«Увижу ли снова его сонне хотелось бы»
Но тут голова вервольфа взлетела вверх, и чуткие уши начали настороженно поворачиваться. Я тихо спросила, напрягаясь:
Что
Волк уже вскочил, вглядываясь в пустоту за моей спиной и приподнимая шерсть на загривке. Я, не размышляя, отбежала за кострище и, прищурившись, тоже увидела его.
О, Боже! вырвалось у меня.
Могильный падальщик, отвратительная темная сущность, появляющаяся на разрушенных кладбищах. Мало кто из людей переживал встречу с ним. Размером с небольшую собаку, словно с содранной кожей и со стекающими по жуткому мясистому телу маслянисто-черными разводами. Их желтая слюна была ядовита, по рассказам они сперва загрызали свою жертву, а возвращались чуть позже, когда еда начинала разлагаться.
Я вытащила их костра горящую ветку и направила вперед, без понятия, поможет ли это хоть чем-то. Приняв позу для нападения, Игг осторожно, по окружности двинулся к существу. Тот стоял разинув пасть, с вывалившимся мерзким языком, но по непонятным причинам не делал попыток напасть.
Как никогда в жизни я ощущала болезненные удары сердца под ребрами.
И тут мы поняли, чего ждал могильщиксо всех сторон начали раздаваться одинокие визги. Это была стая. А мы были уже заочно мертвы.
Я сделала шаг назад, наталкиваясь на холодную скалу. Хрустящие шаги слышались и слева, и справа и тошнотворная вонь постепенно наполняла пространство. Оглядывающийся вервольф также непроизвольно попятился назад, опуская хвост к земле и осознавая бесплотность попыток на спасение, от нежити не убежать, не спрятаться.
Дождавшись остальных, первый падальщик утробно зарычал и резко прыгнул на Игга, отскакивающего влево и готовящегося схватить зверя за склизкий бок. Черные тени стремительно неслись к нам, не оставляя следов.
Я закрыла глаза, выбора не было, и шепнула:
Стань моей душою птица
Женская фигура скатывается по камню вниз, прядь волос за ухом, бывшая «как воронье крыло», белеет до самых концов, а появившийся в воздухе белоснежный ястреб, сотканный из света и тумана, проносится стрелой над головами нежити, стирая их в пепел, из которого они появились, и растворяется в лесу.
Глава 4
Сознание возвращалось урывками: то мне чудилось, что меня тащат как котенка, то словно лица касалось что-то мокрое и я трепыхалась, думая о покрытом ядом языке могильщика, потом вроде бы сквозь сон на меня в упор внимательно смотрел коричневый волк.
А полностью я очнулась под причитания Шута:
Идиотка! Глупая, глупая девчонка! истерил он, сидя у меня на плече и крича прямо в ухо.
Слышать его могла только я, и в этом было ваше спасение, поверьте.
Да, хватит ругаться, хрипло ответила я, осторожно пробуя повернуть голову, во всем теле была неприятная слабость.
Ну, и сколько ты отдала, год, два? бушевал мышонок, стуча по мне хвостом.
Не знаю.
Ах, не знает, посмотрите на нее! Вот уйду от тебя!
Ну, и уходи!
И уйду!
Да, пожалуйста!
Подобный глупый и бессмысленный диалог происходил у нас довольно часто, поскольку мы оба отлично знали, что осуществить свою угрозу Шут не сможет. Никогда.
Он был крепко привязан к своему кулону и «дому», а его домом была я, и если бы со мной что-то случилось, то и маленький вредный дух тотчас исчез бы. Короткая цепочка от подвески находилась под самой шеей, и ее не мог порвать ни одни меч, старая ведунья тогда в лесу связала древним колдовством наши судьбы и жизни. Считалось, что зверек должен будет мне помогать и защищать, но с самого детства он ругался и не считал за хозяйку. Мама улыбалась и говорила, что мы очень похожи. И каким только местом?
Как ты могла?! Шут перебежал на другое плечо, чтобы снова оказаться у моего лица.
Бусинки-глаза возбужденно блестели на маленьком смешном тельце песочного цвета.
Выбора не было, ты же видел
Мне не дали продолжить:
Блохастый все понял, что ты Белая птица. И кстати, где он?
Перестань его так называть, я попыталась сесть, приподнимаясь на локтях, и полевка скатилась вниз. Наверно, пошел на охоту, ему тоже надо есть и может и не понял.
Я не знаю, верила ли я сама своим словам.
Главная причина, по которой ценились женщины нашего рода, и почему Сезар 9 лет назад оставил меня в живыхкрошечная вероятность, надежда на возрождение Белой птицы в одной из нас. Это могло произойти в любом поколении, но точное понимание приходило примерно в 18-19 лет, поэтому спешили со свадьбой. Да или нет, но княжеству было выгодно иметь сильный козырь при себе.
В тот день, я первый раз увидела, как мама плакала. Мы отправились вдвоем в секретное путешествие, и я была слишком мала, чтобы запомнить дорогу, но то свое непонимание и удивление, как яркую вспышку, запомнила: всегда веселая, готовая к играм и забавам матушка плачет, прижимая ладони к опущенному лицу, а Ведунья, похожая на сухое скрученное дерево, ласково гладит ее по голове.
Что она тогда ей рассказала?
Потом старуха подозвала меня и повесила на шею цепочку с продолговатым кулоном из янтаря, застежка от которого, словно растворилась у нее в пальцах. Я твердо обещала маме никому и никогда не рассказывать о нашей поездке и обо всем, что увидела в таинственном лесу. Долгое время воспоминания казались лишь детским сном, но когда я стала постарше, то мне рассказали легенды о Белой птице, почему надо скрывать возможность прикосновения или превращения в огромную силу, которую многие хотели бы получить в свои не всегда добрые руки. И видя перед собой пример князя Сезара, я понимала объем своей ответственности в сохранении тайны.
Но ничто не давалось бесплатно и за каждое обращение к чуду, часть меня, часть жизни, должна была улететь вместе с белым ястребом. Я не знала, что он примет подобную форму, вечером был первый раз, когда я позволила соединиться с той чужой магией, которую ощущала внутри себя уже несколько лет. Она не была похожа на простые заклинания, используемые нашим народом в ежедневной жизни, как будто они имели разную природу.
Мне сложно объяснить, ведь я знаю очень мало, а те слова всплыли из сознания сами.
Спи уже, глупая девчонка, ворчливо сказал Шут, укладываясь рядом. Я подежурю.
Хорошо. Смиренно отозвалась я, и устало прикрыла глаза.
Костер продолжал гореть, в него кто-то раньше успел подложить ветки.
Когда я проснулась утром, волк был на своем месте, ничем не показывая перемен в ситуации или в поведении. Я тоже не стала заострять внимание на прошедшей ночи, присыпала угли снегом и, собравшись, двинулась в путь.
Я попыталась было поговорить, но слова падали в пустоту и честно говоря, у меня не было настроения общаться. Какое-то время мы скакали, но мне не хотелось сильно утруждать наверняка вымотанного в плену вервольфа, да и лес постепенно менялся, став более чистым и свободным, по которому было намного проще идти.
А к обеду на нас вышли люди, точнее группа конных вооруженных всадников, из центра которой отделился один мужчина средних лет в дорогой одежде и плаще, отделанном блестящим мехом. Я остановилась и стала поближе к бурому волку, готовая сорваться с места и бежать, хотя явной опасности от всадников не чувствовалось, скорее спокойная уверенность в своей силе.
Мужчина довольно улыбнулся и размеренно произнес:
Княжна Ингрид, очень рад встрече. Вы, должно быть, устали в пути, позвольте сопроводить Вас в мой замок. Побудьте нашей гостьей, дорогая Белая птица.
Последние слова он произнес чуть хищно, понижая голос и заглядывая мне в глаза.
« Вот как»
Контролируя выражение лица, спокойно произношу:
Вас могли обмануть князь.
Юдгер смеется с легкой насмешкой в голосе:
Нет, миледи. Йоран не раз доказывал свою честность.
Вервольф, которого я называла Игг, поднимается и, не оглядываясь, проходит мимо меня к мужчине. Тот машет ему рукой:
Можешь идти в замок, колдун уже ждет тебя. Хорошая работа.
Смотрю в удаляющуюся коричневую спину и горько повторяю про себя: «доказал свою честность».
«Вот где ты был ночью»
И перевожу взгляд на князя:
Тогда, воспользуюсь вашим предложением.
Под дружественным конвоем меня уводят в поместье Юдгера.
Глава 5
Слова про гостью не были пустыми, меня привели в прекрасную комнату, с красивыми коврами на полу, налили горячую ванну и подобрали теплую одежду, в соответствии с титулом. В камине горел огонь, на подносе стояла дымящаяся еда и ароматным напиток из вина со специями.