Я не могу не признать, быстро зачастил Сабуров. Что меж людьми благородными не может быть претензий друг к другу. Уверен, что операция Вашего Сиятельства была спланирована великолепно, но по холопскому своему недоразумению
Мопс едва ли не мне в лицо ткнул своим жирным пальцем.
Я не удержался, и, резко подавший вперед, клацнул зубами. Идиот едва успел отдернуть руку.
Хлоп!
О, директор таки выполнил фейспалм. Правильно, нечего держать все в себе. Оскал на лице князя застыл неприятной маской. Я же попросту засмеялся. В голос. Вот только что-то окружающие как-то очень странно переглянулись.
Знаете что, полковник, не обращая на мой смех ледяным тоном произнес Христафор Милорадович. Я многое готов простить людям
Директор слегка удивленно-насмешливо поднял бровь. Я был с ними согласен.
Еще чуть-чуть больше я прощаю профессионалам
Хм К чему бы он это все?
Но вот чего я никак не могу понять и простить, так это откровенного идиотизма. Особенно когда его демонстрирует персона в ваших чинах. Хотя знаете Я даже закрою глаза на ваше, Сабуров, наплевательское отношение к эдиктам императора нашего, о недопущении дискриминации низкого сословия, а просто позволю Александру Сергеевичу самостоятельно решить вопрос. Любым удобным ему образом.
У мопса моментально отлегло от сердца. Он даже рискнул шутовски мне поклониться, издевательски демонстрируя свое пренебрежение.
Я улыбнулся. Как можно радушнее, между прочим!
Двое из четырех присутствующих отчего-то побледнели.
Ну, вот я еще на дуэль с простолюдином не соглашался! Пафосно заявил полковник, тщетно скрывая бегающий взгляд и слегка потрясывающиеся руки.
А не будет дуэли. Абсолютно спокойно отметил Христафор Милорадович. Просто в один прекрасный день вы выйдете из дома и никуда не придете. То есть совсем. Тело же ваше, покуда этот молодой человек не захочет, никто не найдет. И это хорошо. Зачем давать газетчикам повод для сплетен. Труп же со следами насильственной смерти, я бы даже сказал явными признаками долгих и умелых истязаний, непременно натолкнул бы их на подобные размышления, верно? Однако я еще раз повторюсь: тела не найдут. Молодой человек очень серьезный профессионал. Коим, напомню, я всегда готов простить небольшие прегрешения.
Вы действительно готовы счесть подобный инцидент "небольшим прегрешением"? заинтересовано уточнил директор.
Оп-па. А интерес-то вполне искренний. Кажется, свое собственное начальство этот штрих достал не меньше чем меня самого. А это нехило, между прочим! Не успел я подумать о том, что в общем-то хорошим людям услугу можно и оказать по восстановлению микроклимата в их коллективе, как мое внимание вновь отвлек граф.
Узнаете, полковник Сабуров? Поинтересовался он, протянув оборзевшему мопсу какой-то на редкость серьезный документ, заполненный каллиграфическим почерком.
Тот, кстати, бумаженцию узнал сразу. Секунду вглядывался в лист, а после слегка побелел. Очень быстро и качественно. Примерно до стадии "мертвецкая бледность".
Значит так, господин майор, прошу покинуть помещение, спокойно пригвоздил Фриц Сабурова. И на будущее запомните, что присвоение чужих заслуг может очень плохо для вас закончиться. Вам ясно, ка-пи-таааан?
Кажется, мопс хотел что-то сказать, но Бенкендорф не дал ему ни единого шанса.
Вы хотите покинуть помещение лейтенантом, господин Сабуров?
Тот на секунду замялся, но по небольшом (для него!) раздумии кивнул и вышел прочь.
Стойте! Скомандовал Фриц, когда Сабуров был уже на пороге.
Тот застыл, уже собираясь захлопнуть за собой дверь.
Справа в кабинете сидит Любовь Анатольевна, спокойно заметил граф. Будьте любезны, передайте ей, чтобы она приготовила кофе для Александра Сергеевича!
Мопс мгновенно побагровел, явно собираясь ответить что-то резкое.
Не извольте беспокоиться, не дал ему шанса ляпнуть непоправимое Бенкендорф. Предпочтения сего молодого человека в это время дня ей прекрасно известны. Поэтому просто передайте мою просьбу.
Казалось, что морда новоиспеченного капитана буквально сдулась, а через секунду он вывалился прочь, не забыв тона на два громче, чем того требовал этикет, хлопнуть дверью.
Позволите полюбопытствовать? Попросил директор.
Через секунду он разглядывал лист, после чего со смешком заметил:
Да, практика в войсках пошла нашему государю на пользу! Так ведь и времени-то сколько пошло с тех пор как вы, шалопаи, по горам но сились?
Иные события сложно забыть, Константин Еремеевич, склонил голову Фриц. Кстати, Санни, прошу любить и жаловать!
Да в курсе я, в курсе! Сколько угодно могу встрепываться, но не знать имя генерал-полицмейстера Санкт-Петербурга Это надо быть кем угодно, но не мной. Так вот вы какой, господин Вязьминов!
Приятно познакомиться, Константин Еремеевич, теперь уже без капли смеха склонил голову я. Александр Сергеевич Коротков. Предпочитаю просто Санни. И прежде чем начнется серьезный разговор Могу я полюбопытствовать насчет рапорта на Светлейшее имя?
Фриц и директор одинаково усмехнулись, после чего граф молча кивнул мне. Я потянулся к доносу. Мда, ну тут все тоже самое про Героя дня, меня и прочих участников, а ток же их ролей в прошедших событиях. Так тут еще немного про Вязьминова: не любит, не ценит, по службе не двигает без оглядки на происхождение и былые заслуги. Так что ж тут смешно Ох ты ж блин!
Я негромко рассмеялся и вернул лист на стол.
Ну что, приступим к серьезному разговору. Предложил граф.
Лист с доносом был небрежно отодвинут в сторону. Хотя я бы в рамочку повесил. Исторический документ как-никак! Ну где еще можно увидеть монаршью резолюцию "Христо, эту писульку засунь в жопу отправителю!". Ну и подпись самодержца. Придающая визе государевой статус приказа. Чисто теоретически, если таковое действие воспоследует, то считать с точки зрения юридической его можно не менее чем исполнением воли Самого!
Историки лет через тристапятьсот рвать из рук друг друга будут за очень большие деньги. Особенно интересоваться бумажкой станут представители соседних стран. Уверен, что и через несколько сотен лет иные соседи будут считать нас северными варварами. А таких нужно учить и взять под опеку. Для их же собственного блага, естественно!
Глава 9
В лесу раздавались удары по харе Только прокомментировал я.
Что, простите? Удивленно переспросил Вязьминов, еще не слишком привыкший к моим ремаркам.
Фриц вон, например, спокоен и расслаблен. Даже и не переспрашивает.
Отца, слышишь, лупят, а я убежал Не обратив внимания на ремарку полицейского шефа закончил издеваться над "любимым" стихотворением школьников в обоих известных мне мирах "однажды, в студеную зимнюю пору"
А удары по харе действительно раздавались. Равно как и тяжкие вздохи "адресата" оных. А мы стояли в небольшом тамбуре за непрозрачным с их стороны стеклом допросной камеры и наблюдали как двое дюжих жандармов месили кулаками и не только привязанного к стулу человека.
Вязьминов вроде как с гордостью взглянул на троих дюжих жандармов, что удары чередовали с классическим "Ты нам все расскажешь, сволочь фашисткая". О да, и как вишенка в тортелисты бумаги и ручка на столе. Намек предельно ясень: мы так долго можем, но ты прекрасно знаешь, как все это закончить! Долгоруков "потерялся" где-то по дороге. Фриц эмоций не выказывал, а я Я грустил как наш повар в горах Афгана, славившийся умением снимать шкурку картошки с точностью ювелира, когда видел как срочники чистят корнеплод Кубиками.
Давно месят? Нейтрально поинтересовался я.
Константин Еремеевич несколько недовольно посмотрел на меня.
Ну что за выражение, Александр Сергеевич? Мы называем это
Я вздохнул и перевел взгляд на графа.
Дознание идет уже два с половиной часа.
Результатов, так понимаю, пока нет, верно? Пожимаю плечами.
Христафор Милорадович лишь плечами пожал, глядя на продолжающую экзекуцию.
Мы боевики, а не палачи, спокойно прокомментировал он. Еще час работы и мы вызываем иных спецов.
Я покачал головой, глядя как в очередной раз кулак здоровяка жандарма с молодецким "Хэк!" врезался в грудь привязанного мужчины.