Да Да, конечно. Прости, что я снова спрашиваю. Габриэла проверяла сообщения, и Эве не нужно было даже смотреть на неё, чтобы понять: опять ничего
Опять ничего! Целую неделю! Обалуайе как сквозь землю провалился! Что же такое случилось, боже мой? Неужели я его чем-то обидела? Или разочаровала? Или напугала? Господи, Эвинья! Наверное, я успела ему наскучить своей болтовнёй! Взгляни, его даже в сети нет! Всю неделю Обалуайе нет в сети! Он пропал после моего последнего письма!
И об этом Эва тоже знала. И сама уже не на шутку тревожилась.
Вслух же она сказала:
Думаю, дело тут не в тебе. Если ему надоел ваш ро ваше общение, он мог бы просто тебя забанить.
Ты права Но, значит, случилось что-то серьёзное! Габриэла с коротким нервным вздохом выключила смартфон. Мадонна Я ведь даже не знаю его настоящего имени!
Эва вздохнула, понимая, что ведёт себя как последняя предательница и что после того, как истина вскроется, подруга её никогда не простит. Но кто бы мог подумать, что Габи воспримет всё так серьёзно! Что она будет сходить с ума из-за парня, которого никогда не видела! Лучше бы, ей-богу, ей понравился Ошосси
А старый «пежо» уже петлял по узким, кривым улочкам Пелоуриньо. Вот замелькали по сторонам разноцветные дома знакомого квартала, пронеслась за окном голубая церковь Розарио-дос-Претос, ресторан «Бринкеду», кинотеатр, кафе-мороженое, фруктовый киоск старика Тадеу Ещё повороти покажется дом тёти с облупившейся краской на стенах и всегда открытыми окнами, выгоревшая на солнце вывеска магазинчика «Мать Всех Вод», распахнутая настежь дверь, смеющиеся туристы у входа, кто-нибудь из братьев, сидящий на ступеньках с неизменной сигаретой
Мат-терь божья! Ошосси внезапно ударил по тормозам так, что обеих пассажирок швырнуло вперёд и чудом не расплющило о передние сиденья. Это ещё что такое?..
Возле дверей магазина стояло такси с распахнутыми дверцами. Рядом на мостовой в беспорядке валялись три туго набитые сумки и сложенная детская коляска. Из одной сумки свешивалось золотистое вечернее платье. Из другойскомканные ползунки. Тут же лежал на боку пакет-майка из супермаркета, полный скомканных, мокрых детских пелёнок. Рядом с вещами стоял Эшу в сбитой на затылок бейсболке и держал на руках голого чёрного младенца с таким видом, словно это была граната с выдернутой чекой. Второго ребёнка, заливающегося криком на всю площадь Пелоуриньо, держала соседка, дона Аурелия, и на её коричневом, сморщенном, как сушёный плод, личике застыло выражение сокрушительного любопытства. А мать Божественных близнецов, жена ШангоПовелителя Молний, красавица Ошун, самозабвенно выла на груди своей свекрови. Сквозь её рыдания прорывались самые головокружительные ругательства Города Всех Святых, над которыми, впрочем, всецело доминировало одно:
Сукин сын! Ах, он сукин сын! Ну что же за сукин сын, Святая дева! Дона Жанаина, дона Жанаина, он просто последний сукин сы-ы-ы-ын Он бросил меня! Он ушёл от своих собственных детей! Он он Он не любит меня больше!
Девочка моя, девочка моя! Моя драгоценная девочка! В голосе доны Жанаины нарастало гневное крещендо. Погоди минутку Не плачь же, Ошунинья Ты же знаешь своего мужа! Когда это у Шанго была голова на плечах? Почему ты не позвонила мне сразу? Зачем терпела целую неделю?! Погоди, вот я ему задам, дай только дотянуться до телефона! Он у меня узнает, как издеваться над женой! Этот бандит заплатит за каждую твою слезинку, или я ему не мать!
Ошосси осторожно присвистнул. Эшу повернул голову. Увидел Эвуи на миг в его широко раскрывшихся глазах вспыхнула радость. Но сразу же взгляд Эшу метнулся в сторону. Младенец в его руках спокойно спалзато тот, которого держала дона Аурелия, завопил вдруг так надсадно и отчаянно, что на миг не стало слышно даже Ошун.
Мам, Эвинья приехала! вклинившись между женскими и младенческими воплями, сообщил Ошосси. Ошун и Жанаина мгновенно умолкли, повернулись и Эва чуть не лишилась чувств.
Ошун, красавицы Ошун, появление которой на перекрёстке города легко могло спровоцировать дорожную аварию, сейчас нельзя было узнать. Правая её щека была рассечена царапиной, на скуле красовался синяк. Как ни была ошеломлена Эва, она всё же определила, что царапинастарая, поджившая, а синяк уже сходит. Волосы Ошун висели всклокоченной массой, измученное лицо было немилосердно зарёвано. Но гораздо более этого Эву напугало то, что над головой Ошун блёклыми газовыми огоньками стояло голубое свечение. Такое же, которое неделю назад она увидела у Эшу. Сияние, говорящее о лжи.
Всего один миг Эва и Ошун смотрели друг на дружкуно Эва успела заметить в глазах подруги отчаяние, мгновенно перешедшее в панический ужас. А затем Ошун ахнула, всплеснула руками, хрипло закричала: «Дона Жанаина, ради всего святого, я не могу, не хочу её видеть, не пускайте Эву ко мне!» и, закрывая лицо руками, кинулась в дом.
Эва остолбенела. Ошун не хочет её видеть?..
Едва оказавшись с освобождёнными руками, Жанаина выхватила из кармана платья древний мобильный телефон и принялась тыкать в кнопки, от волнения то и дело попадая не туда и яростно чертыхаясь.
Эшу! воспользовался Ошосси моментом. Что стряслось? Ошун ушла от Шанго?!
Ушла? Эшу взмахнул племянником так, словно намеревался запустить его в витрину магазина. Да это Шанго её бросил! Вместе с детьми! Неделю назад свалил из города неизвестно куда! Нашёл время, засранец! Он ещё и вмазал Ошунты видел её лицо?
Твою ж мать Ошосси даже присел. Что Ошун могла такого сделать? Они же четвёртый год живут! И Шанго даже пальцем её не тронул никогда! Он чтобыл пьян? Или под маконьей?
Что ты ко мне пристал? огрызнулся Эшу. Исподлобья взглянув на Эву, невесело ухмыльнулся. Видишь, какие дела творятся, малышка И не смотри на меня так: я знать ничего не знаю! Чёрт бы драл всех младенцев Чем его заткнуть?!
Эва отвернулась, не в силах видеть голубых просверков над головой Эшу. Паника поднималась в ней стремительно, как рвотный позыв. Она посмотрела на тётю, та, не замечая ничего вокруг, остервенело тыкала в кнопки телефона. Скосила глаза на Ошосси, тот, уставившись в мостовую, мрачно дымил сигаретой. Было очевидно, что ни брат, ни тётка не видят этого мерзкого синеватого сияния.
«Что же это такое? с ужасом думала Эва. Эшу лжёт, но что с него возьмёшь, он всю жизнь такой Но Ошун?!. Почему, что случилось? Ведь мы же подруги! Для чего ей обманывать меня?»
Эвинья, мне, наверное, лучше поехать в гостиницу, вполголоса сказала стоящая за её спиной Габриэла. Когда в семье неприятности, чужим людям лучше не
Перестань, пожалуйста! сердито отозвалась Эва. Я не знаю, что произошло, но
И телефон молчит! простонала Жанаина. Её синие глаза от слёз сделались ещё ярче, грудь гневно вздымалась под платьем. Встретившись взглядом с матерью, Ошосси в панике шагнул за спину сестры.
Мам! Я ничего не знаю! Ей-богу! Я ни с какого боку!..
Эва немедленно уставилась на него. Никакого голубого света над дредами Ошосси и в помине не было.
Эвинья! Дона Жанаина, не замечая попятившегося от неё сына, как фрегат под всеми парусами, двинулась через улицу к перепуганной племяннице. И с каждым шагом её лицо менялось, и, когда тётя заключила Эву в свои объятия, она уже широко и счастливо улыбалась:
Эвинья, девочка моя, моё утешение, моя радость! Ты приехала, наконец-то! Я так счастлива, ты целуешь моё сердце! Но хоть бы раз, хоть бы один раз ты приехала в семью на каникулыа тут всё было в порядке!
Почему Ошун не хочет меня видеть, тётя? взволнованно допытывалась Эва. Ведь я ни в чём не могу быть перед ней виновата! Меня полгода не было в Баие! Разрешите, я поднимусь и сама поговорю с ней?
Нет, моя Эвинья. Жанаина, слегка отстранив племянницу, посмотрела ей прямо в лицо большими, мокрыми от слёз, нестерпимо синими глазами, и Эва невольно подумала: как мог отец уйти от такой красоты?..
Прости меня, малышка. Но наша Ошун сейчас в таком состоянии, что с ней лучше не спорить. Не дай бог, у неё начнётся настоящая истерика, пропадёт молоко, и что я тогда смогу сделать со своими голодными внуками? Поверь мне, когда всё это разрешится, Ошун придёт в себя и вы поговорите, но сейчас Сейчас ей можно только плакать.