Э-эй! Возразил «уважаемый Аякс». Девка моя! Я буду первым, и вот золотой поверх твоих пятисот, Бель. И поверх каждой твоей суммы будет один сверху.
Сдаюсь. Недовольно произнесла Бель, разваливаясь на своей скамье и поднося к губам бокал, чтобы скрыть досаду. Гор прикрыл глаза, переводя дух.
Из зала уже поднимался высокий, как Гор, но при том совершенно безобразный, рыжий, весь, вплоть до пальцев огромных рук поросший жёстким волосом, кривоногий, пузатый Аякс, по-медвежьи ступая, приблизился к девушке. Завизжав, та скользнула под рукой Гора и бросилась в зал, где её тут же услужливо поймали, пользуясь моментом и облапывая в самых лакомых местах. Девушка визжала и молила не отдавать её ему, звала на помощь, вырывалась Аякс схватил её за волосы, безжалостно вырвал из тискающих рук и так, за волосы, поволок обратно на алтарь, визжащую и дрыгающуюся. Схватил её груди, насилуя, вывернул их без всякой жалости так, что она завопила от нечеловеческой боли, царапая его руки и тщетно пытаясь их оторвать от себя Оскалившись, он покраснел от натуги, мощно работая бёдрамижертва захрипела, глаза закатились. Она в самом деле лишилась чувств. Гор потряс её, когда Аякс кончил, похлопал по щекам, сбрызнул водой, и она открыла глаза. Следующим был Брут; пока он насиловал её, Гор кивнул Аресу и Эроту, и те исчезли, вернувшись через какое-то время с четырьмя новенькими девушками, Марией, Трисс, Мартой и Сэм, и шестью мальчиками, тоже из новеньких. Оргия понеслась.
Как Гор и думал, его купила дама Бель, которая вновь вынудила его ублажить её с лихвой на все пятьсот золотых. Мария, которая думала, что видела уже всё самое страшное и мерзкое здесь, поняла, что всё предыдущее было только цветочками. На её глазах жертву, её подругу Мину, зеленоглазую красавицу, на алтаре насиловали сразу трое: спереди, сзади и в рот; помимо этого, кто-то совокуплялся с насильниками, и дальше, получилась какая-то немыслимая свалка То же самое делали и с другими девочками и мальчиками, и с нею самой Вскоре Мария начала терять сознание, и её бросили на полу, как ненужную вещь. Приют подобрал измученных жертв, кроме Мины, и уволок их к Доктору; в Красном зале с гостями, Хозяином и жертвой остался только Гор, который обмыл истерзанную девушку и положил на алтарь. Она не шевелилась, но жилка на шее биласьМина была ещё жива. Хозяин подошёл к ней и кривым и тонким ножом проколол эту жилку Кровь ударила ключом, Мина захрипела и задрожала. Гор закрыл глазаникогда не мог видеть того, что происходило после. Хозяин выпустил кровь в мраморную чашу, смешал её с вином, и гости принялись, толкаясь и торопясь, облизывая пальцы, пить эту смесь Гор не смотрел, но знал, что они делают, и его мутило от отвращения. Он чувствовал боль и стыд, отвращение, облегчение: для этой несчастной девчонки всё кончилось, и радость от того, что он избавил от этого Алису. Любовь эгоистична; и Гор мог думать только о той, кого любил.
Прощаясь, дама Бель провела рукой по его груди и животу:
Жаль, что Хозяин не продаёт вас. Я не пожалела бы никаких денег, прекрасный Дионис, чтобы ты был только мой. Пошёл бы ко мне?
Купила быпошёл. Холодно ответил Гор. Мне плевать.
Она засмеялась.
Не думаю, что на самом деле ты не хотел бы поменять эту помойку на более приятное место, вроде моего дво дома. Спал бы на перинах, ел бы всё, что хотел, и всё было бы только твоимУ тебя были бы слуги, и служанки. Я не прочь порой побыть зрителем, как сегодня. Это было великолепно! Так что ты скажешь?
О чём?
Ты хочешь ко мне?
Я сказал: купишьпойду.
Купить тебя невозможно. Но я привыкла получать то, что хочу. Она потрепала его по щеке. До свидания, мой прекрасный жеребец!
Гор проводил её презрительным взглядом. Он всех их презирал, это была его внутренняя защита. Не в первый раз ему приходило в голову, что их никто не заставляет приходить сюда и делать то, что они делают; а значит, не Гор развратен и грязен, как они говорят, а они. Гости удалились через верхние двери, Горчерез нижние, за алтарём. На мраморном полу осталось лежать тело жертвыего потом уберут стражники, выбросят в ближайший колодец Словно и не было. Гор поёжился: эти мысли донимали его теперь постоянно. Если бы у него не получилось, там сейчас лежала бы Алиса. Стражники грубо подобрали бы её нежное тело, за руку, или за ногу, и швырнули бы в колодец, как мусор Что было бы с нею там? Куда бы она попала? В рай, как говорил Эрот, единственный из них, кто хоть что-то про это знал? А её тело?..
Войдя в Приют, Гор стянул маску, на ходу потянулся с довольным рычанием:
Ух, кончилось!
Хорошо тебе. Сказал Эрот. Ты бабу трахал. А я сперва Хэ ублажал, а потом этого, помнишь, с бородавкой на подбородке
Гор обхватил его за шею:
Расслабься! Представь, как он срёт, мигом успокоишься! А у меня для вас новость, хорошая. Вас простили! Валите с утра в Девичник, а то Чухи там всю науку позабыли.
Йя-ху! Заорал Арес. В Девичник с утра, парни!!!
Остальные ответили восторженными воплями, Локи запрыгнул сзади на Ашура, и так, с матом и хохотом, они повалились в бассейн. Гор вновь заметил, что Эрот старается держаться рядом с ним, и постоянно пытается угадать его желания, чтобы исполнить их. Вообще-то, Гору Эрот нравился; он вообще испытывал слабость к странным, хрупким и нуждающимся в нём существам. Его сердце было, как сказал однажды кто-то, любимым прибежищем для слабых и беззащитных, для всех странных и непохожих на других. Но, как уже было сказано, эти создания не единожды предавали его, или не успевали предать, погибнув у него на глазах. Гор больше не хотел ни того, ни другого. И когда Эрот принёс ему к бассейну кусок пирога, Гор спросил дружелюбно, но твёрдо:
Ты, случаем, не влюбился в меня? Тогда сразу должен сказать: это зря. Я не содомит, мне девки нравятся. Тебя я могу только оттрахать, но без удовольствия, из жалости.
Эрот покраснел:
Я тоже не содомит! Да, внешность у меня девчачья Но я не содомит! И мне тоже девки нравятся, хоть и не такие, как вам.
Угу. Кивнул Гор. Тощие и хилые, без сисек. Благодарение небу, таких здесь раздва, и обчёлся!
А мне нравятся. Упрямо сказал Эрот. Что здесь такого?..
Ничего. Гор впился зубами в холодный пирог, жёсткий, как подошва, но с некоторым количеством мяса внутри. Ему нравилосьлучше он всё равно не пробовал. Эрот не отходил, и Гор, прожевав, повернулся к нему:
И снова здравствуйте. Чего теперь?
Я поговорить хочу.
Говори.
Эрот покраснел.
Ты можешь подумать, что я прогибаюсь перед тобой, но это не так. Я ни перед кем не прогибаюсь, и если бы я сам не захотел с тобой сблизиться, ничто бы меня не заставило
Я не собираюсь сближаться. Холодно сказал Гор. Лучше разойдёмся сразу, чтобы не было никому из нас неприятно.
Я хочу знать причину. Упрямо сказал Эрот. Если дело во мне, это одно; если нетсовсем другое.
Ты мою спину видел? Гор встал. Это следы дружбы. Дело не в тебе. Просто я не хочу никаких друзей. Они мне не нужны. Ты хороший парень, но даже для хорошего парня исключений я делать не собираюсь. Всё. Эрот открыл было рот, но Гор оборвал его так решительно, что настаивать юноша не посмел. Спать ложитесь. Не знаю, как вы, а я устал, как собака.
Он страшно переживал за Алису, которая наверняка уже пришла в себя и сходит с ума от страха и неизвестности. И, наверняка, от боли Гор приготовил для неё мазь и примочки, но уйти, пока все не уснут, не мог. Огней здесь не зажигали, и зимой в это время Приют уже крепко спал; но был уже конец марта, и дни стали длиннее. Часто, задрав головы, обитатели Приюта заглядывались на ярко-голубое небо в высоких окнах. Они были юными и полными жизни; их тянуло на волю, и теперь, веснойособенно. Поэтому засыпал Приют долго. Янус флиртовал и обжимался с Аресом, Локи и Ашур о чём-то шептались и хихикали, свесив с лежанок рыжую и смоляную головы. Эрот сидел по-турецки и смотрел, не отрываясь, на гаснущий в окнах свет. «Да чтоб вас» Гору казалось, что время не движется, и Приют засыпать не собирается. А что, если на Алису сейчас крысы напали?! Картинка была такой яркой, что Гор аж подобрался весь. Спасая его, вдруг прозвучал гонг, и он сорвался с места, бормоча: