Проснувшись субботним утром, Марина начала новый день всё с той же магии зеркал.
Ах, Мариночка! Как же ты хороша!с чувством сказала она, повертевшись голенькой перед зеркалом.Красавица ты моя ненаглядная!
Весело помахав рукой своему отражению, Марина позавтракала и начала ежедневный утренний ритуал наведения красоты. Сегодня ей особенно важно быть неотразимой и желанной. Пусть он только попробует не сделать то, что она от него ждёт! Но вот чтобы даже и пробовать не пытался, надо навести на себя красоту, чем Марина со всем тщанием и занялась. Приведя себя в состояние богини красоты, Марина выбрала и приготовила одежду и бельёздесь тоже всё должно быть по высшему разряду и тоже работать на её неотразимость.
Время, когда по её расчётам, Павел должен был позвонить, неумолимо приближалось. О, а вот и звонок! Сосчитав до семи (брать трубку сразу нельзя, ещё подумает, что она прямо-таки ждёт не дождётся звонка), она коснулась зелёного значка. И куда, интересно, Павел её пригласит?..
* * *
В субботу с утра мне пришлось принимать меры по устранению последствий вчерашней алкотерапии. А то, понимаешь, пора уже настраивать на Марину охмуряльник и включать его на полную мощность, а как это сделаешь с такой помятой мордой? В порядок себя я, конечно, привёл, и довольно быстро, но сразу же попал в очередную засадумне опять попытались испортить завтрак телефонным звонком, и снова эта человеконенавистническая выходка оказалась связана с картиной Малюева.
Позвонил тот самый Авдеев, о котором говорилось в письме из Зухова, сообщил о своём прибытии в Москву и выразил желание встретиться со мной в любое удобное мне время. Я взял небольшой тайм-аут, пообещав Григорию Петровичу перезвонить в течение ближайшего часа, и набрал номер Марины. Изложив новость, я предложил ей присутствовать при нашем с Авдеевым разговоре, сказав, что не хочу, чтобы она потом думала, будто я что-то от неё скрываю. Она скептически поинтересовалась, как я этому Авдееву её представлю, я ответил, что именно как агента конкурирующего покупателя.
О, предлагаешь устроить неофициальный аукцион?оживилась она.
Да вот ещё!изобразил я возмущение.Просто у тебя потом будет о чём предметно поговорить с немцем.
А что, так даже интересно,увлеклась моей идеей Марина,тем более Диллингер завтра прилетает в Москву.
Оп-па! Ну, завертелось! Прямо пляски какие-то вокруг небоскрёба, понимаешь. Что ж, вот и посмотрим, чьё желание владеть глюковой картиной окажется сильнее, а главноеудастся ли вообще кому-то из претендентов убедить меня картину продать.
Григорий Петрович оказался мужчиной чуть помладше меня, чем-то напоминавшим медведявысоким, полноватым и неуклюжим на вид. Тем не менее, немалая сила, и не только физическая, в нём чувствовалась. Как и большинство людей такого типа, он вёл себя спокойно и даже малость флегматично, говорил негромко и не торопясь, и вообще показывал этакое ленивое добродушие. Однако же я никак не мог понять, чего мне хочется большеударить его чем-то тяжёлым по голове или просто спустить с лестницы, уж больно откровенно он пялился на Марину. В итоге я решил остаться в ладах с Уголовным кодексомкто кого спустил бы с лестницы, это, знаете ли, ещё вопрос, а ударь я Авдеева по башке с той силой, с какой мне хотелось, пришлось бы потом думать, куда девать тело, причём тело крупное и тяжёлое.
Не сильно образумился Авдеев и узнав, что Марина представляет интересы другого потенциального покупателя, первым, кстати, заявившего о готовности приобрести картину. Откровенно пялиться на неё зуховский визитёр всё же перестал, но раздевающие взгляды периодически в ходе разговора бросал, паскудник. Саму Марину, кстати, такое внимание не только не нервировало, но, похоже, даже забавляло, как, впрочем, и вся ситуация в целом.
Торг с самого начала оказался бессмысленным и беспощадным. Бессмысленным он был потому, что стороны не знали цену, предложенную конкурентом, а беспощадным по той причине, что они всеми силами пытались эту самую цену выведать.
И всё же, Марина Дмитриевна, я бы хотел узнать цену, предложенную вашим поручителем,настаивал Авдеев.Павел Сергеевич, может быть вы озвучите?Вот как, решил, значит, неожиданно оказавшуюся столь упорной блондинку через меня объехать. Ага, щас! Во-первых, мне нужно, чтобы Марина сохраняла интерес к нашим встречам, во-вторых, наблюдать за этим торгом оказалось неплохой забавой.
Знаете, Григорий Петрович, я тут лицо, можно сказать, самое заинтересованное,напомнил я ему, стараясь, чтобы в моём голосе не особо сильно звучали издевательские нотки.Поэтому предпочту выслушать предложения обоих покупателей. Предложение поручителя Марины Дмитриевны я слышал,беззастенчиво соврал я.Вашепока нет.
Скажу честно: я с огромным удовольствием и интересом наблюдал, как Авдеев и Марина упорно соревновались в попытках заставить оппонента назвать конкретную сумму. Причём бились они на равных, пусть и разным оружием. Авдеев упирал на юридические аспекты, постоянно цепляясь за те или иные крючки законов, даже пытался грозить подвести картину под запрет на вывоз из России, Марина же обращалась к здравому смыслу, постоянно на разные лады напоминая Авдееву, что картину он собирается покупать у меня, а не у неё, значит, мне и должен назвать цену. А что в её присутствиину так вот исторически сложилось, уж извините
Ну хорошо, Григорий Петрович,вежливо улыбнувшись, сказала она, когда разговор прошёл очередной круг, я уже сбился со счёта, какой.Не хотите называть ценудавайте определимся хотя бы с целью покупки. Мой клиент желает купить картину, поскольку для него это будет выгодным вложением денег. А вам-то она для чего?
Для престижа нашего управления,с некоторой торжественностью ответил Авдеев.Вы же понимаете, что картина известного художника, размещённая в здании, которое на ней изображено, такой престиж заметно повысит.
Мы с Мариной растерянно переглянулись и в четыре глаза уставились на Авдеева. Марина справилась с оторопью первой.
Вы хотите сказать, что этот небоскрёб существует?!на этот раз ресницами она хлопала явно непроизвольно, исключительно от удивления.
Конечно, существует, и я в нём работаю,довольный произведённым на нас впечатлением, ответил Григорий Петрович.
Вот прямо у вас в Зухове стоит небоскрёб, такой же как московские?давать городу Зухову определения вроде «занюханный» или «задрипанный» я, конечно, не стал, но недоверия в голос подмешал лошадиную дозу.
Не совсем такой,признал Авдеев,крылья здания у нашего поменьше московских. Но в высоту почти такой же, двадцать один этаж. Зато он построен раньше, чем высотки в Москве.
Как я понимаю, Авдеев сообразил, что ему не поверили, потому что сразу же начал пояснять:
На нашем небоскрёбе отрабатывались технологии высотного строительства, которые в СССР тогда не были достаточно освоены. И контингент на его строительстве работал очень высокой квалификации.
Эвакуированные?спросил я первое, что пришло на ум.
И они тоже. Хотя в основном пленные немцы,улыбнулся Авдеев.Причём на стройку специально отбирали специалистовстроителей, инженеров и так далее.
Мы примолкли, переваривая неожиданную информацию. Да, вот уж, что называется, не ожидали
И вот ещё что,тут Авдеев резко посерьёзнел.Картина эта не просто так Она может представлять некоторую опасность. Были, знаете ли, случаи
Мы с Мариной снова переглянулись, на этот раз встревоженно. Вчерашнее приключение оба помнили.
Я так понимаю, что-то подобное уже случилось?нашу встревоженность Авдеев заметил и сделал соответствующие выводы. Соображает
Так,я неопределённо повертел рукой,сбой в работе межреальностного синхронизатора.
Вот даже как?готов спорить, что, сказав это, Авдеев подумал совсем другое, но вслух произносить не стал, соблюдая приличия.Знаете, Павел Сергеевич, рассказать вам подробности я права не имею, но, поверьте, это серьёзный довод в пользу того, что картина должна находиться в здании, которое на ней изображено. И вам не следует всем и каждому рассказывать о, хм, произошедшем. Вам, Марина Дмитриевна, тоже.