Руслан рванул коня и унёсся прочь, разгоняя горожан.
Ты так и будешь с ним возиться? Нам опять теперь за ним гнаться! возмущённо гаркнул Ярослав.
Демон лукаво посмотрел на него.
Он всё равно от нас никуда не денется, с чувством неоспоримости своей правоты заявил он и прислушался к отголоскам города. Уведём дальше патруль.
* * *
Двор был пуст. Вдалеке проехала полная бричка, в небо взмыла стая ворон, по подвалам квартирных домов разбежались крысы, и очень быстро всё вокруг стихло. Не осталось ни одного источника живых звуков. Одни только мёртвые.
Протяжные вои отверженных бытием приближались томительно медленно и устрашающе быстро. Каменный крест жадно поглощал тепло тела, и чем ярче озарялись воспоминания, тем крепче кулак сжимал неестественно холодный камень.
Руслан смотрел на застрявшие в небытие мёртвые воплощения, что когда-то имели плоть и ходили по его земле, а видел последний вечер жизни графини Виктории. Видел умирающего в мучениях отца, восковое лицо матери в гробу. Видел хитренько посмеивающегося рыжего барона, его безжизненное тело с пулей во лбу и бесстрастного убийцу. Толпу разъярённых светских приятелей, угрожающие взоры маркиза и мальчика, девушку в мантии покойной графини Волхонской. Её беспомощные глаза, заточившие в своих глубинах чувства сожаления и вины. Эти глаза смотрели на него из-за адмиральского плеча, после того, как отверженный граф раскрыл ей душу и был обречён на смерть в тёмном подземелье.
Конь начинал волноваться, но Руслан не слышал за спиной его ворчанийслишком громкими были голоса прошлого. Моля о помощи, к нему приближалась разбитая душа, а он не видел её осколков, хоть и смотрел в упор.
Он вспоминал, как умер в том подземелье. Закончились физические мучения, забылась горечь от предательства и несправедливости. Прошла боль. Он стал лёгким, почти невесомым. Выпорхнул из тела и отправился в полёт, подобно парящему по ветру лебединому перу. Несколько минут свободы его душа находилась в блаженном, неописуемом состоянии. Как будто бы он находился в тёплых объятиях любящей матери, отца, девушки, всего мира. Ощущение чьей-то безграничной любви кружило его по просторам вселенной. Он не думал ни о чём. Ни единой мысли. И от этого было так хорошо Волшебные объятия грели умиротворяющим теплом.
В один из самых божественных моментов сладкого забвения стали раздаваться голоса:
«Тебе ещё не время возвращаться Ты нужен там».
«Мама? Нет Я не хочу обратно».
«Судьбу не обманешь. Ты должен быть там, где ты нужен».
«Отец Ох, и ты туда же. Пустите меня!»
«Ты ещё не заслужил покой. Мы не примем тебя. Вернись и измени этот падший мир».
«Вика. Ты? Почему ты молчишь?! Кто-нибудь!»
«Не надо, Романыч, оставь Ты ведь мне обещал».
«Стёпа Друг. Прости, я виноват в твоей смерти!»
«Так пусть она будет ненапрасной».
«Как это сделать?!»
«Ты знаешь. Выполнить своё обещание и дойти до конца».
«Как же я дойду? Я душу свою загубил, и конец мне одинвечность в небытие».
«Ты принёс себя в жертву добровольно, Руслан. Не сдался, не поджал хвост ради выживания. Этим ты спас свою душу и искупил грехи. А теперь возвращайся и закончи, что должен».
И вдруг падение в бездонную пропасть, удар и снова боль. Он вернулся
Глаза каменной женщины и змеи раскалились. Крест вознёсся навстречу порочной душе, бытие отразилось в бесцветном зазеркалье, и всё вокруг поглотила ослепительная вспышка. Падшие обрели образы своих воплощений, слились в одну бессмертную душу, что взмахнула белыми крыльями и по круговороту чёрного вихря унеслась в бесконечность.
Туман рассеялся. Руслан спрятал под рубашку вернувший сполна его тепло крест, оседлал коня и двинулся на оживлённую улицу.
* * *
Ярослав веселился от всей души. Всплеск адреналина, бегство от стражей порядка и всеобщая суетаэто то, к чему он привык с детства, и чего ему так не хватало в обществе тошнотворных вельмож с их устаревшей идеологией. И на что он спустил столько лет в этом отсталом мире?
Городовые изорвали добрую часть нервной системы, служебные лошади выдохлись, и весь Нижний Лимб имел удовольствие лицезреть этот позор. Доблестная полиция не в силах противостоять каким-то трём разбойникам!
Беглецы пронырливо обскакали всю площадь и ближайшие переулки, рассыпав по обочинам жителей, и несколько раз разминулись друг с другом, чем ещё больше путали городовых. Данталион уже не оставлял шанса окружить себя и уносился от преследователей, едва те возникали в поле зрения.
А вот Ярослав не упускал возможности как следует поглумиться. Незаметно притормаживал коня, чтобы позволить себя нагнать, ухмылялся в лица, сноровисто изворачивался от отцепления в самый последний момент и издевательски хохотал, когда городовые слетали с коней или врезались друг в друга.
Он мчался во весь опор по безлюдной улице, возбуждённый, раззадоренный и страшно довольный собой. За одним из поворотов повстречался Данталион.
Помашите, дядя, ручкой! весело заверещал Ярослав и проскакал мимо.
Данталион не двинулся с места, и вскоре Ярослав понял, почему.
Квартирные дома в этом районе стояли вплотную, без единой арки или прохода между ними, и длинный переулок, смахивающий на один из узких коридоров лабиринта, привел в тупик.
О-па!
Ярослав уставился на мусорный контейнер с разбросанными вокруг отходами. Развернулся было назад, но на его крик уже слетелись полицейские.
С десяток конных городовых ввалилось в тесный переулок, чем заблокировали единственный путь к отступлению.
Слезть с коней, руки вверх! завопил как потерпевший старший городовой.
Судя по растерзанному виду, он успел основательно покататься по земле и поплавать в мусоре, где наверняка потерял пистолет. Заслугой Данталиона никому не удалось сохранить огнестрельное оружие, и сейчас наготове полицейские держали кинжалы.
Ярослав поравнялся с вечным и почесал затылок.
Что вы думаете, коллега?
Похоже, нас загнали в тупик, заметил Данталион.
Да вы охренеть как наблюдательны!
Повторяюнемедленно слезть с коней!
Скажите, Ярослав Владимирович, какую позицию вы предпочитаете в ситуациях, так сказать, экстремальных?
Ярослав гоготнул.
В любых ситуациях я предпочитаю позицию сверху.
Он не заметил, как драматург грустно улыбнулся.
Странно. С вашим дерзким темпераментом я бы больше отнёс вас к любителям позиции «напролом».
Последнее предупреждение! Сдавайтесь или мы применяем силу!
Натужившись, словно решая сложную головоломку, Ярослав всматривался в толпу полицейских, и лицо его скоро озарилось догадкой.
А-а-а! довольно протянул он.
Что скажите, Ярослав Владимирович? Справитесь?
Ха! Да что мне стоит дом построить?
Городовые крепко ухватились за поводья и кинжалы.
Драматург нежно погладил лошадь по шее, и та, взмахнув длинной шелковистой гривой, галопом помчалась на городовых.
Они надвигались друг на друга, один против десятерых. Ни Данталион, ни его лошадь нисколько не усомнились в своём намерении, а их противники уже выставили на готовность кинжалы.
И тут кобыла подогнула стройные ноги, оттолкнулась от булыжной дороги и буквально взмыла в воздух, воспарив над головами полицейских. Длинный плащ седока расправился по её бокам чёрными крыльями.
Пока полицейские, разинув рты, глазели на летящую лошадь, на таран попёр Ярослав. Раскидал городовых, как кегли, и умчался за приземлившемся союзником, громко вопя от удовольствия.
Они всё скакали и скакали по улицам, оставив преследователей глотать пыль. Мчались навстречу свободе мимо обременённых горожан. Ветер бил по лицам, но это были не пощёчины неизбежности и благоразумия, а благословение вольного духа.
Дома и кареты проносились почти с одной скоростью. Живые фигуры мелькали в глазах размытыми пятнами, одинаковыми, как осиновые листья. Одинаково и быстро, как годы и века, поколения и эпохи. Ветер. Скорость. И свобода. Никто. Никак. И никогда.
Кобыла Данталиона остановилась в тени высоких деревьев сквера. Ярослав пронёсся мимо, но вернулся к вечному, нехотя вырвавшись из эйфории в серую реальность.
Сдаёмся, мрачно сказал Данталион, и лошадь повернулась обратно. Руслана поймали.
* * *
Сегодня в этом кабинете не стояла привычная атмосфера законопорядка. Никто не приносил уголовные дела и не вызывал на дознание очередного преступления. А всё потому, что в этот день дознаватель был погружён не в службу закону, а в личный траур.