Прячься в сено, под досками, скорее! И, поправив сено над Алисой, скользнул под телегу, где и правда, оказалось возможно устроиться на осях и опорах. Они не знали, и не могли знать, что если бы Гэбриэл не убил вчера сторожевых псов, у них практически не было бы шансаэтого и Марта не знала. После почти полуторачасовой задержки стражники для вида заглянули в пустые телеги, ткнули мечами в сено, и велели ехать.
На досках над Алисой всхлипывала женщина; мужчина ворчал:
Заткнись, дура. Подумаешь, рубашку порвали, новую купим.
Она и так новая была! И ногу натёрли кожей своей Кобели проклятые!
Зато теперь два месяца свободна. Смотри, собака-то валяется какая! Чисто телёнок!
Это вчерась сбежал кто-то. Включился ещё мужской голос. Двух кобелей ихних завалил и убёг.
А кто убёг-то?
А кто его знает. Людишки болтают, тут в подземелье полукровок держут.
А на кой?
А на кой тебя сюда привозили?.. Только их тут, говорят, потом ещё живьём кромсают и мясо едят.
Матерь Божья!
Видала этих, у ворот, здоровых, в чёрном? С глазами красными? Это они на человечьем мясе такие вымахали-то. Вами-то они брезговают, ни один на тебя не полез. У них-то в подвале полукровочки, чистые, не тебе, дура, чета.
Так это одна из них сбежала?
Не, мужик сбежал. Собак заколол, слышь, и туда вонво-он, туда, побёг.
Телега приостановилась, доски над Алисой заскрипеликрестьяне смотрели на тропу.
Ну, и тропинка! Там только козам бегать-то.
Он, поди, с обрывато свалился.
Ой, смотрите, ещё собака! Ух, здоровая какая!
Смотрите, туча какая заходит! Перебила всех женщина. Щас дождина начнётся, промокнем все!
До харчевни бы успеть! Пошли, клячи, пошли!
Телега покатила быстрее, грохоча и подпрыгивая на камнях. Алиса зажмурилась и стиснула зубы, Иво, который из-за скрипа и грохота ничего не слышал, цеплялся под телегою за всё, что мог, из последних сил. Ветер поднял пыль, сорвал шапку с возницы, взлохматил гривы мулов. Под первыми тяжёлыми каплями крестьяне остановили телегу возле придорожной харчевни, бросились внутрь. Потемнело, посвежело; ливень хлынул сплошной стеной, порывы ветра швыряли воду на съёжившихся мулов. Под этим ливнем Иво беспрепятственно выбрался из-под телеги, помог вылезти Алисе, и, нырнув под защиту ближайших кустов, они бросились в лес, не разбирая дороги, настолько напуганные тем, что их могли заметить и пуститься в погоню, что не скоро смогли остановиться и перевести дух. Алиса тут же в изнеможении, с тихим стоном боли, повалилась на землю, и Иво подхватил её на руки, понёс вдоль ручья, пока не нашёл нависший каменный карниз, под которым можно было спрятаться. Здесь, глубоко под скалой, было сухо, сюда не проникал сквозняк; здесь лежали рогожи, лежал сушняк для костра на месте старого кострища, и даже огниво, с помощью которого Иво сумел разжечь костёр, хоть и не делал этого уже давно. Небольшой костерок согрел и успокоил их немного.
Как ты? Иво бережно устроил бледную и вялую Алису на рогоже.
ПлохоС трудом выдохнула она. Мне больно Но это не главное, Иво! Он сбежалГэбриэл, он сбежал!
Откуда ты знаешь?
Люди в телеге говорилиАлиса теряла сознание. Собаки Гэбриэл ГэбГлаза её ушли под веки, она обмякла на руках у Иво. Он стиснул её в объятиях, замёрзший, растерянный Зажмурился, и сквозь веки полезли слёзы.
Ты искал меня. Эльф Килмоэль говорил почти без акцента. Зачем?
Двадцать лет назад, ответил Гарет, мои мать и брат были похищены. Брат получил большой ожог, и мама повезла брата к нашей эльфийской родне, чтобы вылечить. В пути они пропали. Бесследно. Впоследствии отец нашёл только останки их слуг и охраны в лесном озере. Больше ничего.
Я знаю об этом. Лара Ол Таэр была любимицей эльфов. Светоч Красоты.
Что ещё ты об этом знаешь?
Ничего. Был лаконичный ответ. Гарет растерялся. «Ничего» значило ничегос эльфами бессмысленны были подкуп, уговоры и угрозы.
Но мне сказалиОн так явно был расстроен, что эльф улыбнулся.
Мне ничего не известно о похищении твоей матери; но о бесследных исчезновениях я кое-что рассказать могу. Не ручаюсь, что тут есть связь, но похожи они несомненно. Лара была Звезда Эльфов, Светоч Красоты, и если тебе поможет то, что я знаю, я буду горд.
По человеческому счёту, прошло чуть больше пятнадцати лет. У меня был брат, Энлиль. Мы с ним повздорили: он влюбился в полукровку, надо признаться, девушку редкостной красоты, и ушёл с нею из Таурина. Ты знаешь, эльфы берут полукровок в прислуги или для работы на ферме; но если они начнут рожать, они быстро вытеснят нас. Они сильнее. Это серьёзно, и поблажек мы не делаем. И Энлиль ушёл. Они с женой поселились за пустошью, которую дайкины называют «Пустошью старого короля». Брат и его жена, её звали Мария, охотились и добывали янтарь и ониксы; меха и камень они время от времени приносили на рынок в Таурин. Потом у них родился сын, Рил Рамар, что значит, Золотой Дождь, и ещё через семь лет дочь, которой дали два имени: её назвали Мария, в честь матери, и Гуэнда, Серебристый Топольтак захотел отец. Когда я узнал, что Эрны благословили их союз вторым ребёнком, да ещё девочкой, я смирился с выбором брата и поехал искать его и его детей.
ИВыдохнул Гарет. Лицо эльфа было бесстрастным.
Я опоздал на пару часов. Когда я нашёл его, мой брат ещё жил, но спасти его было нельзя: его изуродовали и посадили на кол. Я воспользовался магией Крови и увидел, как погибли моя невестка и мой брат. Я увидел его глазами, как Мария привела в дом дайкина, который заблудился и попал в капкан; они дали ему еды, лекарств, приняли его радушно, и Энлиль потом проводил его до дороги в Найнпорт. Ночью этот дайкин вернулся. Не один. С ним были рослые, одетые в чёрное молодчики, с закрытыми лицами. Они застали Энлиля врасплох. Марию они захотели сначала изнасиловать, но она сражалась мечом, и им пришлось проткнуть её копьём. То, что она умирала, не помешало насилию. Они насиловали её, а человек, которому она помогла, встал ногой на её голову и почти выдавил ей глаза. Всё это видел мой брат. Но детей они не убили. И мальчикаон тоже пытался драться, хоть ему было всего семь лет, и его ударили по голове, и девочку, которой было всего полтора года, эти твари забрали с собой.
Я прервал мучения моего брата. Таким же ровным голосом продолжал Килмоэль. А перед этим поклялся ему, что найду его детей и спасу их. Я думал, что это будет легко.
Ты не смог. Сказал Гарет. Килмоэль чуть наклонил голову.
Ни магия крови, ни попытка идти по следам, ни поиски ничего не дали. Они словно канули в ничто. Их нет ни среди мёртвых, ни среди живых.
Как и мой брат! Вскричал Гарет, не в силах больше сдерживаться. Но что-то за это время узнать ты смог?!
Да. Глаза Килмоэля свернули куда ярче, чем глаза Гарета. Узнавать было трудно, всё это покрыто какой-то странной магией. Дайкины этого не видят, но для эльфов она выглядит, как серый туман. И в этом тумане невозможно искать и действовать. Я покупал помощь дайкинов, как бы мне не претило это Но мои племянники важнее моих амбиций. И узнал от этих дайкинов, что существуют какие-то фермы, где содержат детей-полукровок, которых по всему Острову скупают монахи, называющие себя Румыния, если я правильно произношу это слово. Эти монахи утверждают, что в их стране к полукровкам относятся очень хорошо, их там примут в добрые семьи, они будут счастливы. Девушки, которые в лице своих младенцев получили огромную проблему, охотно продают их. Или не охотномои источники говорят, что если монахи не могут купить такого ребёнка, они похищают его. Я пытался следить за ними, но это невозможно: их прикрывает та же самая серая мгла. Я бессилен перед нею. Но однажды я видел дайкина, предавшего семью моего брата и выдавливающего глаза моей невестке. Я видел его мельком, в Сандвикене, и сразу упустил; но успел услышать обрывок его разговора с другим дайкином, который называл своего собеседника Доктором. Они говорили о партии свежего мяса. Но я понял из контекста, что говорят они о живом товаре, о рабах. Я упустил их в том проклятом тумане. Повторил Килмоэль. Но я умею ждать. Я умею ждать и искать. Мои племянники живы, я знаю это. И пока я сам жив, я буду искать.