесс, направляя жертву прямиком к Худовым Вратам.
Толстозадая баба тем временем шла дальше.
За четыре квартала до «К'руловой корчмы»если малазанка пойдет так, как рассчитывает Дестер, тянется длинный узкий проулок; слеваглухая стена оружейной третьего яруса, справаздание терм, мощное и основательное. Окон мало, да и те на верхних этажах, а значит, будет темно, хоть глаз коли.
Там-то он ее и прикончит.
Восседая верхом на шпиле в углу высокой стены, Чиллбайс каменными глазами обозревал неприглядного вида двор: заросший сад, мелкий прудикего недавно восстановили, но почти сразу же запустили, да поваленные колонны, покрытые седым мхом. Деревья причудливо переплетались ветвями, с которых свисали иссохшие черные листья, похожие на коконы насекомых; землю устилал влажный травяной покров; среди растительности вилась мощеная дорожка, ведущая к угрюмому приземистому строению, чей архитектурный облик не имел аналогов во всем Даруджистане.
За узловатыми ставнями было темно; лишь изредка сквозь них пробивался свет, да и то слабый, едва различимый. Дверь не открывалась никогда.
По сравнению с демоническими сородичами Чиллбайс казался великаном: массивный, как барсук, с рельефной мускулатурой и колючей шерстью. Небольшие кожистые крылья едва поднимали его тушу в воздух, и каждый взмах отзывался тихим стоном.
Но то обычноа когда просидел без движения несколько месяцев, укрытый от посторонних глаз кроной ясеня, нависающей над стеной Именно в эту минуту, увидев промелькнувшую во дворе усадьбы тень, услышав шорох шаговкто-то бежал прочь из темного дома, не обращая внимания, что за спиной одна за другой разверзаются ямы и шевелятся корни, ловя беглеца, Чиллбайс понял: дозору конец.
Тень прижалась к забору, окружающему дом Азата, долгое время смотрела на ползущие к ней корни, потом встала и, плавно преодолев барьер, скрылась во тьме.
Чиллбайс с хрипом распростер затекшие крылья, расправил скорчившиеся перепонки между длинными изогнутыми пальцами, затем повалился вперед, проскользнул под веткой, поймал восходящий поток воздуха, после чего изо всех сил затрепыхался, надсадно дыша, и с размаху врезался в кучу перегноя.
Отплевываясь от веток и листьев, демон вскарабкался на стену усадьбы. Он слышал, как за спиной корни отрываются от земли, готовые схватить его. Цепляясь когтями за каменную кладку, демон вернулся на свой прежний насест. Бояться нечего: корни не могут уйти за пределы забора. Он даже оглянулся напоследок, и
Взвизгнув, Чиллбайс снова отправился в полет, на этот раз через сад.
Ох, никто не любит демонов!
От заросшего фонтана веяло прохладой. Тяжело хлопая крыльями, Чиллбайс поднимался все выше и выше в ночное небо.
К хозяину, да, к хозяину. Нужно передать ему весть. Внезапную, срочную, чрезвычайно неприятную!
Демон отчаянно махал крыльями, и его жирная туша медленно плыла в темноте над ослепительно синим городом.
Зехан Швырь и Гиддин Скорый выбрали идеальное место для засады: узкая улочка, два утопленных дверных проема друг напротив друга. Четверо пьяных прошли мимо и даже не заметили неподвижные силуэты, укутанные непроницаемой тьмой. Обзора ничто не загораживало сделай шаги прольется кровь.
Жертвы приближались. Оба несли глиняные кувшины и слегка пошатывались. Кажется, о чем-то спорили, но Зехан не понимал, на каком наречии. На малазанском, наверное. Быстрый взгляд влево. Пьяницы вышли на проспект и влились в разношерстную толпу гуляк.
Зехан с Гиддином следовали за парочкой от «К'руловой корчмы» до виноторговки, затем смотрели, как те пытаются сбить цену, договариваются и, взяв по кувшину, отправляются в обратный путь.
Где-то по дороге они, видимо, решили немного пригубить, поскольку спор был громким, а тот, что повыше, синекожий и косолапый, со своей позиции Зехан хорошо его виделопирался на стену и выглядел так, будто вот-вот расстанется с ужином.
Ничего, однако, не случилось. Он выпрямился и нагнал товарища. Спор вдруг утих, только шуршали в мусоре сапоги.
Просто замечательно.
Все будет гладко, без шума и пыли. Зехан обожал такие ночи.
Бесшумно ступая мокасинами по брусчатке, Дестер настигал ни о чем не подозревающую жертву. Двенадцать шагов. Восемь. Четыре
Баба резко развернулась, распахивая плащ.
Блеснуло серебровоздух разрезала вороненая сталь. Дестер затормозил, пытаясь увернуться от клинкадлинный меч, Беру помилуй! но что-то полоснуло его по горлу. Убийца ушел влево, пригнулся, выставил перед собой кинжалы, на случай если баба приблизится.
Длинный меч!
Тепло растекалось вниз по шее на грудь, под рубашку из оленьей шкуры. Перед глазами плыло, тьма сгущалась. Дестер Трин, шатаясь, размахивал кинжалами. Затем в висок ударили кольчужной перчаткой или сапогом. Руки перестали слушаться, и оружие глухо звякнуло о брусчатку.
Ослепший и оглушенный, убийца упал следом. Камень был жесткий, холодный.
В голове разливалась волна усталости, набирая мощь и унося его куда-то в неведомые дали.