Я думала, что ты сильнее других, шипит она мне в волосы. Но ты полетишь к моим сестрам, как мотылек к пламени, и не важно, что оно сожжет тебя.
Сердце бешено и прерывисто бьется, пульсирует в шее и на запястьях, на которых сомкнуты ее древесные пальцы.
Так что, отпустить тебя к ним? Сирена наклоняет голову, открывая вид на изгиб странной серебристой щеки, блестящие ресницы, резкую линию губ. Они, не мешкая, вырвут душу из твоего тела, и из ребенка тоже.
Я борюсь со страхом, но он с голодным ревом проносится по моему телу.
Так чего же ты мешкаешь? спрашиваю я дрожащим голосом.
Ее лицо становится суровым.
Я еще не получила новую сферу от матери. Мне некуда спрятать ваши души. Придется тащить вас к ее двору, а он далеко, и я устала.
Что-то в ее тоне выдает ложь и подталкивает меня к действию.
Сестре ты сказала другое.
Она снова шипит и швыряет меня на землю. Я приземляюсь на правое плечо.
Тогда испытай удачу с моей сестрой!
Музыка плывет по ветру, манит меня, поднимает рывком на ноги. Я неуверенно шагаю в ее сторону против воли. Борюсь с ней изо всех сил, но этого недостаточно, и я делаю еще один шаг.
Пожалуйста, не трогай Авелу. Из груди вырывается всхлип, музыка заставляет меня идти вперед. Не забирай ее к своей матери. Умоляю, отпусти ее. Она всего лишь ребенок и не заслуживает смерти в темноте. Пожалуйста. Невольно делаю еще один шаг. Пожалуйста.
Боже мой Я все же умру в лесу. Я не избежал смерти, а лишь отсрочил ее.
Музыка тянет меня к себе, как рыбу на крючке. Деревья покачиваются, смеются и пляшут, аплодируя моему концу.
Я больше никогда не увижу отца и Авелу. Даже не попрощаюсь с ними.
В руку впиваются грубые пальцы и оттаскивают меня от высоких деревьев и завораживающей музыки. Древесная сирена наклоняется, и мы оказываемся лицом к лицу.
Не двигайся.
Она тянет меня к месту, где лежит Авела. Я обнимаю сестру рукой и крепко прижимаю к себе. Все мое тело содрогается от рыданий, пока я целую ее в щеки.
Авела, Авела!
Но сестра спит.
Закрой уши.
Это единственное предупреждение, которое дает мне сирена, прежде чем открыть рот и запеть.
Глава десятая. Монстр
От мальчишки разит страхом и солью.
Он дрожит, как кролик на снегу.
Его душа трепетная,
но горит так ярко
Я пою и пою
музыку, что заглушит сестер.
Они услышат.
Подумают, что жертва, пойманная их песней,
досталась мне.
И не станут охотиться на него в темноте.
Не скормят его душу своим сферам.
Он будет в безопасности.
Однако мальчишка скулит и дрожит.
До чего он хрупкий.
До чего легко было бы
разорвать его тело на кусочки.
Глава одиннадцатая. Оуэн
Она взмахивает руками, и из земли вокруг нас вырастают лозы, переплетаясь, как стебли в корзинке. Под ее песню они поднимаются выше и кусочек за кусочком закрывают звездное небо. Страх пожирает меня изнутри. Я крепко держу Авелу и стараюсь не чувствовать музыку древесной сирены, просачивающуюся в мою душу.
Прежде чем лозы полностью запечатают нас внутри, я поднимаю на нее взгляд. И с пару секунд потрясенно взираю на ее лицо, окутанное звездным сиянием, пока лозы не сплетаются в последний узел и тьма не поглощает нас целиком.
Сирена перестает петь.
Я жадно глотаю воздух, застыв от ужаса.
Ты боишься темноты? спрашивает она ехидным, злобным голосом. Или только монстров, что таятся в ней?
Что ты наделала? мои слова звучат хрипло из-за саднящего горла.
Спасла вас от своих сестер. От леса.
Я впервые вспоминаю о корне, который обвил мою лодыжку и прижал к земле, пока эта сирена отвлекала другую от Авелы.
Почему?
Она шипит какое-то слово во мраке, и через щели между лозами залетают светлячки. Они мерцают и вспыхивают между нами. Ее лицо оживает от сотни мельтешащих теней. Вблизи она выглядит так странно. Кожа ее щек идет завитками и отслаивается. На костяшках пальцев тонкие ростки. От взгляда ее желтых глаз меня пробирает дрожь.
Я не хотела, чтобы моя сестра убила ребенка.
Ее признание меня удивляет.
Почему?
Она молчит с долгую минуту. Наклоняет голову вбок.
Я услышала ее смех в лесу. Раньше я никогда не слышала подобного звука среди деревьев. Мне не хотелось, чтобы сестра его обрывала.
Голова Авелы покоится у меня на руках. И как ей удается спать, когда вокруг творится такой кошмар? Но я только рад. Понятия не имею, как бы я все это ей объяснил. Как бы заставил сидеть на месте.
А что насчет меня?
Сирена окидывает меня пристальным взглядом, будто видит сквозь кожу, мышцы и кости, вплоть до самой души.
Я не знала, что сестра может быть той, за кого хочется отдать душу. Мои сестры жестокие, как и я. Даже будь у меня душа, я бы не пожертвовала ею ради них.
Однако ты спасла нас.
Она отворачивается. Кажется, я разозлил ее, но не знаю чем. Ее серебристая кожа мерцает в сиянии светлячков.
За пределами шалаша, который она выстроила вокруг нас, на ветру звучит музыка древесных сирен. Я слышу ее, но она не может меня достать. Не может подцепить своими крючками и заставить плясать, как марионетку на веревочке. Сирена защищает меня. Оберегает. Но почему?
А теперь спи, говорит она. До утра.
Я изумленно пялюсь на нее. Да как же тут уснуть, в компании монстра?
Ты меня съешь.
Ее светлые брови сводятся к переносице, кожа скрипит и трескается.
Спи! приказывает она. Сила песни придает весомости ее голосу.
Я повинуюсь, как водится.
И проваливаюсь в сон.
Без сновидений.
Глава двенадцатая. Монстр
Он спит во мраке, прерываемом сиянием светлячков.
На его шее отпечатки моих ладоней. Я почти убила мальчишку.
Почти.
Его душа горит так ярко.
Мама придет в ярость, если узнает, что я сделала.
Она подарила мне сердце. И может его забрать.
Я боюсь ее.
Но
я
его
не
убью.
Глава тринадцатая. Оуэн
Я просыпаюсь и чувствую насыщенный аромат земли и диких цветов. Под щекой у меня мох, сбоку крепко прижимается Авела. Лучи солнца просачиваются сквозь щели в шалаше, который древесная сирена сплела вокруг нас. Сама она стоит тихо и неподвижно, отвернув голову.
Меня охватывает удивительное умиротворение, такое сильное, что я почти впадаю обратно в сон, но затем вспоминаю о своем страхе и резко сажусь. Авела хнычет во сне. Я беру ее за крохотную ручку.
Древесная сирена оборачивается. Этим утром ее желтые глаза выглядят ярче, а светлые ресницы едва заметно отливают зеленым.
Ты уже проснулся, говорит она. Вставай. Я выведу вас из леса, пока он тоже не проснулся и не понял, что вы слишком тут задержались.
С секунду она ничего не делает, просто наблюдает за мной. Я замечаю, что ночью фиалки в ее волосах закрылись и вот снова открываются. Наверное, они неотъемлемая часть ее.
Сирена поднимает руки, ее серебристо-белая кожа покрыта пятнами и местами отходит завитками.
Сирена касается веток, что сплелись вокруг нас, и они распутываются слой за слоем, пока полностью не исчезают. На ее лбу выступают капельки пота. На волосы приземляется индиговая бабочка и пьет нектар фиалок.
Авела по-прежнему спит, сжимая кулачки на моей рубашке.
Почему она не просыпается?
Внезапно меня охватывает страх, что она никогда не проснется.
Дочь Гвиден опускает на нее взгляд. По лесу проходит ветер, с шепотом проносясь мимо моего уха, и древесная сирена будто начинает мерцать.
Я не хотела, чтобы она испугалась моей сестры, и усыпила ее. Когда она проснется, то подумает, что все это было странным сном. Ну, пойдем. Лес наблюдает за нами.
Ко мне приходит осознание, что она и меня вчера усыпила, но я слишком растерян, чтобы злиться.
Сирена белой тенью скользит между деревьями. Я поднимаю Авелу и иду за ней.
При ходьбе она не издает ни звука, а лес будто расступается, чтобы открыть ей путь. Нести Авелу все тяжелее, руки дрожат от прилагаемых усилий, но сирена не останавливается, а я не осмеливаюсь попросить.