Под нескончаемые страданьяи чем его рвет, болезного, третий день подряд? Кожевин нервно поправил складки полевой формыне хватало еще снова получить втык за неуставной вид!
Лёня, на пару слов.
Кулак, занесенный для стука, так и не коснулся тонкой преграды.
Да, Владимир Сергеевич?
У меня! командир недовольно дернул желваком, скрываясь в темном коридоре.
Еще раз посмотрев на дверь и прислушавшись к новому раунду проклятий за плохо изолированной переборкой, комвзвода вздохнулоттягивать неизбежное не стоило, но и не повиноваться приказу вышестоящего командира и тестя тоже было чревато.
Лёня, почему я узнаю о ЧП не от тебя, а от капитана судна?
Виноват, господин полковник!
Леонид, мы сейчас не на плацу!
Владимир Сергеевич! Согласно инструкции
Лёнь, не ори, сбавь обороты!
Но!..
Сбавь! Инструкции я знаю не хуже тебя. И будь с нами Степан Евгеньевичподписался бы под каждым словом. Но с этим! полковник взглядом поискалкуда бы сплюнуть, не нашел и только махнул рукой.
Владимир Сергеевич! даже во внеслужебной обстановке называть командира «папой», как требовала жена, у молодого лейтенанта язык не поворачивался, так что обращение по имени-отчеству было максимально свободным. Тесть тоже не рвался панибратствовать с зятем, но и заставлять того постоянно «полковничать», как требовал устав, породнившись, стало глупо, поэтому наедине они предпочитали менее формальный стиль общения.
Лёня! Я навел тихонько справки: там, выразительный взгляд на потолок, этого списали. Вчистую. Обратно из командировки его не ждут. Мне даже намекнули, что можно этому делу немного поспособствовать. Вот так-то! многозначительно кивнул он скорее своим мыслям, чем собеседнику, Сильно рыться и расследовать не будут. Лёнь, только учти! Я тебе это говорю как родственнику, болтать об этом
Предупреждение было излишним, в чем Кожевин поспешил заверить тестя:
Владимир Сергеевич! Совсем за дурака-то меня не держите!
Лёня! Не держал и не держу, только тема у нас с тобой скользкая Беда в том, что и Пашонка не дурак, за минувший месяц Леонид слышал много вариаций переиначивания что имени, что фамилии контрика, но, пожалуй, эта, придуманная командиром, наиболее точно выражала все оттенки отношения к особисту. Вот что значит опыт! Тварь, гавно, но не дурак. Ему сейчас любая зацепка нужна, чтобы на большую землю вернуться. За любую мелочь схватится и в громкое дело раскрутит. С Минакеевым и его распдолбайским экипажем ты, конечно, подставился. Одно радует: за такое дальше пустыни послать не могут, а мы и так туда направляемся. А с зайцем этим он столько накрутить может!
А может и ну его? Особый отдел тоже хорошспихнули нам дерьмо и рады! Еще и намеки всякие делают! Махоркин, конечно, сволочь, пуля по нему плачет, но мараться об такое?.. Пусть зайца забирает и валит! Нам же легче дышать будет. А там пусть с ним свои, как хотят, так и разбираются!
Эх, Лёня-Лёня!.. вздохнул полковник, Где мои двадцать пять и розовые очки?.. Это с Минакеевым мы легко отделались, докладную удачно генерал Олейников перехватил, и все равно эта история нам еще аукнуться где-нибудь может. Мне Григорий Саныч отдельные выдержки зачитал, так там и вредительство, и саботаж, и даже диверсия приплетена!
Вот, сука! На его же глазах всё произошло! не удержался от восклицания младший родич.
А с зайцемпродолжил старший, Не отмоемся. Махоркин, чтобы выкарабкаться, всех нас утопит. Хуже того, ты самого пассажира-то видел?
Видел. Пацан-пацаном, то ли школьник-переросток, то ли студент.
Видел, но не увидел! На кольца обратил внимание?
Обычная штамповка пожал плечами лейтенант, Я сам такие в юности
Что ты там сам в юности, это ты Ирине рассказывай! Обычная штамповка! сарказм полковника больно колол, но крыть было нечемчтобы отличить стилизованную безделицу от настоящего артефакта, требовалось образование получше, чем танковое училище, То-то первый после бога ко мне сам прискакал из-за обычной штамповки! Главмех у него большой специалист по рунным конструктам, университет закончил по этой теме, так вот он с чего-то считает, что та пара колечек на сотню тысяч, если не больше потянет!
Сколько?!. Сто тысяч?! За пару стальных полосок?..
Рот-то прикрой! Я тоже не крупный знаток, но не выдержал, сходил, посмотрел, стоне сто, а колечки не простые! Да даже если десять тысяч! Ты можешь себе представить подростка, просто так разгуливающего с целым состоянием на руке? Причем заметь, ему эти кольца нисколько не мешают, он их даже не замечает, по-моему! В отличие от тебя! Кожевин покраснел до кончиков ушей, обнаружив, что на нервах начал теребить обручальное кольцо, которое носил уже больше года. Не бери в голову, это не в твой огород камень, я только, чтобы показать разницу, постарался смягчить тесть свой наезд. Но мы не о тебе или мне, мы о зайце! Теперь добавь его реакцииэтот взгляд «вы все пыль под моими ногами», это высокомерное молчание! Уж поверь, обычному подростку такое не сыграть, один раз увидишьни с чем не перепутаешь! Вот и подумай, кому можем дорогу перейти! А мальчишки имеют свойство вырастать. И если я правильно определил породузлопамятность у таких в крови.
Так что теперьза борт его что ли выкинуть?
Знаешь, на самом деле не худшее решение командир ненадолго задумался, прежде чем выдать указания, Значит так: мальчишку пока никто толком не видел, кроме трёх матросов, механика и самого капитана, у насэто я, ты и экипаж Минакеева. Удачно он под вечер вылез, как раз все ужином заняты были. Мореманы со своими сами разберутсякапитан в молчании не меньше нашего заинтересован, всё, что на бортупод его ответственностью. С сержантом и его обормотами делай, что хочешь, но никого постороннего они не видели! Понятно?
А с парнем что?
Не твоя забота. Да не дергайся ты! возмутился он, видя колебания зятя, Я еще из ума не выжил, чтобы детей топить! Высадимся в портупо-тихому передам безбилетника знакомым, они вернут его на родину. Главное, чтобы Махоркин раньше времени не оклемался, хотя Это тоже не твоя забота. Твое делособственное молчание и молчание нашего «любимого» экипажа. Приказ ясен?
Так точно!
Глава 5
Не спросив меня, жизнь совершила новый кульбит: под покровом жаркой южной ночи состоялась выгрузка с корабля. Темнота, конечно, была условнойи судно, и площадку освещали мощные прожекторы, но эта прибивающая к земле жара! И если такое творится около моря и после захода солнца, то что же здесь настанет днем и чуть дальше от берега?
Пусть Маньяк и молчал насчет конечного пункта, но нельзя сказать, что я совсем не подозревал, куда могли направить танковое подразделение в полной боеготовности, да еще морем из Феодосии. Все же по географии и новейшей истории у меня в аттестате стояли вполне заслуженные «отлично». Вот только надежда на ошибку тлела робким огоньком все путешествие.
Причина, по которой я до последнего мгновения цеплялся за свою отчаянную веру, что все мои догадкиигра испуганного воображения, банальна до безобразия: каморка, где меня заточили, располагалась аккурат над машинным отделением. Такое размещение одновременно создавало неудобства от постоянного шума двигателей, и дарило определенный комфорт: машинный зал был оборудован гениальным в своей простоте рунным конструктом, поглощающим тепло. Почему такие определения? Потому что это был тот самый конструкт, который позволил никому не известному молодому артефактору Петру Романову полвека назад вписать своё имя в летопись империи. Прямо скажем, идея витала в воздухедля активации и зарядки большинства рунных изделий помимо магии требовалось тепловая энергия. И если для запуска системы магическая составляющая была обязательна, то для последующей работы очень часто хватало обычного нагрева. Отчасти это же являлось ограничением: например, зимой мои защитные кольца, подпитываемые температурой тела, заряжались намного медленнее, но вот в машинерии, где избыточное тепло постоянно становилось проблемойидея работала на ура.
К слову, это своё изобретение, как и многие другие, отец совершил в соавторствесам он честно признавался, что пока ему не поставят задачу, придумать что-то новое ему не хватает воображения, но именно с разработкой «охладителя» или на новомодный лад «кондиционера» его карьера резко пошла вверх. И, пожалуй, вряд ли кто-то кроме менясвидетеля его рассказов и каких-либо фанатов естественных наук вспомнит имя второго автораАристарха Беленинадовольно заурядного физика, подавшего отцу идею.