Уходите!От страха у нее даже голос прорезался.
Болт был всего один, просмоленную паклю, вдетую в наконечник, зажечь она все равно не успела бы. Надежда, что мужики устрашатся самострела в трясущихся руках, была крошечной, но Ярина должна была попытаться.
Нападавшие замерли и уставились на нее с гадливой опаской.
Ты чего удумала?вкрадчиво спросил владелец самострела. Сделав шаг вперед, он тут же замер, когда Ярина подалась назад, вжимаясь спиной в забор, и вцепилась в спусковой рычаг.
Я выстрелю.Страх ушел, сменившись решимостью. Она обречена, как и разгорающаяся избушка за частоколом, но сдаться, не пытаясь сделать хоть что-тоэтого Ярина позволить себе не могла.
Уходите.
Удивление на обветренных лицах мужиков сменилось лютой злобой.
Заставить кого-то послушаться ей никогда было не под силу: единственная в семье, кто не унаследовал крутой нрав отца, она даже с младшим братом, родившимся на девять зим позже, с трудом справлялась. Но сейчас не отступила бы, даже будь выбор, ведь перед глазами так и стоял дед Торопий, бережно смахивающий со стола пылинки.
Не шали, девка.
Только один Жит заложил руки в карманы, отступая, трое приближались плечом к плечу.
Шаг. Еще шаг.
Она зажмурилась, когда мужики кинулись на нее, пальцы на затворе дрогнули. Выстрела не случилось, но и удара не последовало. В голове гудело, перед глазами заплясали ослепительные всполохи, пришлось открыть глаза, чтобы понятьей не чудится. На впереди поблескивал прозрачный щит. Он полностью закрывал и частокол, и ее. Мужики живописной кучей валялись в десяти шагах, отброшенные его силой.
Ярина ошалело вытянула вперед руку, по кончикам пальцев пробежали искры.
Чары! Настоящее колдовство из стародавних времен окружало ее, защитив в последний миг.
Уходите!в третий раз повторила Ярина. Голос звенел от напряжения, срывался.И не возвращайтесь!
Безумцами селяне не были. Щит горел так, что даже те, кто не владел колдовским даром, могли ощутить плещущуюся в воздухе силу.
Самострел Ярина так и не опустила, а поджигатели и не подумали потребовать его назад.
Их торопливые шаги давно смолки в весенней тишине, а она все продолжала стоять столбом, ноги будто в колодки заковалини шагу ступить.
Горький ком начал подниматься в горле, Ярина часто задышала, в который раз пытаясь прогнать слезы.
Не реви,раздалось сверху. На частоколе восседал домовой, разглядывая ее так, как голодный смотрит на поджаристые ватрушки.
Самострел выскользнул из ослабевших пальцев, Ярина, пошатнулась, вцепилась в ворота, которые сей же миг отворились, совершенно беззвучно.
Боясь увидеть полыхающее подворье, она не сразу решилась оглядеться, но когда подняла голову, обомлела.
О пожаре напоминали только арбалетные болты, торчащие из потемневшего тёса: ни огня, ни дыма. Даже курятник погас.
Это не могла быть я,забормотала она.Я не чародейка.
Так-то оно так,веско подтвердил домовой,сил в тебе, почитай, совсем немного. Волшбу почувствовать, заговор сотворить, траву целебную найтидля знахарки самое оно, но в чародейки тебе не выбиться. Однако ж, это ты дом спасла.
По мнению Ярины, ничего она не сделала: наставить самострел на мужиковникакой не подвиг, а глупость, сделанная от отчаяния, но дед Торопий считал иначе.
Говорил я тебе,пробурчал он, вертясь под ногами и подталкивая девушку к крыльцу,дом старый. Чарами он полнится, хозяйка моя сколько билась, а до конца секретов его понять не смогла. А ты, девонька, я так мыслю, защитить нас с ним хотела, верно?
Ярина покивала: да, мол, хотела, но сколько она себя помнила, одного желания всегда было недостаточно.
Вот волшба и откликнулась. Так что, как ни крути, теперь ты тут новая хозяйка. Полноправная, раз дом тебя признал. Принимай хозяйство.
Ноги перестали держать, стоило переступить порог, Ярина плюхнулась на пол и принялась тереть лицо, пока домовой суетился вокруг, стаскивая с нее валенки и кожух. На слабые протесты он внимания не обращал.
Дедушка, я не могу, мне ехать надо.
Куды ж ты раненая поедешь? Дай перевяжу!
К сестрице, в Ольховник.Пришлось сказать правду, не станет же дедок её выдавать. Хотя наверняка у него возникнет вопрос: почему она добиралась в предгорья полузаброшенными путями через мелкие села, вместо того, чтобы ехать одним из трех южных трактов.
Домовой уставился на нее, как на блаженную:
Одной, через нашу глушь? Без проездной грамоты? Девонька, да у нас с осени стражи стоят на ближайших трактах. Как ты вообще проскочить хоть один пост умудрилась, хотел бы я знать. Как чародеи помирать начали, зашебуршило все кругом. Колдун окаянный нашего брата перебаламутил, гонять начал. К лешему приставал, Дивья Пустошь у него, видишь ли, гудит. А как леший ушёл, совсем житья не стало.
Тут дед Торопий замолчал и смерил её внимательным взглядом, дальше он продолжил тихо и вкрадчиво, у Ярины даже мурашки по спине побежали от непонятного предчувствия.
Ежели ты кружным путём решила в Ольховник добираться, бумага надобна. А за ней к колдуну на поклон идти, только лучше тебе в деревне не появляться, потому как с этой сволочи станется тебя шпиенией посчитать. А вот если письмецо сестре твоей отправить, тогда дело другое.
Не могу я,выдавила Ярина.Важно это. Человеку не доверишь.
Дык, найдем того, кто твое послание снесет до города, что-нибудь придумаем, а ты пока тут похозяйничай. Оправься, вон тебя как резанули. Живо на лавку.Домовой продолжил бегать из угла в угол, то подтаскивая бадью с водой, то доставая из резного ларя корпию, а Ярина все боролась с болью и усталостью, вытирая окровавленную ладонь об и так уже изгвазданную рубаху.
Просьба у меня к тебе будет, опять же,Торопий присел рядом, алые глазки домового внимательно изучали ее.
А коли важно так, придумаем что-нибудь,добавил он, видя, что она хочет возразить.Доставим весточку, а ты пока отдохнешь. Останься, детонька, помоги старику.
Как тут было не согласиться?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Сразу разговора не получилось. Все серьезные беседы домовой пресек на корню. Рана была неглубокойудар на себя принял кожух, но кровила сильно, хорошо хоть шов не требовался. У Ярины кругом голова шла от бурных попыток дедушки залечить её едва ли не до смерти, но она не противилась. Сил не было. К восторгу домового, крепко-накрепко запертая и заговоренная дверь спаленки, куда ему в отсутствие хозяйки не было хода, открылась. Как и дверь в подпол, которая и вовсе была раньше не видна.
Это ж надо, почитай, десять зим тут живу, никто эту дурную дверь найти не мог. Даже топор полы не брал. Хозяйка билась, билась, сколько чар перепробовала, все без толку,бормотал он, подбрасывая поленья в печь.
Ярина наспех затянула жгут и поплелась проверять травы, чтобы остановить кровь и смазать ушибы. Запасы у предыдущей хозяйки избы оказалась престранными. С большей частью сборов, лежавших в сенях, можно было попрощаться: что пожухло, что размякло, что изначально было неправильно приготовлено. Но ей хватило и малого: сушеный спорыш и ивовая кора помогут, а с остальным можно разобраться позже. Сейчас Ярине не было дела до запасов молочая, переступня или болиголова. Лежали год, подождут еще немного.
Домовой как раз выбирался из подпола. Обычно аккуратная борода топорщилась, рубаха и штаны были покрыты паутиной, а взгляд суетливо бегал из стороны в сторону.
Что там, дедушка?вяло поинтересовалась она, раскладывая на столе свои находки.
Ничего, девонька.Домовой брезгливо стряхнул пыль и побежал за печку, чиститься.Потом разберемся.
В другое время Ярина непременно сунула бы нос в подпол, но пришлось сосредоточиться на приготовлении снадобий.
А готовых у твоей хозяйки не осталось?Ивовая кора совсем рассохлась. Можно было бы сходить к реке, нащипать свежей, да откуда сила на это взять?
Поглядим!
Торопий, уже чистый, как из бани, затопал в горницу, долго гремел там чем-то и наконец, пыхтя от натуги, выволок целый поднос с пузатыми пузырьками. Настойки и зелья поражали: были там искристо-золотые, туманно-серые, мутновато-бордовые, некоторые и вовсе поблескивали в солнечных лучах, но вот беда, никаких надписей. Ярина отколупала пробку с безобидного на вид пузырькав нежно-сиреневой воде со дна поднимались пузырьки. В нос тут же ударил запах гнилого болота. Тошнота подкатила к горлу.
Не пойдет это, дедушка.Ярина со вздохом вернула зелье на место.
Что бы ни скрывали в себе снадобья, от них разило колдовством, аж зубы сводило.
Не разбираешься?расстроился домовой.
Знаю, что сила в них, а определить не могу.
Сестрица бы справилась: силы Нежке было не занимать, куда там матушке, промышлявшей наговорами и знахарством. Даже отец гордился. А ведь он обычно колдунов недолюбливал, предпочитал добрую сталь.
Как же: настоящая чародейка в семье! Пусть и неученая. Самой Ярине достались какие-то крупицы дара. Сказать стыдно.
***
Два дня она провела на печи, укрытая всеми найденными в доме одеялами. Но все равно зуб на зуб не попадалозноб ломал кости, ввинчивался в виски. Мазь из спорыша помогласиняки сходили, а вот порошок ивовой коры действовал плохо. Открывала глаза Ярина только для того, чтобы в полудреме выползти на двор или съесть похлебку, приготовленную домовым.
Ничего,басил дедок. Он частенько забирался на печь и прикладывал к ране тряпицу, смоченную в крапивном настое. Где найти его умудрился, интересно?
Ты девка молодая, здоровая. Выкарабкаешься. Это ж разве рана? Так, царапина. Вот жил я как-то у вояки одного в хоромах
Под это бормотание она забывалась тяжелым сном и просыпалась, чтобы выпростать руку из-под душного вороха одеял и нашарить кружку с ягодным взваром, унимающим жажду.
Очередной переполох случился на третью ночь: низкий протяжный вой сплетался с истошными воплями, рождая такую мешанину звуков, что Ярину на печи подбросило.
Дедушка?
Вой перерос в визг, словно сотню поросят резали одновременно. Она неуклюже сползла с печки и лишь теперь поняла, что комнату освещают не свечи или магический светильник. Из окон, раздирая ночную темень, льется ледяное белое сияние.
Куды ты встала, егоза? Полезай обратно. Без тебя разобрались.Домовой обнаружился у оконца. Ни режущий глаза свет, ни звуки, от которых дребезжали миски на полках, его не волновали. Задумчиво жуя пирожок, он наблюдал за чем-то, но Ярину к окну не подпустил.Ложись, говорю!
Что случилось?Под грудой одеял стало жарко, пришлось отпихивать их ногами. Жар ушел, одна слабость осталась, завтра можно будет встать. Она не привыкла болеть. После побега Нежки работы по дому и огороду прибавилось, а матушкины снадобья быстро ставили на ноги.
Ничего. Завтра расскажу. Спи.
Домовой забегал от окна к окну, постукивая коготками по стеклам, и те меркли, пропуская внутрь серебристые лунные отблески. Но свет Ярину не тревожил, отвернувшись к стенке, она провалилась в сон-воспоминание.
***
Ярина отложила щетку, отбросила выбившуюся из-под платка косу за спину, и поежилась. Было зябко. Зима выдалась метелистой, никак не желая уступать весне свой черед. То приспустит мороз, позволит вздохнуть свободно, то заново ударит. Прижаться бы к печке, но полы нужно было доскрести, а потом сесть за оставленное матерью задание по саргонскому языку. Еще бы успеть рубаху летнюю дошить, но с этим подождать можно. Матушка спуску не давала, уроки спрашивала строго. Посевная или покособучение она вела без перерывов. Когда отец был жив, то помогал, но его знания больше касались политики. Десять лет минуло после бегства в Заболотье, но учить их продолжали как боярских детей. Даже Рагдай, появившийся на свет уже в деревне, хоть и знал о прошлом лишь по рассказам, зубрил даденное.
Тяжело было совмещать уроки с сельской рутиной! Но так оставалась хоть тень надежды, что когда-нибудь они вернутся к прежней жизни. Пусть не в Белом Бору, в другом городе, поменьше. Где не придется гнуть спину от зари до зари, валясь с ног от усталости. И делать лепешки на муке из лебеды в голодное время. Но отец и слышать не хотел о переезде в соседнюю Арсею, где их не достали бы. Настоял, чтобы они осели здесь. И даже обещание с матушки взял перед уходом, что останется.
Эй, хозяйки! Есть кто дома?В окне мелькнуло опухшее лицо местного бортника.
Ярина отерла руки о передник и пошла открывать.
О, девонька,неподдельно смутился он, переминаясь с ноги на ногу.А матушка твоя?
Они с братцем в Раздольном, на ярмарке снадобья продают, завтра к вечеру вернутся,ответила Ярина.
Дядька Чет стал захаживать к ним с год назад, как сгибли в пожаре его жена с сыном. И вроде по делу каждый раз, но он все норовил задержаться, помочь по хозяйству. Пытался дарить то соты, то неказистые пряники на меду. Рагдай ненавидел его люто. Будто одно присутствие кого-то рядом с матерью отбирало у него память об отце. А матушка как не замечала.
Крыша у вас, смотрю, прохудилась,заметил бортник.Подлатать бы.
Ярина вздохнула. На плотника не было ни полушки, а лезть самой... Ярина бы попыталась, но матушка после прошлого раза строго настрого запретила самоуправничать. Да и спина все ещё не давала забыть, что бывает, когда берёшься не за свою работу.
Вот матушка вернется, и посмотрим.
И стол совсем ветхий,он заглянул через ее плечо в горницу.
Его отец делал.Ярина опустила голову и нахмурилась. Она и без того знала, что хозяйству нужна мужская рука. Но даже думать о том, что кто-то займет место отца, не могла.
Дядька Чет совсем смутился.
Так, может, я это
Вы хотели что-то?робко спросила Ярина, мечтая, чтобы он ушел.Мазь, как обычно?
Нет,бортник вздохнул и понурился.Я в лес иду. Думал, может, вам надо чего.
Пойду я,добавил он тоскливо, когда она покачала головой.
Доброго пути.Ярина вежливо кивнула и поспешила захлопнуть дверь.
Хвала Охранителям, отделалась. Сколько ни повторяй себе или Рагдаю, что отца со старшим братом не вернёшь, сколько ни думай, что после побега Нежки жить им стало совсем уж тяжко, а матушке не всю ведь жизнь носить вдовий плат, сердце от таких заходов «женихов» было не на месте.
Закончив с полами она уселась за написанные на бересте загадки. Вычурные закорючки саргонского никак не давались, но матушка настаивала.