Нет! Он сам должен узнать, что его драгоценность оказалась подделкой. И он узнает! И тогда
Двери наконец-то распахнулись, и из кабинета вышли двое: седой бородатый старикглава распорядителейи его преемник на посту главы разведкивыскочка-бастард лэстр Аттор Лэс Реми. Оба мага давно сменили обязательные черно-белые костюмы на более привычную для них одежду. Герцог был одет в строгую пурпурную мантию, молодой мужчинав черно-зеленый камзол.
Значит Вы, Ваша Светлость, уверены, что метка на ней красная? уточнил Лэс Реми, закрывая за собой двери.
Анниэла сжала челюсти до боли. О да! Она сама видела это клеймо! Было, конечно, ужасно увидеть такое же на маленькой Алихайл. Но и тут Бетти была виновата. Не взяла бы она сестру с собой, не было бы на той тогда метки! Впрочем, Сератина потом показывала девочкуаура у той была чистой. Значит, сняли.
Но ведь Бетти как-то прячет свое клеймо. Иллюзией? Но магия Камня разрушила бы ее. Или нет?
Иначе и быть не может, вернул ее к реальности мягкий ответ старика, так созвучный с ее мыслями. Я уверен, только этим можно объяснить такое странное поведение девушки в зале. Вы же, лэстр, сами видели сейчас записи. Думаю, именно онанаша цель.
Что ж, тогда не будем откладывать ее встречу с правосудием до утра, бастард легким пасом запечатал дверь магией и махнул големам рукой следовать за ним.
Правильное решение. Тем более, короля я уже предупредил. И Его Величество хочет быть в курсе расследования.
Непременно, Ваша Светлость.
Маги раскланялись друг с другом, и вскоре их и големов стремительно удаляющиеся в разные стороны шаги стихли в гулких коридорах.
Дождавшись этого, Анниэла решительно подошла к кабинету: ей нужно было быстрее попасть к Камнюпогасить искру, сияющую в ее честь. А затем уйти отсюда до того, как новый глава КР вернется. Для того, кто последние пять лет якобы не интересовался делами короны, временами выскочка был слишком дотошным и внимательным.
Она вызвала между ладоней яркое бело-фиолетовое свечение, сформировала из него шар и запустила впереднужно было отключить запирающие чары, чтобы они пропустили ее.
Случайный зритель, если бы такой нашелся в пустом холле, увидел бы, как словно из ниоткуда в воздухе пролетела яркая сфера света и с легким мелодичным звоном впечаталась в двери. После чего те сами собой открылись и через мгновениес тихим щелчком захлопнулись. Но зрителей не было.
***
Энабетт
Деликатный, но требовательный стук разбудил меня не сразу. Проснувшись, я кинула взгляд на настенные часынеужели проспала? Быть не может! Метка не даст.
Бронзовые стрелки на круглом фарфоровом циферблате показывали всего лишь полночь. И кому из невест что-то нужно в такое время? Накинув поверх тонкой синей сорочки халат, я, сонно зевая, открыла дверь.
Зря.
Охранник, чье выражение лица было точь-в-точь таким же злым, как на записи, медленно смерил меня ледяным взглядом, словно оценивая, стою ли я его трудов. И я, возможно, вытолкала бы его за дверь или, по глупости, даже ударила бы магией, но
Одет он был в черно-зеленую форму главы КР.
Эсса Суак? последовало ледяное. Я кивнула, хотя ему это и не требовалось. Я по поводу метки. Я так понимаю, она у вас, он усмехнулся, красная.
Д-д-да, неуверенно проблеяла я, пятясь от двери. Заметила, как усмешка каэрэшника превратилась в равнодушно-каменную маску, и тут же вспомнила, что на допросе никогда нельзя признаваться сразу, если не уверен, что против тебя есть веские доказательства. Ведь я подставлю не только себя, но и Хейли! А я меткой над головой ни перед кем не светила! Поэтому тут же категорично заявила:То есть, нет.
Что нет? слегка удивился тип напротив, бросая быстрый взгляд на обстановку вокруг, словно проверяятуда ли он пришел.
Действительно, а чтонет? Не красная? Или нет метки? Как бы и то, и толожь.
Но я же уже решила, что руну над головой он не видел? А скрывать метку невесты, когда совсем не понятно, чем это грозит, смысла точно не было. Значит, буду утверждать, что я ее не хотела и не просила. И даже магическую клятву дам. Выгонят с позором, выпишут штраф, испортят биографию Аби Суакплевать. Главное, не создавать самой себе еще больше проблем. И без этого уже наворотила дел.
Не красная, твердо заявила я. И зачем добавила:Да, точно. Не красная.
А какая? вдруг снова помрачнел тип напротив, а потом не выдержал:Эрж! Мы только теряем время. Покажите руку!
Какую? задала я просто наиглупейший вопрос. Ну и получила на него соответствующий взгляд и ответ.
Правую.
Протянула, как есть. Но тут же сообразила, что рукав халата, да и бинт, не дадут увидеть меткуи спешно начала раздеваться.
Услышала сдавленный кашель и не сразу поняла, зачем злобный тип резко отвел глаза. Без его взгляда мне было легче, но от запоздалой догадки, что теперь стою перед ним в одной сорочкесамой любимой, ярко-синей, на тонких лямочках, сатиновой и кружевной, мягкой и обычно приятно охлаждающей кожу, что сейчас покрыта мурашкамимне стало стыдно и зло. Причем больше зло, чем стыдно.
Я эту метку не просила! И ночью к себе в гости никого не звала!
Почти сдернула бинт, обнажая руку.
Вот, ткнула меткой ему в лицо, заставляя вновь посмотреть на меня.
Мужчина повернулся, не то смущенный, не то тоже злой, и опять подавился воздухом. Бросил странный взгляд с метки на меня. Еще один на метку. Снова на меня.
Резко развернулся всем телом и, бросив через плечо:
Жду вас одетой. Поторопитесь, в два шага ушел за дверь.
Та глухо стукнул об косяк, закрываясь.
Ой
Переодевалась лихорадочно. От озорного желания высунуться наружу и спросить, а насколько хорошо нужно быть одетой и куда мы пойдем, меня удерживали какие-то жалкие крохи рассудка. Поэтому натянула то, что первое попалось под руку. Этим оказался спортивный костюм, в котором я бегала по утрам: обычно мне нужно на что-то тратить время с пяти до шести часов, и я тратила его на бег. Застегнула куртку, обула кроссовки. Выскочила за дверь.
В холодной весенней ночи, зловеще подсвеченной зеленым и фиолетовым от торчащей повсюду дизайнерской иллюминации, меня ждали трое: мрачный, как сто эржэй, каэрэшник и два деревянных голема при оружии. Сглотнула. Неужели все-таки все настолько плохо? Колени реально подкосились. Бежать?
Готовы, оценил мужчина. Хорошо. Дайте руку. Будем перемещаться порталом.
И я поняла, что бежать надо было минуту назадиз дома, а я тогда даже не подумала об этом. И, кажется, пора просто подчиниться судьбе. Закусила губу, протянула руку Его ладонь оказалась крепкой, горячей и сухой. Надежной. Это почему-то оказалось настолько неожиданным и приятным, что даже ноги перестали дрожать. Глянула на профиль мужчины, прежде чем сделать шаг в гудяще-светящуюся дыру в пространстве: а ведь действительно красивый, хоть и немного хищный Сколько ему лет?
И был ли он там в тот день?
Эта мысль прозвучала, как пощечина. Я, кажется, даже дернулась от нее, как от удара. Мою руку тут же отпустили, гул портала сзади схлопнулся, и я поняламы на месте. И это местодворец.
Глава 4
У знати было принято выводить в свет уже совершеннолетних отпрысков. До этого наследники и сами прекрасно знакомились между собой в академии. Ну и где-то в семнадцать-девятнадцать лет начинались первые свадьбы. Ну, или не начинались.
Меня официально в свет так и не вывели. Не успели. Хотя во дворце я пару раз была: с родителями в детстве и в компании друзей-однокурсников Эйтана в юностипринц тогда хвастался какой-то очень важной ерундой, и почему-то ему было нужно знать мое мнение. Но в этом крыле я точно была впервые: просторные коридоры, высокие своды, пышные хрустальные люстрыдань традициям, холодный бело-голубой камень на стенах и полу, колонны, вооруженные мечами и арбалетами деревянные големы у каждой двери и окна
Неужели крыло КР?
Кажется, этот вопрос я задала вслух, потому что сразу же услышала на него ответ:
Да. Но сейчас не время устраивать вам экскурсию. Следуйте за мной.
Сказали полетел, будто на пожар. Я не хотела идти за ним. Не хотела сейчас даже дышать с ним одним воздухом. Но другого выхода не видела. Поэтому сжала зубы плотнее, смиряя поднявшуюся в груди ненависть и затаившийся там же страх, и поспешила следом: на один его шаг два моих. С пугающим глухим топотом за нами неотступно следовали големы. Я чувствовала себя маленькой мухой, которая решила, что она огромный шужж, а паук просто не стал с ней спорить перед тем, как сожрать. Потому что о чем можно спорить с обедом?