И ведь заметим, я было даже чуть поддался на ваши уговоры. Почему? Потому что мне показалось, что, возможно, мы сможем кое-какие партнерские дела вести. Более того, я проникся этим потенциальным сотрудничеством, встретился с вашим супругом, человеком, признаемся, не очень приятным, и даже простил ему то, что он ко встрече со мной подготовился не самым миролюбивым образом. Подобное, чтобы вы знали, вообще мало кто из моих коллег по цеху с рук спустит. А я глаза закрыл. Это ли не свидетельство моего к вам огромного расположения? Что там, я даже посетил с вами клинику Вагнера и помог вашей сестре. Кстати, как она?
Значительно лучше, чуть севшим голосом сообщила мне женщина. Про тебя вспоминает часто, спрашивала меня, не заглянешь ли ты к ней еще раз.
Вот! укоризненно произнес я. Но что же я получил от вас в ответ? Буквально плевок в лицо. Нет, дорогая моя Ольга Михайловна, так не пойдет. Знаете, у меня есть понимание о том, что такое самоуважение. И говорю я с вами сейчас лишь потому, что меня мама с папой в детстве хорошо воспитали, привив почтение к людям старшего возраста.
Это уже перебор, возмутилась Ряжская. Не настолько я и старше тебя!
Мне очень хотелось сказать «настолько», но это было бы уже откровенное хамство, которое не слишком укладывалось в ту канву разговора, которую я для себя определил.
Объясни по-человечески, что опять не так? потребовала у меня женщина. Без этих твоих метафор!
Вы файл, что мне переслали, сами открывали? осведомился я у нее. Смотрели, что внутри?
Нет. Мне его отправил начальник службы безопасности, а ему я доверяю, он профессионал.
Лентяй он, а не профессионал. Или, что вероятнее, дилетант, рядящийся под специалиста. Алеша тот был профи, а этот черт знает что и сбоку бантик! Полагаю, вы с мужем еще живы лишь потому, что по нынешним временам стрелять и взрывать богатых людей практически перестали. Если бы не эти социальные перемены, то я бы сейчас спокойно спал, а вы в аду горели.
Саша, ты не перегибай палку, снова попросила меня Ряжская.
Ольга Михайловна, мы взрослые люди, и оба понимаем, что для таких, как вы и ваш супруг, дорога в рай закрыта накрепко. Слишком много всего недоброго на вас висит. Давайте честно: ведь хватает в вашем прошлом такого, о чем до сих пор не то что говорить, но и думать не рекомендуется? Молчите? Ну вот. Впрочем, если вас это успокоит, то у нас есть хорошая возможность там встретиться. Вряд ли и мне светит что-то другое.
А он есть? помолчав, спросила моя собеседница. Рай?
Без понятия, ни капли не соврав, ответил ей я. Да и никто вам правду не скажет, потому что ее никто не знает. Придет ваш час все само собой разъяснится. И мой вам добрый совет: не приближайте его столь интенсивно. Я, так и быть, по старой дружбе в последний-распоследний раз сделаю вид, что не сильно меня ваш обман задел, но есть же и другие люди, которые могут подобного кидка не простить. Я сказал, что взрывать и стрелять практически перестали. Но «практически» не значит «совсем».
По-прежнему не понимаю, о чем ты ведешь речь, но разберусь, тоном, который начальнику ее службы безопасности ничего хорошего не сулил, пообещала Ряжская. Обещаю.
Мне обязательно сейчас говорить что-то вроде «я вам верю»? лениво осведомился я. Может, обойдемся без ненужных формальностей? Да и вообще А что до Бэллы я к ней обязательно загляну. Обещаю. Причем не для того, чтобы вам, Ольга Михайловна, услугу оказать, а просто потому, что ваша сестра мне понравилась. Мало сейчас на свете настоящих людей осталось. Может, она вообще одна из последних. Я, конечно, не образец добродетели, но какие-то вещи иногда и просто так готов делать, по велению души.
За сестру спасибо. Для нее правда твой визит очень важен, совсем уж посмурнел голос Ряжской. Что до наших вопросов да, признаю свой недосмотр. Я должна была проверить документы, которые тебе отправляла, но этого не сделала. И все, Саша, не жди от меня большего. Можешь считать меня зажравшейся сукой, но многословно и подолгу извиняться перед кем-то я отвыкла. Да и пустое это. Дело сделано, чего теперь словами сорить?
А зря, назидательно произнес я. Смирение есть добродетель. И сразу я завтра с утра собираюсь наведаться в банк. Надо карты новые сделать, то-се Да и коллег бывших повидать хочется. Ну, если кто-то из них там еще работает, разумеется. Может, уже давно все поувольнялись. Так вот, буду я там часам к одиннадцати, и если у вас есть желание повидаться подъезжайте. Тогда и продолжим беседу о добродетелях, извинениях и всем таком прочем. А пока доброй ночи вам, Ольга Михайловна. Доброй, спокойной, мирной ночи.
Ласково проворковав последнюю фразу, я нажал на «отбой» и глянул на разношерстную компанию, сидевшую на полу, дувшую квас, хрустевшую сушками и таращившуюся в экран, на котором лихо бегал по кучам золота, укрытым в пещере, Джек Воробей. Ах, извините! Капитан Джек Воробей.
Жанна, душа моя, как досмотришь фильм, давай-ка дуй к Ряжским и пугани их там как следует, обратился я к призраку, который расположился между моим слугой и подъездным. Пошуми в доме хорошенько. Стулья подвигай, картинами о стены погрохай, можешь даже какую-нибудь вазу разбить о пол.
Александр, нехорошо! повернувшись ко мне, укоризненно произнес Вавила Силыч. Пугануть туда-сюда, но имущество-то зачем портить?
Поправка принимается, согласился я. Просто пошуми. И главное, как они всполошатся, бегать начнут и свет везде включать затаись, не шали. А как угомонятся начинай по новой. И так всю ночь, до рассвета.
А вторая часть? возмутился Родька, потыкав перепачканной крошками лапой в сторону экрана. Там продолжение есть! С ним как? Надо же понять, сладится любовь у этих ребят или нет?
Завтра узнаешь, осек его я. А пока эту досматривайте и расход. Время позднее, спать пора. И еще вот что. Вавила Силыч, ты не добудешь мне телефон нашего интернет-провайдера? Надо наконец к сети подключиться, а то живу как на необитаемом острове.
Давно пора, подтвердил мой слуга. Скучно без интернета.
И этого орла давай к работе какой-нибудь приставь, причем потруднее, подумав, добавил я. Пока он внешне мохнатый мяч не начал напоминать. Вот квартиру он мне завтра отдраит до блеска и забирай его.
Я ведьмачий помощник, а не домовик! буркнул Родион. Моя стезя другая. Я тебе служу, а не всем, кому можно.
Ты еще плакат в защиту своих прав напиши и вокруг дома с ним ходи одиночным пикетом, посоветовал ему я. Авось результат воспоследует. А до тех пор, пока я тебе хозяин, ты будешь делать то, что мной велено, ясно? Или уматывай отсюда в Лозовку, сиди там в погребе, грызи морковку, копи обиды.
Жанна и Вавила Силыч после этих слов переглянулись и дружно зааплодировали, Родька же ошарашенно похлопал глазами, пошерудил коготком в ухе, словно не веря тому, что только что услышал, а после согласно кивнул мохнатой головой, давая мне понять, что все будет так, как я сказал. В смысле трудовой повинности, разумеется.
Жанна заявилась домой из своей ночной вылазки тогда, когда солнце стояло высоко в небе, а я собирался вызывать такси.
Замечательно развлеклась, сообщила она мне, устало опускаясь в кресло и вытягивая ноги. Роденька, маленький мой! Да ты никак за работу взялся? А я думала, что ты только жрать и дрыхнуть горазд! Нет, положительно сегодня снег пойдет!
Жаль, ты бесплотная, проворчал слуга, сноровисто трущий тряпкой плинтусы в комнате. А то кинул бы в тебя чем-нибудь тяжелым!
Ну что, нагнала на наших друзей страху? уточнил я, натягивая футболку. Они хоть пару часов поспать смогли?
Не-а, расхохоталась Жанна. Ни они, ни слуги, ни охрана до рассвета толком глаз не сомкнули. У них дом большой, в каждую комнату человека не поставишь. Ох как же они дергались! А как эта молодящаяся бабулька на начальника охраны орала, который в два ночи приехал! И все из-за тебя, между прочим. «Ты не понимаешь, с кем меня чуть не поссорил, ты не знаешь, что это за человек, и человек ли он вообще». Но умная, не отнять. В какой-то момент она в столовой, ну, где ты тогда ее супруга легонько нагнул, встала, руки вверх задрала и говорит: «Передай ему, что я все исправлю! Не надо больше, очень тебя прошу! У моего мужа слабое сердце».