Все же не нравится мне рука. Переоденемся, и я отвезу тебя, пусть посмотрят.
Герман не оставляет меня ни на секунду. Я ощущаю себя куклой. Он усаживает меня на кровать, сам же стягивает домашние штаны и футболку, переодевается в рубашку и брюки. Помогает обуться, выбрав для меня балетки.
***
Мы входим в приемный покой, Милосердов держит меня за руку, переплетая наши пальцы. Обаятельно улыбается медсестре:
Есть кто-нибудь, кто сможет посмотреть руку моей невесте?
Вам придется подождать. Девушку не подкупает лучезарная улыбка, она указывает на стулья вдоль двух стен. С обеих сторон сидят люди, ожидая приема.
Вы не поняли, нам срочно. Я вижу, как красная купюра, свернутая вчетверо, ложится у стационарного телефона.
Девушка накрывает деньги карточкой:
Сейчас уточню, есть ли у доктора свободная минутка. Вы присаживайтесь.
Потерпи, родная, нас быстро примут.
Крепкие объятия стискивают мои плечи. Мужские губы целуют волосы, а я замечаю свое отражение в обшарпанном зеркале напротив. Обескровленные губы подрагивают. Испуг делает мои глаза еще больше, я всматриваюсь в лица сидящих напротив, ища поддержки и спасения. Герман спокоен, зарывается носом в мою макушку, шепчет:
Я тебя люблю. Очень сильно люблю. Не забывай об этом.
Слова наполнены большим смыслом, чем простая поддержка и выражение чувств: они обрекают меня.
Спустя десять минут прохлада кушетки отвлекает от боли. Герман просит врача выйти на минуту для разговора, оставляя меня одну в кабинете, выложенном белым кафелем. Врачмужчина лет сорока пятисо скрежетом пододвигает металлический стул ближе:
Показывайте. Я бережно выпускаю левую руку из объятий. Ну тут все понятно. А с лицом что? берет меня за подбородок и разворачивает к свету.
Я же вам рассказывал, отвечает за меня Милосердов. Запнулась о прикроватный коврик. До чего же ты у меня неуклюжая, произносит он с нежностью. Как вы думаете, бригаду скорой помощи можно вызывать заранее? У нас скоро свадьба, а там столько опасностей, чего стоит первый танец молодых. Герман источает обаяние.
Еще где-то травмы?
Нет, откуда. за меня отвечает Милосердов. Я подтверждаю молчаливым кивком головы слова. Она бы сразу мне сообщила.
Возможно, ваша невеста находилась в шоке. Боль может прийти не сразу. Врач выжидающе молчит, давая мне возможность ответить. По его взгляду я понимаю, что он не верит словам Германа.
Нет, только рука, говорю я.
Идемте, отведу на рентген. А вы останьтесь и заполните пока документы.
Заполню позже. Сейчас главное помочь.
Герман не отстает, идет рядом, подбадривая и обещая, что будет все хорошоубедительно играет роль заботливого и взволнованного жениха.
Вы куда? Это рентген-кабинет. Ждите в коридоре. Лаборант плотно закрывает дверь, отрезая меня от Германа. Женщина в голубом медицинском костюме помогает надеть свинцовый фартук.
Как же так? спрашивает она громко и сокрушенно качает головой. Не зима, чтобы поскальзываться.
Споткнулась, повторяю легенду Милосердова.
М-м-м. А лицо? слышу щелчки застежек.
Задела кровать, отвечаю заведенной куклой.
Она усаживает меня на стул, наклоняется, поправляя руку:
Девочка, шепчет расторопно. Ты только скажи, Игнат Вадимович вызовет полицию. Знаешь, сколько таких, как ты? Нельзя спускать рукоприкладство!
Я не понимаю, о чем вы. И именно сейчас мое волнение находит естественный выход: в слезах. Крупных и горячих.
Сейчас толкнул, а завтра
Вы ошибаетесь.
Не бойся. Ему, указывает на закрытую дверь, вряд ли что будет. Но тебя отвезут туда, куда попросишь.
Вы ошибаетесь, повторяю я, сглатывая комок. Здоровой рукой вытираю слезы.
Не шевелись, медсестра уходит, щелчок. Возвращается, меняет положение руки. Еще щелчок. Девочка, ты не передумала? протягивает бумажный платок. Еще не поздно вызвать полицию.
Я благодарю, покорно жду, когда с плеч спадает тяжесть фартука.
Полиция. Мне становится смешно. От нее я ожидаю помощи меньше всего.
Ох, Женечка. Светлана Васильевна, мать Германа, ожидает вместе с сыном у двери кабинета. Гера позвонил, и я сразу приехала. Слышу, женщина недовольна. Быстрый, профессиональный взгляд окидывает меня. Болит?
В очередной раз у меня нет возможности ответить. Выходит лаборант и протягивает снимки, притормаживает, замечая Светлана Васильевну. Строгая прическа, насыщенно синий китель, прямая спина и сильный взгляд выделяют ее из общей массы людей. Женщина, которая по факту владеет нашим городком. Ее не знает в лицо только слепой. Лаборант смотрит на меня с нескрываемым сочувствием.
Благодарю. Герман забирает снимки.
Светлана Васильевна приобнимает меня за плечи, разворачивает, увлекая к процедурную.
Через час мы выходим на свежий воздух, где нет зловония лекарств вперемешку с естественным запахом людей, парфюма и хлорки.
Повязка мешает, фиксируя левую руку. Я пытаюсь почесать плечо.
Светлана Васильевна отпускает служебную машину и едет с нами, сев на заднее сиденье автомобиля.
Герман, нам с Женей нужно поговорить. Будь добр, когда мы приедем к вам домой, оставь нас одних.
Весь остальной путь мы проводим в молчании, тишину нарушают частые звонки Светлане Васильевне, но она сбрасывает вызовы
Я схожу в аптеку и за кофе, сообщает Герман, помогая мне снять обувь. Скоро вернусь. Тебе как обычно? интересуется.
А моя голова готова взорваться! Он улыбается мне, придерживает за локоть, вот так просто, словно ничего не произошло. Кажется, что я схожу с ума. Так не бывает так не должно быть. Неужели у этого человека нет никаких рамок. А если и есть, то его мораль перевернута с ног на голову.
Глава 11
Женя, начинает разговор Светлана Васильевна, усаживая меня на тот самый диван, где несколько часов назад была окончательно убита моя вера в любовь и дружбу. Я не оправдываю поведение своего сына, ноЯ невольно вскидываю голову. Какие могут быть «но»? Прошу понять Геру.
Боль в теле отвлекает, я стараюсь сосредоточиться и уловить смысл сказанного.
Не понимаю, говорю честно.
Он очень ранимый мальчик мужчина, поправляется и продолжает: Ты, наверное, знаешь, что в детстве он был лишен моей любви. Свою жизнь я посвятила службе. Но меня нельзя обвинить, я обеспечивала себя и ребенка и создавала наше будущее. Возможно, отсутствие мужского воспитания наложило на него отпечаток. У него никогда не было достойного объекта для подражания. И поэтому его модель поведения отличается. Если следовать логике этой женщины, то самого жестокого убийцу можно представить безобидным человеком, у которого есть незначительные проблемы. Единственным желанием Германа всегда была большая и крепкая семья. Еще в детстве он просил братика или сестричку, но я не могла себе позволить еще одного ребенка. Герман ориентирован на семью и заботу. Я понимаю, что это подсознательная компенсация детства. Но разве семьяэто плохо, Женя?
Нет.
Женщина улыбается одними губами:
Поэтому его выбор пал на тебя. Ты замечательная девочка, красавица, любишь детей, уважительно относишься к окружающим, поддерживаешь отношения со своей мамойвсе это говорит о том, что ты будешь верной женой и хорошей матерью. Хочется кричать, срывая горло: «Я буду хорошей матерью! Я буду верной женой! Но не для вашего сына!» А оставалось лишь сохранять видимое спокойствие. За многолетнюю службу я видела множество семейных драм. И в большинстве случаев они случались из-за непонимания между мужчиной и женщиной. Я не беру в расчет семьи, в которых оба алкоголики. Нужно понимать своего мужчину, подытоживает свой монолог. Знать, когда следует промолчать, когда поддержать и проявить ласку. И Герман, как никто другой, будет благодарен, никогда и никому не даст в обиду тебя и ваших детей. Вы не будете нуждаться, мои внуки получат хорошее образование и возможность реализовать свой потенциал. Хорошенько подумай над моими словами. Но я уверена, Женя, ты примешь правильное решение.
Светлана Васильевна поправляет воротничок рубашки. Не нужно быть мудрецом, чтобы понять истинный смысл ее слов. Только что мне указали место и перспективы на жизнь. Она не требовала от меня немедленного ответа, прекрасно зная, что я подчинюсь. Это был не душевный разговор матери жениха и невестки, это ультиматум.