Поняли? Собака. Играет в покер. Эта шуткапроизведение искусства.
Юмор у меня, может быть, так себе, зато свои вкусы я знаю отлично.
Мы как раз шли смотреть на горилл, когда сегодняшний день решил: пора усложнить мне жизнь.
Сначала я почувствовал россыпь мерцающих точек у себя на лбу. Будто моль, которая своими трепещущим крылышками касается горящей лампыпостоянное трепетание то там, то тут, и почему-то с собой оно принесло смятение, раздражение и страх. На моей шее сзади волоски встали дыбом, и, оглядевшись, я увидел как минимум трёх человек, озадаченных неисправностью своей электроники.
Магия витала в воздухеи это была не моя магия.
Эм Папа? позвала меня Мэгги.
Я посмотрел не неё. Она глядела на меня, слегка озадаченная. Потом я увидел, как её глаза округлились с внезапным пониманием, и она встала так, чтобы с одной стороны был Мыш, а с другойя:
Что-то нехорошее случилось?
Я почувствовал, как железные обручи стиснули мои плечи. Этот день должен был пройти отличноотец и дочь вместе, и Мэгги знает, что она мне дороже всего на свете.
Бог судья, мы слишком долго были порознь.
Меньше всего я хотел дать ей повод думать, что работа для меня важнее неё. Но в то же время, у волшебников не бывает строгого рабочего графика. Или страховки у зубного. И ещё один неприятный моментчувство морального долга делать правильные вещи могло неожиданно улетучиться из-за связанных с работой неудобств.
Может быть, сказал я. Я посмотрел на неё:Может и нет. Не знаю. Нужно пойти узнать, что случилось. А сначала нужно отвести тебя в безопасность.
Мэгги смотрела в одну точку перед собой и жевала нижнюю губу:
Это важно, да?
Может быть, ответил я. Я кивнул в сторону кафе, которое было в зоопарке. Давай займём столик и закажем что-нибудь перекусить? Вы с Мышем посидите там, а я схожу, всё проверю и вернусь, не успеет ещё еда приготовиться.
Руки Мэгги крепче стиснули шею пса. Она посмотрела на него, потом на меня и решительно кивнула своим маленьким подбородком:
Да. Я не против.
А ты как, Мыш? спросил я. Сможешь хорошо себя вести рядом с едой?
Моя собака смотрела на парк с выражением, которое можно было бы назвать задумчивой печалью, будь мы героями мультфильма. Он наполовину скулил и наполовину грохотал где-то в глубине своей груди.
Что, мальчик, беда? спросил я.
Нет, это были не избитые фразы. Мыш лучше меня чувствовал опасность и не раз это доказывал.
Он таращился так минуту, потом медленно выдохнул и поднял глаза на меня. Его уши встали торчком, он вилял хвостом. Я решил, что это значило «всё в порядке».
Ладно, сказал я и погрозил ему пальцем. Будь молодцом.
Гав, сказал Мыш.
Он всегда молодец, сказала Мэгги и поцеловала его в ухо. Для этого ей пришлось совсем чуть-чуть нагнуться, и он любезно подставил голову.
Хорошо, сказал я.
Мы сели за столик в кафе, я заказал картошку фри и оставил Мэгги двадцатку на вторую порцию, если ей будет нужно. Убедился, что ей удобно, усадил Мыша у её ног и быстрым шагом вышел, осторожно включая свои магические чувства.
Магияживая сила, у неё есть дыхание, но ничто не заставляет её бурлить и завихряться так, как это делают люди, а особенно их чувства. В зависимости от эмоции и её силы магия может трепетать и пульсировать, как мембраны динамиков на рок-концерте, сильно резонируя с чувствами тех, кто с рождения может это ощутить. Таких людей куда больше, чем кажется: те, кому вдруг становится не по себе в лесу, те, кто чувствуют угрозу, исходящую от тёмного паркинга, те, кого нечто, витающее в воздухе, заставляет насторожиться и безо всякой причины вдруг перебежать дорогучаще всего у них есть дар чувствовать. Если они доверятся инстинктам, то могут избежать кучи неприятностей.
Например, приложив чуточку усилий, я мог почувствовать мощное, неприятное беспокойство, идущее откуда-то справа, с одной из аллей парка. На моих глазах полдюжины людей прижалось к одной стороне дороги, видимо, чего-то избегая, либо просто передумало идти в ту сторону. Инстинкты их не подвели.
Мои инстинкты постоянно закатывают глаза от решений моего мозга. Я решительно направился прямо к неприятной энергии, нарываясь на беду.
Её я отыскал где-то в пятидесяти ярдах, в самой тенистой части аллеи, где парковые деревья, кусты и стены различных построек и загонов окружали скопление тени, которому не полагалось быть настолько тёмным.
Молодой парень в чёрной кофте с капюшоном стоял в тени, глубоко засунув руки в карманы. Воздух вокруг него пульсировал злостью и страхом на грани паники. В воздухе вокруг него барабанной дробью стучали напряжение и энергия куда большие, чем положено излучать хлипкому смертному. Он был худым, и пусть в профиль я видел лишь кусочек его лица, прыщи всё равно бросались в глаза.
Звёзды и камни.
Колдун.
Магия у молодых людей, можно сказать, сама собой вырывается на сцену, когда они обнаруживают в своём распоряжении способности и силы, которые будто бы вышли прямиком из книжек для детей. В лучшем случае весть об этом приходит в Белый Совет, а он отправляет кого-нибудь обучать это юное дарование и следить, чтобы оно никому не навредило.
Так получалось слишком редко, и из года в год всё реже и реже. С ростом населения всё больше одарённых детей открывали в себе способности, и возможно, трёхсотлетние маги у руля Белого Совета не слишком быстро адаптировались к изменениям, которые происходили среди смертных. Когда эти дети просачивались сквозь (всё растущие) трещины в системе, их способности могли открыться пугающим, даже жестоким способом, и часто настолько, что они вынуждены были бежать из дома и от общества. Потом им приходилось одновременно выживать и справляться со своими способностями.
Многие из них пользовались даром самым худшим способом. Непростительным способом. Таких детей звали колдунами, и Совет избавлялся от них жёстко, с концами.
Я смотрел на парня какое-то время.
Я был этим парнем какое-то время.
Потом я сделал необычную для себя вещь: закрыл глаза и ушёл.
Что там было? спросила Мэгги, когда я вернулся. Она волновалась и немного ёрзала на стуле.
Я спорил сам с собой, нужно ли мне смягчать углы. На сегодня ей явно было достаточно переживаний. Но Я уже давно практикую волшебство, и эти годы показали мне, какими последствиями оборачивается неведение близких мне людей, когда я пытаюсь что-то замолчать ради их же собственного блага.
Я посмотрел в её искреннее, открытое личико и огромные глаза.
Да.
Нет смысла начинать общение с дочерью с давно избитых ошибок.
Колдун, тихо сказал я. Молодой волшебник, который не контролирует свои силы. Опасный.
Её глаза расширились:
Вы дрались, оно и ты?
Он, ответил я. Нет.
Почему? спросила она.
Потому что обычно они никому не хотят зла, сказал я. Они не понимают, что с ними происходит. Никто не объяснил им, что будет, если нарушить правила.
Это несправедливо, сказала Мэгги.
Нет, ответил я. Но это не значит, что они не опасны.
А ты знаешь, как помочь?
Иногда, тихо сказал я. Не уверен.
Она взяла ломтик картошки и окунула его в гору горчицы. Не кетчупа.
В смысле?
Она задумчиво слизала горчицу с картошки и сказала:
Но с тобой я.
Да, сказал я. И ты для меня важнее.
Она бросила быстрый взгляд в мои глаза и немного улыбнулась. Потом она сказала:
Силы просто к ним приходят?
Я кивнул:
С самого рождения.
Она снова кивнула и спросила:
Я получу эти силы?
Может быть, ответил я. Нельзя узнать точно.
Странно, сказала она.
Она отдала картошку Мышу, а тот её слопал. Она взяла ещё одну, обмакнула её в горчицу и заново начала, судя по всему, хорошо отработанный цикл.
Если они появятся, ты будешь меня учить? Чтобы никто не пострадал?
Если захочешь, сказал я.
Она жевала губу, с большим интересом рассматривая свои пальцы:
Если с тобой что-то случится, кто меня научит?
Невидимый боксёр вмазал мне по животу.
Со мной ничего не случится, сказал я.
Может и случится, тихо сказала Мэгги.