Гор подошёл ближе. Мария лежала на лежанке, вся облепленная пластырями и обмазанная мазью, на лицеглухая маска. Ей было очень больноона стискивала зубы то и дело, и начинала часто дышать, но не стонала.
А что с нею? Спросил Гор настороженно.
Я её поучил немного утром. Похвастался Доктор. Начала вдруг снова строптивость проявлять, уворачиваться. Паскуда писежопая! Если я бью, стой и терпи, а она уворачиваться вздумала! Прикрываться! У-у, тварь! Он замахнулся на девушку, и вдруг Гор перехватил его руку. Просто перехватил, но хватка у него была такая, что Доктор заскулил и согнулся с воплем:
Ты что, о»уел?!
Да. Тихо ответил Гор и без замаха, но со всей силы, ударил в ненавистную рожу так, что явственно хрустнули зубы, а Доктор, не издав ни звука, отшатнулся и рухнул, как подкошенный. Девочки замерли, и на лицах новеньких отразился такой дикий восторг, что видеть это было больно. Гор потряс рукуудар получился от души, он даже повредил костяшки пальцев о зубы. Эрот уставился на него чуть ли не со священным ужасом:
Ты что, Гор?!
Давно мечтал об этом. Беспечно ответил Гор. Ему вдруг стало легко и даже весело. Ненавижу эту тварь! Поднял Доктора за ноги:
Давай, в комнату его оттащим, чтобы раньше времени шухер не поднялОни уволокли Доктора в первую подвернувшуюся комнату, запирающуюся снаружи, и Гор задвинул засов. Потёр руки, словно стряхивая с них что-то:
Ну, вот, теперь пошли. С тобой разберёмся.
Зачем ты меня спас? Спросил Эрот на лестнице. Гор остановился, прислушался. Свернул к колодцу. Сел, зашипев от боли, на его край.
Говори. Приказал устало. Всё говори.
Гор
Гэбриэл. Гэйб, если хочешь. Так что?
Гэбриэл! Это же имя ангела
Не про моё имя речь. О себе говори.
А что говорить? Я не могу больше. Я хочу умереть. Вот и всё.
Умереть никогда не поздно. Я сам всё время себе это говорю. Настанет самый херовый моментсдохну, а пока повоюю.
Для меня он настал. Просто сказал Эрот. Гор помолчал. Потом спросил:
Почему? Почему именно теперь?
Лучше бы ты не забирал эту Чуху в Приют, Гор. Нет, не думай, я на неё не запал Просто она меня заставила думать о том, кто я и что делаю. Вся эта брехня, что Чухи злобные, тупые, хитрыене про неё. Как объяснить? Ты только не злись, Го Гэйб! Но я скажу, я не могу больше! Знаешь, кто мы? Мышайка бесов, которая захватила маленького ангела и глумится над ним! Онанежная, беззлобная, а мытупые, злобные уроды, понимаешь?! И я не могу этого вынести, не могу, Гор! Она не лебезила перед нами, не унижалась, не пыталась нам угодить, чтобы не били, не клянчила еду Не злилась, не пыталась нам нагадить. Она просто умерла в наших руках. Ты видишь? Видишь?! И я не могу это вынести, не могу! Я и участвовать в этом не мог, и заступиться не посмел! А длинная в Девичнике?! Смелая, гордая, красивая! И что мы с нею сотворили?! А?! Он почти перешёл на крик. А со мной?! С тобой?! Гэбриэл, что сделали с нами?! Где твои крылья, ангел Севера?! В крови, в грязи? В дерьме?!
Иво
Кто я такой, Гэбриэл?! Чухатело с сиськами, а я?! Тело с «уем?! Жрать и е»аться, больше ничего! И можешь убить меня за это, мне плевать, я всё равно хочу сдохнуть! Кому я нужен?! Извращенцам?!
Мне. Тихо сказал Гор после долгой паузы. Если бы и ты сегодня умер, меня бы это сломало совсем.
Ты и так сломался. Растерянно попытался пошутить Эрот. Гор ухмыльнулся:
Ломай ещё, не жалко.
Они ещё помолчали. Потом Эрот сказал:
Я с дедом жил, когда мама умерла. Дед хороший был, смешной. А потом взял и умер. Вот так, просто: мы говорили, смеялись, он кашу мне варил. И вдруг его вырвало кровью, он упал и умер. После него дом и мельница остались, дед мне говорил, что они мои. Но моя тётка, вдова его сына, взяла меня за руку и отвела на ферму. Деньги за меня получила. А я, дурачок, по дороге про деда ей рассказывал, понравиться ей старался Понимаешь?!
Понимаю. Тихо сказал Гор.
Зачем?! Зачем я это помню, скажи? Зачем горюю по деду, он не вернётся! В его сказках всегда хорошо всё кончалось, а он упал с ложкой каши в руках Мне до сих пор страшно! Понимаешь?!
Понимаю.
А как мне позорно было в первые дни здесь! Я боялся деда вспоминать, словно он мог увидеть, как я чей-то «уй сосу. И до сих пор позорно! Я здесь заживо похоронен, мои мысли, сердце моёони не нужны никому, словно я уже умер, но я же я же живой, Гор. Я мечтаю, я думаю о чём-то постоянно Но к чему это всё?.. Ты знаешь?
Нет. Сказал Гор. Не знаю. Я долго старался не думать об этом, и у меня получалось. Но ты праввсё началось с этой девчонки. Ты прав. Во всем.
Тогда как? Зачем, Гэбриэл, ЗАЧЕМ?!
Ты хорошо помнишь жизнь там, снаружи?
Что?.. Искренне удивился Эрот.
Ну Ты столько помнишь. А как там, снаружи, живут, ты помнишь?
Кое-что. Но что Зачем?
Ты сказал, что со мной!
Да! Тут же ответил Эрот. Во всём!
Согласен бежать со мной?
Бежать?! Прошептал Эрот. Вцепился в Гора. Бежать?!!
Тихо! Тряхнул его Гор. Да, бежать!
Гор, но как?
Двое охранников будут убирать после гостей. Мы убьём их, разденем, возьмём их одежду
Тела в колодец! Глаза Эрота вспыхнули бирюзой. Гор, Гэбриэл, ты гений! А дальше?
Мне Нам помогут. Прозвучал первый гонг, и Гэбриэлнавсегда теперь, первым двинулся к лестнице.
А где мы оружие возьмём? Эрота тоже бил мандраж.
В Галерее. Там полно всякой дряни, крючья, пики, железки всякие. На ходу нервно отвечал Гэбриэл.
А ты сможешь того убить?
Да. Просто ответил Гэбриэл. Он мог, и знал это совершенно точно. Ему стоило огромного напряжения всех его душевных сил, чтобы не торопиться, не бежать в Галерею со всех ног, не рвать и метать.
В Галерее было тихо. Если сегодня здесь и были гости, они уже ушли. После первого удара колокола они оставляли своих жертв, шли мыться, одеваться, приводить себя в порядок; после второговыходили на лестницу, чтобы до третьего покинуть Сады Мечты. Когда Гэбриэл и Иво добрались туда, уже несколько минут, как прозвучал второй удар.
Гэбриэл уже был здесь, причём в качестве жертвы; Иво попал впервые. Здесь было жутко, по-настоящему жутко. Просторные галереи с низкими сводами, мрачные, из дикого камня, даже без обычных для остальных помещений барельефов, клетки, жаровни, орудия пыток, а главноезапах, запах крови, требухи, мочи и рвоты. По наклонному полу шли желоба, в которых часто застаивались целые лужи крови, источая настоящий смрад. Иво сморщился, едва войдя туда, прошептал:
Значит, это здесь всё они делают?
Да. Так же шёпотом ответил Гэбриэл. Настороженно прислушался. Охранники приходили сюда после ухода гостей, убрать трупы, смыть водой кровь и прочее. Иво заметил что-то в клетке, сделал туда шаг, и Гэбриэл схватил его за плечо:
Не надо. Не смотри. Не подходи.
Там что
Да. Они не сразу убивают. По нескольку дней иногда. Но уродуют порой страшно. Лучше тебе этого не видеть.
Я-я-яИво задрожал, справился с дрожью. Я лучше и правда не буду смотреть.
Ты отвлечёшь их, Гэбриэл выбрал в жаровне тяжёлую и острую пику, я убью. Сможешь?
Смогу. Кивнул Иво. Гор посмотрел на него с сомнением, мимолётно подумав, что лучше бы взял АресаИво какой-то слишком уж хрупкий. Но в нужный момент Иво не сплоховал. Они с Гэбриэлом спрятались в нише, едва заслышали шаги и голоса; когда стражники приблизились, Гэбриэл толкнул Иво, тот вышел и, как ни в чём ни бывало, пошёл вперёд, даже слегка посвистывая.
Эй! Справившись с изумлением, окликнул его один из стражников. Иво, не оборачиваясь, сделал им неприличный жест, и они дружно поспешили за ним. Гэбриэл вышел позади и со всей своей огромной силы обрушил пику, как дубину, на голову одного из них. Голова лопнула, словно спелый арбуз, охранник рухнул, даже не вскрикнув. Но у второго оказалась прекрасная реакция и неплохая выучка. Не успел Гэбриэл поднять пику во второй раз, как тот уже развернулся, выхватив меч и мечелом; мечеломом вырвал пику из руки Гэбриэла, мечом полоснул его по бокуГэбриэл, обладавший прекрасной реакцией, каким-то почти чудом увернулся, и получил только длинный, но не опасный порез. Отшатнулся к стене, уходя от второго удара; Иво кинулся ему на помощь, но охранник просто отшвырнул его прочь, как котёнка, вновь устремляясь к Гэбриэлу, распластавшемуся по стене. Иво, сообразив, что им не справиться с ним, просто бросился ему под ноги. Тот замешкался всего на миг, но этого мига Гэбриэлу хватило, чтобы засадить кулаком ему в лицо, вырвать из обмякшей руки меч и вонзить в горло. На какие-то мгновения он замер, тяжело дыша и изумлённо глядя на агонию, но тут же опомнился и бросился срывать с ещё дрожащего тела одежду.