Я? Вряд ли. Давай выбираться отсюда.
Чуть дальше от нас обрывистый склон становился более пологим, и мы, пыхтя (она) и ругаясь (я), вылезли обратно на дорогу. Учитывая, что кроме байка, мне приходилось постоянно подталкивать это несчастье, то к концу восхождения о хмеле напоминало только несвежее дыхание. На кромке дорожного полотна остановился перевести дух и с ужасом заметил, что туман, подхваченный утренним ветерком, постепенно редеет. Ёпта! Как же все одно к одному-то складывается! Под прикрытием тумана я еще мог рискнуть вернуться в таком виде домой, но если он уже здесь в низине расходится, то в нашем квартале, стоящем значительно выше, наверняка уже не скроет! И даже если дядька Раф с Николаем промолчат, то любопытные соседи точно не пропустят такое событие и доложат отцу, еще и приукрасив деталина нашей улице сплошь жили кумушки, которых хлебом ни корми, а дай только сунуть нос в жизнь других! И вставали они обычно рано-рано, нет чтобы поспать подольше!
Брошенный велосипед валялся на обочине. Из опрокинутой банки, стоявшей раньше в корзине у руля, на землю натекла приличная лужица молока, которое нагло лакала приблудившаяся кошка. Девчонка при виде этой картины опять собралась реветь.
Дура! За одно утро дважды чуть не попрощалась с жизнью, а собиралась устроить трагедию из-за пары литров молока!
На! выгреб из кармана мелочь и протянул плаксе, Купишь еще.
Ты что?! отпрянула она.
Из-за меня же, мотнул головой на причину слез и брезгливо поморщился, когда грязные пряди хлестнули по лицу.
Пойдем ко мне, отмоешься хоть немного, произнесла она, затравленно глядя на протянутые монеты.
А это мысль! Ухватил девчонку за руку, насильно вложил в холодную перепачканную ладошку деньги и скомандовал:
Веди!
Ехать оказалось недалекобуквально три дома. Запустив меня в еще теплую со вчерашнего вечера баню, девчонка исчезла, пропищав, что скоро вернется. И на фига она мне? Спинку потереть, что ли? Но вскоре забыл обо всем, добравшись до теплой воды. Кайф!!! На отходняке, да еще пока двигался, не замечал, как продрог, а тут разом застучали зубы, и с ног до головы покрылся мурашками.
На приведение себя в порядок потратил все остатки воды из нагретого бака, домываться и полоскать одежду пришлось в холодной. Кожаную куртку, как мог, оттер хотя бы снаружи, рубашку теперь только на выкиджижа оказалась на редкость стиркоустойчивой, но добраться до домусойдет. Зато ткань на сорочке воду не задерживала, и достаточно было пары энергичных встряхиваний, чтобы она стала почти сухой. Открытым остался вопрос с джинсами. Полоскание в трех тазах им мало помогло, разве что грязь теперь не концентрировалась на задней части, а равномерно распределилась по всей поверхности. И, разумеется, сколько их ни выжимал, с них по-прежнему продолжала капать вода.
Для оценки результатов затраченных усилий выбрался в предбанниксветильник в парной явно знавал лучшие времена. Протягивая штаны к чуть более яркой лампочке, нос к носу столкнулся с малявкой, раскладывавшей на лавке ветхое застиранное полотенце. Мелкая жалобно взвизгнула и покраснела так, что я начал волноваться за ее здоровье, а потом пулей вылетела за дверь, выронив темный сверток. Покосившись на прополосканные и зажатые в руках трусы и джинсы, пожал плечами: не думала же она, что я в одежде мыться буду? Но вскоре переменил о девчонке мнение в лучшую сторону: брошенный сверток при поднятии оказался штанами от робы. Дешевыми, поношенными, великоватыми, зато сухими и чистыми. А если не приглядываться, то и за джинсы издали сойдут.
Несчастье звали Маша, и училось оно в восьмом классе нашей же школы.
Чаю выпьешь? спросила она меня, когда с короткой церемонией знакомства было покончено.
Посмотрел на занимающийся рассвет, на передумавший расходиться туман и сказал:
А, давай!
Скрыть ночную отлучку дома уже вряд ли удастся, а минутой большеминутой меньшероли не играет. Зато слегка убрать запах перегара не помешает.
В летней кухнеа в дом меня не пригласилиоглядел приготовленный натюрморт: два стакана, закопченный чайник и блюдце с четырьмя черными сухариками. И еще полный молочниквидать успела, пока я отмывался, по новой сгонять за молоком. Сама Маша, кстати, платье переодела, но гольфы на ней остались те жес грязными разводами и одной сиротливой кисточкой. И почему-то эта кисточка так и лезла на глаза, вызывая иррациональные угрызения совести.
В утренней промозглой сырости чай остыл моментально, и я почти залпом выхлебал свой стакан, не притронувшись к сухарям. Если честно, в нормальное время я бы и собаке постеснялся такое дать, но не взял не поэтому. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что семья здесь живет беднаяоб этом кричала и сервировка стола, и Машина одежда, и общая обстановка. Объедать тощую девчонку показалось мне кощунством.
Спасибо за чай, отставил я стакан, Поеду. Когда удобно будет штаны вернуть?
Ммм почему-то без труда догадался о ходе ее мыслейлюбопытные соседки жили не только в моем квартале.
Завтра с утра за молоком поедешь? уж один-то день могу и встать спозаранку.
Маша, покраснев, кивнула.
Тогда до завтра.
До завтра, еле слышно прошептала она.
Незамеченным проникнуть домой не удалосьв прихожей среди рассыпанной с полки обуви и пустых бутылок сидел пьяный в зюзю старик и плакал.
Сынок! обрадовано встрепенулся он, взмахивая унизанными перстнями кистями рук и безуспешно пытаясь подняться с пола, Живой, слава богу!
У стенки, отчаянно переминаясь с ноги на ногу, стояли два громилы и не решались к нему подойти. Могу их понять: пусть им по сороковнику, а отцу почти восемьдесят, пусть они в прошлом тренированные убийцы, а он никогда к физической силе не стремился, но Петр Исаевич Романов и сейчас считался одним из самых опасных людей в империи, наравне со старой аристократией. А какое-нибудь из его колечек могло от непонравившегося ему человека и пепла не оставить. Прихватив, правда, пару кварталов заодно, но кто из нас совершенен? И даже если отнять его перстни, пуговки, цепочки и браслеты, он, вполне вероятно, был артефактом сам по себе. Это, конечно, только мои домыслы, но проверять я бы не взялся. И другим бы не советовал.
Да, этот с виду немощный старикмой отец, единственный и неповторимый Петр Романов собственной персоной, чьим жалким подобием я являюсь. Когда-то давно шестидесятитрехлетний профессор артефакторики женился на собственной несовершеннолетней студентке, что повлекло за собой грандиозный скандал, переезд в глушь и через девять месяцевменя. Надо впрочем признать, что до смерти матери он так не выглядел: одаренные в большинстве своем после определенного возраста смотрятся не на прожитые года, а так, как себя ощущают. И пять лет назад этот человек в одночасье из цветущего мужчины превратился в ту развалину, что я вижу сейчас.
Долгое, очень долгое время я считал, что это справедливо.
Но все-таки
Машкин обрывназван, конечно, не в честь сегодняшней Машки, а по имени какой-то другой несчастной, он регулярно собирал дань из человеческих жизней. Шесть метров высоты, острые камни внизу В мэрии давно идут разговоры, чтобы как-то его оградить, обезопасить, но пока там до сих пор ежемесячно бьются машины. А на мне, не считая мелких царапин, ни одного ушиба. Сделанная им защита спасла.
Так может быть это я неправ? И может быть есть что-то, непосильное и ему?..
Папа! давно и прочно забытое слово тяжело протолкнулось сквозь горло, Пап, ну что ты сидишь на холодном полу!
Опустившись перед отцом на корточки, я стал закидывать его руку себе на плечи. При всей своей ненависти мне никогда не приходилось сомневаться в том, что ятот единственный человек, кому он никогда не причинит вреда.
Папа свободной рукой он погладил мои мокрые волосы, Как давно ты меня так не называл, сынок
Пап! Тебе вредно тут сидеть, пойдем спать!
Мне уже все вредно. Но он не сопротивлялся подъему и походу в сторону спальни. Николай с дядькой Рафом облегченно переглянулись, Коля бросился подставлять свое плечо с другой стороны, а Рафаэль придерживал перед нами двери.