По спине пробежали мурашки, зашитую царапину словно укололо миллионом острых иголок по всей длине. Язык Ники оказался шершавым, как у кошки, и это было одновременно и больно, и приятно.
Ника оторвалась от моей груди и задумчиво склонила голову на бок, будто вслушиваясь в себя.
Какая необычная кровь. наконец сказала она. Ни на что не похожа.
Нравится?
Я еще не решила. чуть улыбнулась Ника, склоняя голову к плечу.
Тогда надеюсь, что тебе не понравитсяхмыкнул я, наблюдая за раной. Потому что мне совершенно не улыбается перспектива получения новых ран для того, чтобы ты из меня кровь пила.
А ты за словом в карман не полезешь, я смотрю! И совсем меня не боишься. Это необычно. Люблю необычное.
А рана между делом затягивалась прямо на глазах. Не знаю, что там содержится в слюне Ники, но это помогало лучше чем все медикаменты, какие я только знал!
Реадиз там содержится, Серж. Реадиз Линии Крови. Из кровавых получаются не только неуловимые убийцы в форме кровавого тумана, но и лучшие лекари по части ран. Ника, кстати, довольно плоха в этом.
Плоха не плоха, но рану она мне залечила. И не просто залечилаа еще раз чиркнула по лечу бритвенно-острым ногтем, разрезая нити швов, и по одной выдернула их прямо пальцами.
Теперь месяц мыться не буду. хмыкнул я. Подумать толькоменя облизала сама Ника Висла!
Ника мило улыбнулась, шагнула ко мне ближе, почти вплотную, так что соски под тонкой тканью блузки коснулись моей груди.
Расскажешь комуя тебя до смерти залижу. жарко выдохнула на ухо Ника. И это не пустые слова.
Закончив, она слегка прикусила мочку моего уха и отстранилась.
Да что вообще с ней творится такое?! Пять минут назад разговаривала со мной как королевский песочник на допросе, а сейчас!..
Это все Линия Крови. Кровавые все темпераментны до одури, они из этого черпают свою силу. Но в этом же их слабостьих легко вывести на эмоции, поэтому львиная доля их тренировок сводится к тому, чтобы держать свои эмоции в узде. Собственно, ты видел Нику такойкогда она в эмоциональном плане недалеко от верблюда ушла.
А сейчас-то что изменилось?
Увидела тебя голым. Возбудилась.
И все?! Ей этого хватило?!
Не думаю. Скорее всего, ты ей действительно понравился. Ты бы был с ней поосторожнее.
И я снова слышу обеспокоенность в твоем голосе!
Ходят слухи, что некоторые мужчины, пытавшиеся ее добиться, пропали без вести. Так что да, в некотором смысле я обеспокоена.
Я натянул рубашку и покрутил левой рукой, проверяя плечоработало идеально. Как будто и не было никакой раны.
Что бы ты там ни задумала, я готов. объявил я.
Тогда иди за мной. Ника встала первая и направилась к двери. Свое оружие не забудь.
Я подхватил лук, в другую руку взял стрелу, и пошел следом за Никой по коридорам больницы. Кровавая то ли бывала здесь ежедневно, то ли просто ориентировалась, как медведь в лесу, но она безошибочно вывела меня к лестнице, по которой мы спустились на первый этаж, и прошли мимо стеклянной будочки, в которой перекладывали бумаги несколько дородных теток.
Куда?! вскочила одна из них. Пациент еще!..
Ника, не останавливаясь, подняла правую руку и вытянула ее ладонью в сторону тетки. На ладони прорезался какой-то сложный знак, похожий на букву «З», трижды перечеркнутую в случайных местах, и заключенную в толстый круг. Знак натурально прорезалсядаже капли крови выступили.
Тресса Висла, простите. выдохнула тетка. Не признала вас.
Ничего страшного. мило улыбнулась Ника. Этого молодого человека я изыму на часок. Необходимо допросить его на предмет нападения на поезд.
Конечно, тресса Висла. пробормотала тетка, садясь обратно на свое место и хватаясь за свои бумажки.
Мы вышли из больницы, и Ника подошла к ярко-красному спортивному мотоциклу, стоящему возле тротуара. Изящно перекинув ногу через него, Ника устроилась в седле и положила руки на руль. «Чир-чир»зачирикал стартер и уже через секунду мотоцикл уверенно гудел мощным двигателем.
Садись. Ника кивнула на небольшое сиденье позади себя.
Я с сомнением посмотрел на лук в своих руках, и по привычке оттянул тетиву и пролез в нее, располагая лук на спине, так, что тетива пересекала грудь по диагонали. А вот куда деть кровавую стрелу, я так и не придумал. Колчана-то никакого у меня не было.
Ника поняла меня правильно. Она протянула ко мне левую руку:
Дай сюда.
Я протянул ей стрелу, она взяла ее за хвостовик, подняла над головой, голову тоже задрала в зенит, открыла ротик и медленно погрузила длинную, в руку длиной, стрелу себе в глотку. Чмокнула, облизывая пальцы, и снова взглянула на меня:
Не переживай, доедемотдам. Не оставлю уж убогого без оружия.
Ух ты, тресса Висла, вы бы проверились в больнице! фальшиво испугался я, садясь сзади нее. Вы же меня не так давно облизали, наверняка тоже заразились убогостью!
С такими, как Ника только так и надовсего один раз не ответишь колкостью на колкость, да так, чтобы она на задницу от удивления села и не нашлась, что сказатьи все, амба. Считай, села на шею и ножки свесила.
Ездил когда-нибудь на мотоцикле? совершенно буднично спросила Ника, полу-обернувшись ко мне. Нет? Тогда слушай внимательнов поворотах вместе со мной не наклоняться, не дергаться, и не бояться. Руки дай.
Не поняв, куда именно дать руки, я вытянул их перед собой, Ника по-хозяйски взяла их и положила себе на бока, после чего потянула вперед, к животу, и вышепод самую грудь. Получилось, что я сижу прижавшись к ней, обняв ее сзади и практически держа ее грудь в своих перекрещенных руках. Пусть даже через ткань блузки.
Руки держать вот так. закончила инструктаж Ника слегка изменившимся тоном. Все понял?
Еще как. ухмыльнулся я, слегка сжимая пальцы. Совсем чуть-чуть, будто сделал это случайно.
Никак не отреагировав на это, Ника взялась за руль, качнула мотоцикл в сторону, убрала боковую подставку и стронулась с места.
Как она ехала по городуэто отдельный разговор. Нет, она не нарушала правила в открытую, не игнорировала красные светофоры и не пыталась ни с кем гонятьсяпросто ехала себе в довольно спокойном ритме. Но когда дело доходило до поворотоввот тут я понял, почему она требовала не наклоняться вместе с ней. Потому что и без этого она практически укладывала мотоцикл на асфальт, так, что мне приходилось поджимать колени поближе, чтобы не стереть их нахрен! Если бы в этих диких углах еще и я наклонялся быточно распластались бы на дороге как дохлые медузы на побережье!
Тут хочешь не хочешь, а ухватишься за единственную свою опору покрепче, совершенно не заботясь о том, что грудь уже откровенно лежит в пальцах!
Можно подумать, ты бы заботился.
На одном светофоре Ника коротко обернулась на меня и я увидел, что ее глаза прикрывает некоторое подобие очков из все той же крови. Хорошо ей, мои глаза встречный ветер высушил еще в первые метры пути, так что я если и смотрел, куда мы едем, то сугубо через узкие щелочки почти что сомкнутых век.
Спустя минут пятнадцать мы остановились, и на сей раз это был не светофор и не перекрестор, а что-то посерьезнее. Мы оказались возле высокой, очень высокой, этажей в пять высотой, серой бетонной стены, по верху которой тянулся ряд колючей проволоки. Тут и там на ней высились дозорные башни, ощерившиеся стволами солидных калибров, и прогуливались солдаты. Мы же остановились возле мощных стальных ворот в этой стене, перекрытых красно-белым шлагбаумом. Возле него стояла небольшая будочка, из которой на звук двигателя вышел солдат. Не такой, как те ребята, что зачищали место крушения от даргов, попроще. Пятнистый камуфляж, шлем на голове, оружие на груди.
Это регулярные части. Те, кто не участвует в специальных операциях, а работает на охране городов.
Ника, как тогда в больнице, подняла руку и продемонстрировала знак на ладони, но солдату, кажется, хватило и кровавых очков. Ника еще только поднимала руку, а он уже склонил голову в почтительном кивке:
Тресса Висла. Что привело вас сюда?
Необходимо выехать за пределы города. официальным тоном ответила Ника. Дело клана Висла.