Но раньше, чем я спросила Аттора, почему для прогулки он выбрал это место, он сам начал разговор, поведя меня по лабиринту глухих улочек:
Заметил, вы осмотрелись, он обвел рукой пейзаж, подстраивая стремительный чеканный шаг под мои, пусть и торопливые, но куда более мелкие шажки. Что скажете?
Что не понимаю, зачем мы здесь.
Из-за Отбора, конечно же. Это Оллонниродной город сразу пяти невест, с которыми вы сегодня, кстати, завтракали.
Ого! Как много!
Вот и я так подумал, он странно вздохнул и проводил взглядом группу пробегающей мимо детворы. Скажите, эсса, вот вы неделю наблюдали за невестами, видели отчеты контрольных групп, знаете решения распорядителей шоу И что? Вам нечего сказать?
О! Сказать мне было что! Особенно по поводу решений распорядителей! Но Аттор имел в виду что-то другое.
Есть, начала не очень уверенно. В этом всем слишком много несоответствий.
Он кивнул. И я, подбодренная, продолжила:
Для начала, «фаворитки». С ними все не так. И никакие они не фаворитки, а наоборот. Но они зачем-то нужны. Что-то мешает их убрать с Отбора за один раз. Но я не понимаю, что. Неужели только зрелищность?
Нет, конечно.
И что это?
Государственная тайна.
Даже
«Даже для меня?»чуть не ляпнула, но вовремя спохватилась. Мне-то как раз никто ничем не обязан.
Даже что? Аттор, кажется, верно истолковал заминку.
Даже для вашего секретаря?
Он выразительно хмыкнул.
Даже.
Ну, хорошо, примирительно кивнула, чем заслужила еще один насмешливый взгляд. Пусть так. Мне продолжать?
Да, конечно.
Белые меткиэто почти амнистия. До сих пор боюсь представить, что со мной было бы, если бы метка на мне была не белой!
На самом деле, если бы она была серебряной, то почти то же самое, что и сейчас. А, может, даже еще лучше, он подвел нас к четырехэтажному зданию. На фоне двухэтажных строений оно казалось очень высоким. И если первый занимала аптека с закрашенными черной антимагической защитой окнами, то остальные три были заняты какими-то офисами с деревянными вывесками. Скрипучие двери здания изредка открывались, пропуская редких посетителей внутрь и наружу. Не пришлось бы оправдываться за то, что у вас есть дочь.
Даже так?
То есть, белый цветэто всего лишь
Я запнулась, подбирая слова. Но скоро поняла, что нет, я не готова обсуждать с ним некоторые факты своей биографии. Вообще!
Но он итак все прекрасно понял.
Нет, не всего лишь. Но по большей части. Это королева настояла на том, чтобы цвет рисунка у, он щелкнул пару раз длинными пальцами, вспоминая слова, «невинных телом и помыслами» обязательно отличался. И его, как дань традиции, сделали белым. Во всех остальных случаях невинность тела не имеет никакого значения.
Ого!
И какие же тогда случаи остальные?
Аттор внимательно посмотрел на меня.
Достаточные, чтобы узнав, что сразу пять девушек из «остальных» родом из одного города, я захотел их лично проверить.
Согласна. Веский аргумент. Но я-то здесь зачем?
Ну, вы же сами сказали, вымой секретарь, он опять усмехнулся, а я снова смутилась. А раз так, то будете мне помогать. Тем более, мы как раз пришли.
С этими словами Аттор потянул на себя жалобно скрипнувшую деревянную створку, пропуская меня вперед. И уже когда мы оказались в темно-сером каменном холле, едва освещаемом тусклым желтым светом настенных бра, он шепотом, низко наклонившись к моему уху и обдав его горячим дыханием, добавил:
Говорить буду я. А для вас все, как обычно, но не через мираж. Ясно?
Угу, отвела в сторону взгляд, порадовавшись, что в скудном освещении не видно моих покрасневших щек.
И мы поднялись выше.
***
Аттор
Глядя на мило краснеющую Энабетт, он вспомнил взбешенного Онгерда, орущего в каком-то диком припадке: «Эта кукла все равно будет моей!» и снова ощутил иррациональное желание вмазать ему по роже. Кулаком. И даром, что по всем признакам Лэ Ррек в тот момент был не в себе. Причем настолько, что его магия, словно у подростка с нестабильным ядром, прорывалась синими всполохами-молниями, делая ауру видимой для всех.
Аттор сегодня вообще постоянно возвращался в памяти к событиям этой ночи.
Его опоили чем-то? спросил злой Эйтан, когда големы уводили обездвиженного графа под арест в личные покои. Принц примчался сразу же, как только закончился бал, желая найти и лично вызвать на дуэль капитана. Но Аттор уже усмирил, как оказалось, караулящего невест на выходе абсолютно невменяемого Онгерда. На это ему понадобилась всего пара силовых ударов, возможно, лишенных дуэльного изящества и зрелищности, но зато исправно работающих в боях без правил. Опыт, приобретенный в юности из-за нездорового желания встревать в любую драку, и тут оказался полезен. Да и некогда было ему тогда расшаркиватьсявоскресенье выдался тяжелым днем еще и из-за расследования гибели Лоди, и встречи с Ирией. Поэтому Аттор честно хотел быстрее разобраться с новой неприятностью и отправиться спать. Но, увы, планы на сон он смог осуществить только через несколько часов.
Пока не знаю, тогда признался он, снимая обгоревший пиджаксырая магия, льющаяся из графа, все-таки немного достала его. Но следствие уже началось. И Вы, Ваше Высочество, сейчас пройдете в мой кабинет и первым дадите показания.
Что?!
Вы не ослышались. По всем признакам, граф не просто так воспылал страстью к эссе Суак. А я лично видел Вас сегодня с ней в «Ардо». Так что, будьте любезны, расскажите мне, как вы там оказались, что делали и почему? Подробно. И, пожалуйста, давайте обойдемся без магического допроса. Из-за гибели одной невесты и возможного риска для жизни другой я имею право применить его даже к Вам.
На что принц по-мальчишески взлохматил волосы и мрачно согласился.
Из его рассказа Аттор, помимо прочего, понял, что Энабетт почему-то избегала чар иллюзии. Это было непонятно, а, поэтому, несомненно, очень важно. Но куда важнее было то, что Эйтан был, кажется, действительно в нее влюблен. И это неприятно царапало где-то в груди и вызывало горечь во рту. Кажется, теперь ему придется искать для договорного брака другую кандидатуру. Принц всегда легко очаровывал девушек.
Следующим он вызвал на допрос секретаря пятого сектора. Ее ответы породили новые вопросы и укрепили во мнении, что Энабетт там не местослишком сильно ее ненавидели, считая выскочкой, не заслуживающей королевской милости. И если бы Аттор был уверен, что случившееся на балу направлено только против нее, а не является частью чьего-то плана по устранению мешающих кому-то невест, он бы настоял на ее отселении. Правила конкурса разрешали. Но так как ясности не было никакой, он лишь усилил охрану чтобы утром, как раз после чтения отчетов от библиотекарей, подавиться глотком кофе, услышав признания девушек в шоу.
Для того, чтобы затем объявить приказ о замене стражей и начале массовых служебных расследований, ему понадобилось всего лишь то время, которое Энабетт потратила, идя из портала до его кабинета. Так как вести следствие против самих же себя стражи не могли, это развлечение было поручено бывшим коллегам Аттораштабу королевских палачей. Те, несомненно, были рады.
О, да!
Хотя, конечно, оспаривать его приказ они не стали. Да и в качестве их работы он не сомневался. По крайней мере, раньше не приходилось. Но что хорошего было в том, что ему пришлось перетряхивать большую часть служащих во дворце? Да еще в такое время. И без того забот хватало. Но работать с теми, кто не выполнял прямых приказов, трепал языком, умудрялся не то попасть под проклятие, не то напиться приворотного зелья и просто вел себя непрофессионально, он не мог.
А пока стражи проходили магические допросы, он принял решение самостоятельно продолжить основное расследование, которое прикрывалось эржэвым Отбором. Тем более, случай с пятью невестами с одного города все равно заслуживал особенного внимания.
Энабетт же Аттор пригласил с собой, как он сперва думал, за компанию. Не хотелось ему сегодня оставлять девушку одной. Неважно, будет она заперта у него в кабинете с бумагами или отправлена в архивы для поиска несоответствии в биографии «фавориток», как он собирался сделать еще на прошлой неделе. Но уже скоро стало понятно, что взять ее в Оллоннибыла, пожалуй, лучшая его идея за эти дни.