В ответ на мою насмешку Стоун рассмеялся. От души и во всю мощь своих легких, откинув голову назад и прикрыв глаза. Мне поплохело. В этом смехе так отчетливо слышался поминальный гимн по моей персоне, что захотелось опять уползти под диван.
Браво. Аплодисменты за старание, но дура из вас скверная, мисс. Вы знаете зачем вас вызвали. Спектакль чудный, но давайте его закончим.
Мы замолчали. У меня на языке вертелось еще так много гадостей в адрес собеседника, но он упорно не желал мне давать повода для драки. Сама я этот повод тоже найти не могла, от того загрустила.
Возможно я все же немножко дурра, так как понять не могу зачем я вам, пришлось признать, (а куда деваться?). У меня мало талантов пригодных для работы у вас, ну разве что вам нужна заказная статья
Ваш дар, мисс, холодно прервали мою бессвязную речь. Большего нам от вас не нужно. Инквизиции все известно.
Все? шепотом уточнила я и, дождавшись кивка, радостно вопросила:А куда я дела пару новых чулок инквизиции не известно? Нет, ну правда, ткнула куда- то, даже поносить не успела. Дорогие между прочим, шелковые Найдете?
О да! Каменная рожа инквизитора вытянулась не хуже каучуковой маски. В глазах цвета янтаря плескалось откровенное замешательство. А еще сомнение в моем умственном здоровье. Что же, нам этого и нужно.
Мда, печать вам нужно было не на силу накладывать печально глянув в сторону, заявил инквизитор, а потом как гаркнул:Хватит юродствовать!
От неожиданности я подпрыгнула на стуле и, вжав голову в плечи, пискнула:
Что вы от меня хотите?
Глупый вопрос от ведьмы, наделенной одним из самых редких даров в мире. Ваш дар не умер, как это случается под печатью. За годы ношения печати вы не потеряли и крупицы своей силы, даже в заточении имея возможность чаровать.
Мне стало опять нехорошо. Мои сны были моей западней, тюрьмой, личным чистилищем. Но это были мои сны! Мой, только мой мир, в котором я чувствовала себя в безопасности. Свободной! Пускай я не могла покидать пределов своего сна, я чувствовала себя там в безопасности. А выходит, что все это время я была под колпаком инквизиции.
Откуда вам
Я уже сказал, мисс, нам известно все, самодовольно заявила инквизиторская сволочь.
Но но какая служба? я окончательно растерялась. Привлечение к работе призрачников карается международным трибуналом. Мой дар под запретом, о какой службе вы говорите?
Сотрудничество? Мне? Да еще четверть века назад, таких, как я советовали убивать сразу после рождения, не ожидая обретения дара. В стране, да что там в стране! В мире, где рождение с темным даром сулит беды и изгнание я родилась с самым скверным даром, который мог быть. Призрачная магия, туманная сила, «повелители грез» и это все о таких как я.
Редкий дар, появляющийся у одного из тысячи темных магов. Дар коварный и опасный, способный не только дать его владельцу способность управлять сновидениями и свободно блуждать и править в снах других. Дар, который способен свести с ума владельца, лишить его реальности, уничтожить душу. И таких, как я желают избегать любыми способами. Некроманты, с теми проще. Их просто брезгуют. А вот призрачники Даже дар наш и тот под печатью, дабы исключить возможность подпольной работы. Слишком он опасный, слишком неконтролируемый, слишком желанный.
Иногда конвенции нарушают, холодно заявил Стоун, прервав мои судорожные раздумья.
Ага. На право и законы плюют тогда, когда ставки высоки на столько, что трибунал становиться меньшим из зол. Политика? Только вот мне очень не хотелось бы стать пешкой в этой подковерной игре. Потому как пешками жертвуют в первую очередь. А еще их ставят перед фактом исполняемой роли и посвящать в суть игры не собираются.
Когда на кону жизни тысяч людей, продолжил инквизитор.
Стоун открыл ящик стола и достал оттуда толстую папку с бумагами, через миг на стол передо мной легли фото. Да уж, такими только перед сном и любоваться. Я с ужасом узнала того несчастного утопленника, обнаруженного в парке утром.
Сэм Харди, пояснил Стоун. До ужаса боялся воды. Напился в одном из баров, заснул и утонул.
В супе? предположила я.
В море. холодно отчеканил инквизитор. В его легких нашли следы соленой морской воды. Работники бара от страха вынесли тело этого бедолаги к пруду, желая отвести от себя лишние пересуды.
Хотите сказать, что он уснул в баре и утонул?
Именно. И таких смертей уже несколько.
Все утонули?
Причины смертей разные. вздохнул Стоун. Но общее то, что умерли эти люди от тех кошмаров, что мучили их во снах. От своих потаенных страхов.
Тоесть они умерли во сне?
Вы неимоверно сообразительны, полным издевки тоном заявили мне. Думаю, мы сработаемся.
Тоесть где-то в городе уже бродит псих с даром призрачного мага и вам нужен еще один, чтобы его найти, откладывая папку с занимательными картинками заявила призрачная ведьма с клеймом на спине.
Нет мисс, от ухмылки Стоуна мне стало совсем тошно. Всех психов с даром призрачной магии инквизиция знает в лицо и по именам. А то, что случилось с этим господином сделал кто-то, кто магией не обладает вовсе.
В смысле?
Это сделал тот, кто обладает неким магическим предметом, от того отследить его по ауре не возможно. Мы уже несколько месяцев пытаемся найти эту тварь. Мы не знаем откуда у него такой мощный артефакт и что это вообще такое. Ситуация такова, что кто-то убивает людей используя их страхи и ночные кошмары. Это обычный человек с магическим артефактом такой силы, что количество трупов я даже не берусь прогнозировать.
Теперь хохотать настал мой черед. Вот оно! Вот что это за игра!
И артефакт такой ценности, что инквизиция желала бы получить его для себя. Ведь тогда не нужно использовать редких магов- призрачников. В сны сможет ходить кто угодно. Идеально для шпионажа. Да, согласна, при таком раскладе плевать на конвенции.
Одним из убитых оказался посол соседней с нами державы, бесцветным тоном добавил Стоун.
Это которой? спросила я, просто так, из вежливости.
Той самой, которая пару лет как подписала с нами перемирие, а до этого пять лет бомбила приграничные города, охотно подсказала инквизиция.
Полагаю они обиделись.
Очень и могут обидеться еще сильнее. Вам мало калек вернувшихся с фронта?
Я прикусила нижнюю губу, продолжая судорожно соображать, как вырваться из этой западни. Мне жаль людей, не хочется новых жертв, но еще меньше мне хочется стать заложницей тех, у кого о морали довольно размытые понятия. Меня выбрали для чего-то, за мной наблюдали все это время. Так что скорее всего отказаться не дадут. От чувства обреченности в желудке словно узел завязался. Я устало взглянула на Стоуна:
Но мой дар был запечатан с самого начала. Неужели вы не нашли никого опытнее?
Из всех живущих в стране призрачных магов, вы сохранили дар полностью после наложения печати и сохранили здравый рассудок. Другие либо не достаточно сильны либо
Я криво усмехнулась. Это да, дар у каждого просыпается в разном возрасте. И если у детей лишение дара протекает почти безболезненно, то тот кто успел насладиться силой переносит его лишение очень тяжело. После запрещения использовать призрачников в политике и сыске всех их запечатали. А после детей с таким даром рождалось все меньше. Ведь даже у магов рождение ребенка с даром это лотерея. Призрачная магия медленно умирала, и без того редкая, она все реже просыпалась в крови новорожденных. А тех, что родились сажали «на карандаш» и не допускали ни к одному серьезному занятию.
Нас так боялись, что решили запечатывать дар с младенчества. После поняли, что не стоит это делать пока дар не пробудится. Сколько умерло младенцев одним Богам известно. Пока ребенок только начинал жить, его сила дремала, медленно пробуждаясь и подпитываясь из внешнего мира. Перекрытие таких каналов в раннем детстве вело к неминуемой смерти ребенка. Но призрачников боялись настолько, что шли на любые риски. О да, ведь это тот маг для которого нет границ и следить за ним сложнее чем сторожить воздух. Он может творить что угодно и быть где угодно, блуждая из сна в сон. И даже если его принудили работать на правительство никто не был уверен, что он не служит еще кому- то. Легче запечатать и подписать конвенцию про неиспользование.
От смерти меня спасла всего одна бумажка, подписанная за пару месяцев до моего рождения. Смешной свод законов, согласно которому любой маг рожденный с темным даром не подлежал клеймлению до вступления в полную силу. Мага запечатывали, связывая его дар специальным заклинанием в тот день, когда его сила пробуждалась. Моя сила проснулась в пятнадцать лет, когда я уже и не ждала, что стану темной. Порой люди носят дар в себе, не обладая магией. Таких называют сосудами. Сила может дремать не в одном «сосуде», пока не проснется в одном из представителей рода.
Когда пробудилась моя сила, это стало крахом всех надежд и чаяний. Но я выстояла, смогла начать все сначала.
А если я откажусь? собственный голос показался мне чужим и далеким.
Я предлагаю вам вернуть контроль над даром, снова подал голос Стоун. Не так уж и мало.
И за это вы попросите плату, вздохнула я. и тоже не малую.
Хотелось плакать. От собственной беспомощности, как тогда в детстве, когда на моей спине выжигали печать, лишившую дара и заперев меня внутри собственных снов.
Виктория, в голосе Стоуна проскользнула какая-то странная интонация, я понимаю, что вам тяжело и вы чувствуете себя загнанной в угол, но
Ничерта вы не понимаете в том, что я чувствую! меня все же прорвало, глаза защипало и я испугалась, что действительно разревусь прямо в кабинете.
Нельзя! Этим показывать свою слабость смертельно опасно. Моя жизнь, моя судьба, мой дар в их руках. Теперь вот и свобода Ненавижу!
Отказаться вам не позволят, голос Стоуна опять стал холоднее стали. Ваши способности нужны инквизиции.
Запрете или выходить мне все же разрешат?
Вам придется сменить квартиру. бесстрастно глядя мне в глаза, заявил Стоун. Сюда вас привезли под видом срочной проверки, более в офис вам являться не нужно. Да и в ваших интересах перейти под защиту нашего ведомства. Боюсь, ставки слишком высоки и в охоту за артефактом ввяжутся спецслужбы других государств. Будьте благоразумны.
Я тихо хихикнула, сжав в руках мундштук. Тонкое дерево треснуло и рассыпалось под пальцами, больно уколов руки сквозь перчатки. Почему? Вот за что? Сколько еще они будут приходить и ломать мою жизнь раз за разом? Сколько еще я буду платить за свой дар? Одна слезинка все же сорвалась с ресниц, прочертив дорожку на напудренной щеке. Стоун вздохнул и подался ко мне, опираясь руками о стол. Губы шевельнулись, словно мужчина хотел что-то сказать и не решился. В его взгляде мелькнуло что-то странное. Сострадание? Мне многое мерещиться в последнее время. Откуда у инквизитора сострадание к ведьме.
Вас отвезут домой, мисс, заявил Стоун, протягивая мне белый носовой платок. Выспитесь, завтра вы приступаете к работе.
Я же говорю, что показалось. Кто он, кто я Платок я все же взяла, мстительно высморкалась в него и швырнув на стол, гордо удалилась из кабинета.
ГЛАВА 4
На чемоданах
Вы будете работать в офисе, мечтательно заявил Зори, поплевав на утюг.
Я угрюмо глянула на своего оптимистичного гоблина. Его жизнерадостная позиция достойна восхищения. Даже гуляя по кладбищу, он умудряется восхищаться качеством ковки и оттенками мрамора. Непробиваемое существо.
Тебя не смущает, что работать я буду в офисе с теми, кто еще недавно называл твоих сородичей животными?
Зори задумался. Почесал себя за ухом, снова плюнул на утюг и серьезно изрек:
Может они и правы, а потом, снова просияв своей бесподобной улыбкой, выдал:а у вас будет свой стол.
Угу, фыркнула я. И стул надеюсь, не электрический.
Зори в ответ на мой каламбур злобно припечатал утюгом еще одну складку на простыне и передал мне отутюженный элемент постельного гарнитура. Мой гоблин презирал прачечную, а потому наш балкон напоминал бригантину севшую на мель, весь в белом, уныло болтающемся тряпье.
Я покорно сложила простынь в аккуратную стопочку уже отглаженного белья. Попробовала бы я схалтурить и Зори принялся бы переглаживать все заново. Честно, я знаю менее болезненные способы получить нервный срыв, чем наблюдать припадок чистоплюйства у Зори. Лучше потерпеть и уйти расшвыривать вещи в своей комнате, где все еще сохранилась заповедная зона приятного моему сердцу беспорядка.
Я проспала половину дня, проснувшись от звона кастрюль и ворчания Зори. Гоблин сетовал, что неведомые гости наследили на ковре в гостиной и сбили ему весь график уборки. От гоблина я ничего скрывать не стала. Во- первых он едет со мной, во- вторых во- вторых мне было так тошно, что поговорить хотелось хоть с кем-то. А тут Зори и пирог. Сегодня я наплевала на диету, осчастливив гоблина наличием у меня аппетита. Слопала все до крошки.
Сложив остаток белья, я оставила Зогра собирать необходимые в отлучке вещи, а сама заперлась в своей спальне. На столе так и осталась валяться стопка бумаг, врученная мне Стоуном на прощание. Подписка о неразглашении, анкета, договор Я уселась за стол, сдвинув свою покрытую пылью печатную машинку. Все впустую, все мои мечты, все надежды летят в пропасть и всегда виной всему инквизиция и мой дар. В детстве я мечтала стать лекарем, помогать больным возвращаться к жизни, но мои мечты разбились о реальность, когда мне заявили, что носителя темной силы лечить людей не допустят.
А потом ко мне заявились дядьки в костюмах и увезли в холодные застенки одного из храмов инквизиции. Я как сейчас помню тот день, когда проснулась и поняла, что что-то во мне изменилось. Что-то незаметное, неуловимое, словно чья-то тень пряталась за спиной. Мир стал другим, серым и неинтересным, словно выцветшие страницы старой книги. А потом был первый сон, где я ощутила, как сила пульсирует вокруг меня, тысячи дверей манили заглянуть, прогуляться в миры, придуманные не мной.
Я проснулась в холодном поту и поняла, что весь мой мир рухнул. Я стала настоящим призрачным магом и теперь уже никогда не смогу жить так, как живут простые люди. Потом была боль от печати и равнодушная тетка, вписывающая мое имя в какой-то свиток. Были хмурые маги, проверившие меня на наличие силы и заявившие, что печать работает. А потом потянулись дни в одиночестве, когда я поняла, что ничего в моей жизни уже не наладится. Люди хотят видеть только то, что на поверхности. Что им до того, какая я? Что им мои взгляды и надежды, мечты, принципы? Есть клеймо «Тьма», есть печать и большее им не интересно. Две крохотные руны на коже, сделали меня чужой как для людей, так и для магов.