Похоже, не умерла деревня, проезжая мимо такого поля, крикнул Сидор.
А чо ей будет. И не такое пережили, покивал в ответ Мишка и указал рукой на деревню, притулившуюся в низине, вдоль реки, заросшей шарообразными ивами, Это кстати Камякино.
Они проехали еще несколько километров и въехали в достаточно большой поселок, застроенный типовыми, барачного типа, одно, двухэтажными домами, с пустыми, пыльными улицами по которым бегали редкие куры, что-то выклевывая в траве вдоль деревянного штакетника.
Не Эдем здесь, сочувственно произнес Сидор, когда Мишка, остановившись у одно из домов, заглушил мотоцикл.
Нормально здесь, со знанием дела произнес Мишка, Народ ондатр, нутрий на мех разводят, уток. Живут, в общем.
А зверосовхоз, что разводит, поинтересовался Сидор.
А зверосовхоз, уж год как ничего не разводит. Слухи ходят, его Абрамович выкупил. Но вот все руки у него не доходят, порядок навести. Футбольный клуб свой он никак в чемпионы Англии не выведет. А как станут чемпионами, так он и за Зверосовхоз возьмется.
Зачем ему зверосовхоз, с долей юмора спросил Сидор.
Я откуда знаю. Я в бизнесе несилен. Народ так говорит, пожал плечами Мишка и, нажав кнопку на рукоятке, просигналил.
Через некоторое время на крыльцо вышел заспанный мужчина, Мишкиных лет.
Привет, Степан, поздоровался Мишка, Ну, чо. Нюрка твоя не вернулась?
Пока нет, зевая и потягиваясь, ответил мужчина. В райцентре у матери живет.
Они все такие, одинаковые, закуривая, произнес Мишка, Моя Валька вон в Англии.
Чего приехал, то, окончательно проснувшись, спросил Степан.
Ах, да, вспомнил Мишка, Я подряд выбил на забор для космодрома. Бригаду собираю. Вот Сидор, даже из Квасквы приехал. Зарплата сдельная. Плюс шабашка. Пойдешь?
В принципе можно было, пожал плечами Степан, Но добираться туда уж больно неудобно. Каждый день не наездишься.
Так ты можешь на участке пожить. В вагончике. Сейчас тепло. Заодно и присмотришь там за материалом. А на выходные я тебя домой отвозить буду.
Если так, то я согласен, немного подумав, ответил Степан, Пойду, тогда соберу чего-нибудь.
Давай, собирайся, поторопил его Мишка, и Степан зашел в дом. Вишь как без бабы скрутило его. Не каждый может один жить. Вот забор построим, сам поеду к его Нюрке на переговоры.
А что случилось то? Почему ушла она, поинтересовался Сидор.
Да по дури. Приревновала к малолеткам, усмехнулся Мишка и рассказал историю Степана.
***
(История Степана, рассказанная Мишкой-милиционером от лица Степана). Степан работал старшим счетоводом в зверосовхозе. Вел добропорядочный образ жизнидом, работа, огород и снова работа. По субботам ходил в баню с совхозным бухгалтером, где пропускал рюмочку другую, не более. Короче здоровый образ жизни вел Степан, если и болел, то вылечивался дома аспирином, горячим молоком с медом и чаем с малиной. Лечила его жена Нюра и каждый раз успешно. Но как-то один раз слег Степан с температурой, посреди лета, и ни чай, ни молоко с Нюрой уже не помогало. И пришлось ему тогда ложиться в районную больницу, под капельницы и уколы. В рай больнице было две мужских общих палаты- N 55 и естественно N 6. Степана как впервые поступившего определили в 55-ю. Контингент больных, составляли механизаторы из близлежащих деревень, в основном отравившихся суррогатным алкоголем или получившие травмы после употребления оного. Степан знал там только одногоВаську Жбана, жившего с ним на одной улице, но с ним не общался за отсутствием общих интересов. Лечение Степан соблюдал строго, режим не нарушал и быстро пошел на поправку. Надо сказать, в больнице лечебный процесс длился строго восемь часов. После семи вечера медперсонал расходился по домам за исключением дежурной сестры, которая уходила в восемь. А к девяти больница полностью пустела. Механизаторы быстро разбредались по райцентру в поисках самогона и ночной жизни, и возвращались под утро в состоянии сильного алкогольного или с новыми травмами. Наблюдая жизнь больницы, Степан пришел к неутешительному выводу, что бесплатная медицина противопоказана русскому человеку. А в выходные, когда в больнице из персонала остался только пьяный сторож, гулять начинали уже в палатах, отлучаясь на время в сельский клуб на танцы или подраться с местными. Степан и здесь тихо пролежал все два дня на кровати лицом к стене, принимая порошки и мечтая о светлом понедельнике, когда его обещали выписать.
В понедельник в палате первый раз появился главврач, сухой старик, с холодным взглядом надзирателя.
Пятьдесят пятая, по результатам выходных, объявляется худшей палатой больницы, объявил он, проходя вдоль выстроившихся выздоравливающих. Три драки на дискотеки, два привода в милицию и...., старичок остановился с приподнятым вверх указательным пальцем, И сломанный телеграфный столб, напротив женского общежития педучилища. Столб вам был зачем, уже закричал главврач.
Строй стоял, молча, опустив головы в пол.
Значит так, подытожил главный, Пятьдесят пятой объявляется строгий выговор с информированием по месту работы.
Старик-доктор развернулся и в сопровождении медперсонала быстро вышел. Больные постояли некоторое время в нерешительности и уже с настроением начали готовиться к выписке. Особенно радовался Степан. Наконец-то его мучения закончились, и он покинет это жуткое заведение. Собирая вещи, он планировал на будущее заняться йогой и закаливанием, бегать по утрам и не есть жирного, лишь бы больше не столкнуться с родным здравоохранением. В это время он не знал, что наша исправительная медицина включила и его в свой черный список.
На следующее утро, садясь в автобус, чтобы доехать, домой, с ним никто не поздоровался, хотя там были люди и с его улицы. А баба Рая, вообще соседка по огороду, увидев Степана, вылезла из автобуса и поехала на частнике.
Самое неожиданное его ждало впереди. Когда он, открыв дверь дома и увидев жену, радостно выдохнул: "Здравствуй, Нюра. Вот я и вернулся, блудный муж твой"
Вот и блуди, теперь с кем хочешь, презрительно бросила Нюра, А я уезжаю к маме, и она, взяв старый фанерный чемодан, категоричной походкой вышла из дома.
Когда Степан выбежал на улицу, то успел увидеть только желтое такси, мчавшееся по улице в сторону шоссе. Нюры нигде не было.
Тогда не возвращаясь в дом, Степан пошел сразу на работу, в правление зверосовхоза. Его стали мучить предчувствия. И оказалось не напрасно.
Тебе больничный не оплатят и премию квартальную сняли, с сочувствием посмотрел на него другбухгалтер, с которым они занимали один кабинет. Из райцентра бумага на тебя пришла.
Какая еще бумага? не понял Степан.
Как вы там гуляли в больничке, и он помахал перед Степаном листком бумаги, Это уже приказ директор подписал. Слушай, а зачем вы столб сломали у педучилища, хитро улыбаясь, привстал из-за стола бухгалтер.
Да, я на них в суд! заорал Степан и выбежал из кабинета.
Секретарша директора отказалась пускать его к шефу. Сказала, что тот не будет с ним разговаривать и обещал еще подготовить приказ со строгим выговором.
Я их всех Они у меня все выговаривал Степан, возвращаясь по улице, домой, гневно размахивая руками.
Что случилось друг, окликнул его Васька Жбан, тот самый с которым они вместе лежали в пятьдесят пятой. И Степан вдруг на одном дыхании, как самому близкому, вылил ему все, что обрушилось на него сегодня.
Понятно, похлопал Васька его по плечу. Это дело надо обязательно выпить. Пошли на автостанцию, там сейчас в буфете хорошие чебуреки жарят и водка не дорогая.
И они пошли. После автостанции еще посидели в кафе "Ветерок", напротив пруда у сельсовета. Вечером уже были в райцентре на дискотеке. Потом встретили еще кого-то из бывших с пятьдесят пятой. Потом, кажется, было, педучилище и пытались поднять столб
."Пишитесильное алкогольное и перелом двух нижних ребер справа", Степан открыл глаза. Над ним склонившись, стоял сухонький старичок, главврач районной больницы.
А, знакомые все лица. Опять к нам. Быстро вы, однако, ехидно засмеялся старичок. Вот, кажется, еще один у нас постоянный появился. Тогда записывайте его сразу в шестую палату, помахал рукой старичок и испарился.