Прямо передо мной, у самой кромки тротуара стоял хищный чёрный автомобиль. Я знала, что это за машина. В детстве, пока все мои сверстницы играли с Барби и в дочки-матери, я строила многоуровневые стоянки для своего личного автопарка. Отец регулярно дарил мне игрушечные машинки, и, на удивление, я хорошо разбиралась в их марках.
И даже сейчас, приглядевшись, смогла узнать значок. Кажется, это был Додж, вот только я никак не могла понять, какой именно модели.
Садись в машину, довезу тебя до дома.
Кажется, я всё же подпрыгнула на месте от раздавшегося за спиной голоса. Обернулась рывком.
Дамир выходил из подъезда следом за мной.
Разве вы не собирались остаться в квартире? я вопросительно вскинула бровь.
Я собирался отвезти тебя домой, бескомпромиссно ответил мужчина, подходя ко мне и одновременно с этим доставая из кармана пиджака продолговатый электронный ключ от автомобиля.
Черный Додж, привлекший моё внимание ещё какую-то минуту назад, коротко моргнул фарами, приветствуя хозяина.
Люди ночью должны спать, а не торчать в чужих квартирах.
Я не торчу! Я работаю! И сейчас ещё даже не ночь.
Работать нужно днём.
Я устала потерла виски указательными пальцами. Такими темпами у меня скоро вообще не останется сил с ним спорить.
Ладно, хорошо, я поняла. Ночью спать, работать днём, подняла руки в примирительном жесте и отступила на шаг, в любом случае, сегодня до дома я доберусь самостоятельно. Ещё раз всего доброго.
Я уже практически развернулась, чтобы спуститься со ступеньки и шагнуть под дождь, направляясь в сторону выхода с территории жилого комплекса, но внезапно мою руку перехватили мужские пальцы.
Мягко и в то же время невероятно цепко. Так цепко, что я, наверное, при всём своём желании не смогла бы вырваться.
Дернулась, но хватка стала лишь крепче.
Кира, не глупи, мужчина смотрел спокойно и серьезно, На улице дождь. Ты хочешь вымокнуть и заболеть?
Я поджала губы. Затем с грустью посмотрела на пустой двор, на дождевые лужи, на струи, льющиеся с козырька подъезда.
Вздохнула. А потом аккуратно, один за одним, постаралась разжать мужские пальцы на собственном запястье.
Хорошо. Я согласна. Довезите меня до дома. Но только пообещайте больше не выскакивать у меня из-за спины вот так вот, я неопределённо махнула рукой в воздухе, это нервирует, знаете ли.
Кажется, правая бровь мужчины всё же дернулась от удивления.
Я попробую, Кира. Но обещать этого точно не могу, со странной интонацией проговорил он, а потом шагнул со ступенек подъезда прямо под дождь.
В два шага приблизился к автомобилю, распахнул дверь со стороны пассажирского места и выжидающе оглянулся на меня.
Я пожала плечами и, сбежав с крыльца подъезда, юркнула в уютный, пахнущий новой дорогой кожей салон авто.
Дамир захлопнул за мной дверь, и через секунду уже сам садился за руль. Чёрный Додж зарычал, стоило мужчине провернуть ключ в замке зажигания, и плавно тронулся с места, мгновенно набирая скорость и выезжая за пределы жилого комплекса.
Интересно, как мне вообще сейчас нужно себя вести по отношению к этому мужчине? Как расценивать его поступки? Как просто знак вежливости, или намёк на нечто большее?
И что я стану делать, если вдруг замечу, что меня везут не домой, а на территорию какой-нибудь заброшенной стройки, свалки, в глухой переулок или лесопарк?
Интересно, а было ли вообще разумно садиться в машину к практически незнакомому мужчине?
Наверное, приличной девушке на моём месте положено было отказаться, причем в более настойчивой форме, развернуться и уйти или засмущаться, начать кокетничать и заигрывать. Только, кажется, я всё же была какой-то неправильной девушкой. Той, которая не пытается в каждом поступке окружающих отыскать скрытые мотивы, которой в принципе плевать на эти самые мотивы и мысли всех окружающих, и которая совершенно не пытается строить из себя кого бы то ни было с целью произвести выгодное впечатление.
Расскажи о себе.
А? погруженная в собственные мысли, я не сразу расслышала его вопрос.
Расскажи о себе, Кира, повторил мужчина, при этом даже не повернувший в мою сторону головы.
Зачем вы об этом просите, Дамир Эдуардович?
Нам же нужно говорить хоть о чём-нибудь, пока мы едем. Или ты предпочла бы обсуждать погоду?
Я прищурилась, глядя на мужчину с подозрением. Это он что, пытался сейчас шутить!?
Но его лицо по-прежнему оставалось равнодушно-бесстрастным.
Он всё так же спокойно и немного скучающе смотрел на дорогу, уверено ведя хищный додж одной рукой. Тускло поблескивали в полумраке салона часы на правом запястье, горела яркими диодами гладкая приборная панель автомобиля. Расплёскивался по салону пронзительный, запредельный запах леса. Я невольно втянула воздух полной грудью и заметила, как дёрнулись на мгновение пальцы мужчины, сжимая руль практически до побелевших костяшек.
Мне нечего о себе рассказывать. Моя жизнь ничем не примечательна. Всё как у всех, просто и стабильно.
Тогда расскажи о той картине, которую я у тебя купил.
Я кивнула, принимая подобную просьбу. Что ж, это вполне закономерное желание. Странно, что он не стал расспрашивать об этом в самый первый день. Обычно ценителям искусства важна история создания произведений, которые они собираются приобрести.
Я начала рисовать её очень давно. Кажется, лет шесть или семь назад. Я тогда ещё училась в школе во всяком случае пыталась. В моей жизни было слишком много сложных периодов. Но творчество всегда было тем, что меня спасало.
А твоя семья? Она тебя не спасала?
Родители погибли, когда мне было тринадцать. Именно после этого я и поняла, что хочу посвятить свою жизнь творчеству. А ещё, да, начала рисовать ту самую картину.
О своём прошлом я говорила спокойно. Научилась этому за много лет. Когда кто-то спрашивал про семью или родителей, я никогда не испытывала растерянности, всегда отвечала невозмутимо и сдержанно. Всю свою боль и тоску я давным-давно научилась запирать глубоко внутри себя.
Ты была одна в семье?
Нет, нас двое. Я, и старшая сестра. После смерти родителей, спустя год, как только ей исполнилось восемнадцать, она взяла надо мной опеку, до наступления моего собственного совершеннолетия. Потом я закончила школу, и мы оставили родной юг, переехав в столицу, чтобы поступать и учиться.
Почему на своей картине ты рисовала именно волка?
Я пожала плечами, забыв о том, что мужчина смотрит на дорогу, не видя моих жестов, а потом пояснила:
Я не знаю. Наверное, этот вопрос можно назвать риторическим. Обычно принято считать, что в каждую свою картину художники вкладывают определённый смысл, скрытый мотив, идею, даже мораль, раз уж на то пошло. Я же просто рисовала. Не думая. Брала кисти, краски и, вот. Получилось то, что получилось. Ну а вы, почему вы решили выкупить именно эту картину?
Думаю, я тоже назову этот вопрос риторическим и воздержусь от ответа.
Я хмыкнула, вновь отворачиваясь к окну и задумчиво наблюдая за каплями, которые медленно ползли по боковому стеклу, движимые силой ветра.
А потом
Куда мы едем? спросила с подозрением, поняв, что движемся мы не в сторону западной окраины города, где находилась моя собственная квартира, а в самую его середину, петляя по коротким, узким проездам между центральными кварталами.
Я сегодня целый день ничего не ел. Хочу поужинать. Составишь мне кампанию.
Дамир Эдуардович, мы так не договаривались! Мне нужно домой, я искренне возмутилась подобной наглости.
Дамир мне не ответил, вместо этого резко свернул налево, останавливая машину прямо на тротуаре, практически у самых дверей одного из самых дорогих и пафосных ресторанов столицы.
Вышел из авто, хлопнув водительской дверью, а потом услужливо распахнул мою.
И всё это в полнейшем молчании, с холодной сдержанностью на бесстрастном лице. И лишь взгляд передаёт эмоции красноречивее любой мимики. Словно этот мужчина привык, что его слова в принципе никто и никогда не смеет обсуждать и оспаривать. Если он говорит что-то один развсе вокруг слушают, затаив дыхание, а потом бросаются исполнять.
Вот и сейчас Дамир стоял, придерживая рукой дверь, и требовательно смотрел на меня сверху вниз.
Я же, в свою очередь, хмуро взирала на него со своего места, не желая при этом покидать салон черного Доджа.