Ты же говорил, её к Хозяину? напомнил Доктор.
Ему её целка не нужна. Огрызнулся Гор. Ему другое нужно. Это он и получит. И зло воскликнул:
Ну, и что?! Подумаешь, вы»» ал!.. Она от этого не сдохла и не испортилась!!!
Он опять ненавидел самого себя. Какого чёрта?! Да, Мария была необыкновенно красивой: высокой, ладной, золотистой, словно отлитой из какого-то вещества, которое хотелось трогать, гладить и мять, всё сильнее и сильнее, всё требовательнее и Гор тряхнул головой: возбуждение вновь накатило с прежней силой. Мария была не просто красивой: от неё волшебно пахло, она вся былажизнь, сила, страсть. Жизнь и страсть пульсировали в ней, она вся сияла и манила, соблазняла, сводила с ума. Упругая грудь, крутые бёдра, волнующий изгиб спины, тонкая гибкая талия, золотые кудрявые волосы, глаза цвета лесного ореха, с золотыми искрами Гор изо всех сил давил в себе восхищение и жалость. Эльфийский инстинкт кричал в нём: не бить и ломать её надо, ею нужно восхищаться, её следует ласкать и любить!.. Её прекрасную кожу хотелось трогать руками и даже губами, прижиматься лицом к её груди и животу, дышать ею, наслаждаться ею Когда-то он уже испытал нечто подобное, и теперь яростно боролся и с собой, и со своими нелепыми чувствами и желаниями, и с этими воспоминаниями. Тем более, что Мария уж точно не захочет, чтобы он ласкал её. И от этой мысли было как-то досадно.
Девушка была так подавлена, что не замечала ничего вокруг. Ей было очень больно, и очень страшно. Что же это за место, в котором даже её эльфийский инстинкт был бессилен?.. Насилие не стало для неё потрясением: Мария насмотрелась на это за два дня и ждала этого; боли почти не было, крови тоже было немногоона была сильной и здоровой девушкой, довольно взрослой и крепкой. Лишение девственности отошло для неё на задний план, главным потрясением и главным ужасом было всё остальное. Не сдаться, ни в коем случае не сдатьсявот было главное её стремление сейчас, то, что поддерживало в ней дух и волю. Из разговоров других парней, а особенноиз поведения Гора, Мария поняла, что сопротивление и крики их только сильнее возбуждают и доставляют особое удовольствие, а значитсопротивляться и кричать, даже стонать, она больше не будет. Насилия ей не избежать, но всё, что может, чтобы испортить им удовольствие, она сделает! Она докажет им, что никакая она не Чуха, и другие девочкитоже! Мария заставит их считаться с собой, заставит заметить себя и если не отнестись по-хорошему, то хотя бы возненавидеть себя она их вынудит!
Гор злился, и чем дальше, тем сильнее. Его бесило всё, и все получали от него и резкие окрики, и даже оплеухи. Все справедливо решили, что это из-за того, что какая-то Чуха посмела ободрать его, и Доктор озвучил общую мысль:
Да давай, её от»»здим, да и всё, а от Хэ я тебя отмажу!
Как? Зыркнул на него Гор.
Скажу, что это я её, потому, что мясу дурной пример подавала, следовало срочно что-то делать. А ты валяй, он мерзко облизнул зубы, пуча от возбуждения и предвкушения глаза, накажи её!
Гор взглянул на длинную. Мариюон теперь знал это имя и мысленно называл её так, всё время одёргивая себя при этом и бесясь ещё больше. Вот ведь тварь!
Валяйте. Сказал он своим парням. Жарьте её все по очереди, пока не заскулит и не прогнётся. По роже и животу не бить! Всё остальноепожалуйста.
Сам он пока что к Марии прикоснуться боялся. Не хотел терять контроль над собой.
А Мария и тут ухитрилась взбесить его. Что бы с нею не делали, она не сопротивлялась и не издавала ни звука, от чего парни начали злиться и даже Арес, обычно спокойный, и, как и Гор, не бивший зря, принялся награждать её чувствительными ударами. Отвязав, они за волосы притащили её к Доске и, награждая болезненными шлепками по грудям и промежности, оплеухами и тычками, пытались заставить её кричать. Мария стиснула зубы и, жмурясь порой от нестерпимой боли, молчала. Заметив, что парни начинают выходить из себя, Гор прикрикнул на них:
Не калечить!!!
Да её убить мало! Рявкнул Арес. Вот ведь тварь, а?! Настырная, наглая, упёртая тварь!!!
Плетей. Сказал Гор, сам вне себя от бешенства. С насадками, как надо. И солью посыпать! И на ночь на горох!!!
Может, мне её отдашь, а? Шепнул Гору Доктор. Я, в память о её мамаше, малость с нею позабавлюсь Больно уж мне та тварь в душу запала, я ведь чуть руку из-за неё не потерял!
Нет. Сказал Гор. И так, одна сдохла, по твоей вине, кстати, вторая чокнулась А этаэльдар, она долго протянет, и красивая, за неё можно будет не меньше полтинника брать за раз!
ЖальДоктор вновь облизнул свои огромные зубы, и Гор неожиданно схватил его за шиворот:
Только попробуй, клизма чёртова, сказать, что она сама сдохла! Он понизил голос, почти шипел, и глаза его горели красным огнём. Только попробуй! Понял?..
Это же просто Чуха, Гор!
Это не просто Чуха! Это дорогая и красивая Чуха, с большим сроком годности! И потом, эта Чухав моём вкусе, я таких люблю, считай, она моя. Понял?! Смотри, если с ней что-то случится раньше времени, ты ко мне не прикоснёшься больше никогда, я не шучу!
Гор! Испугался Доктор, чуть ли не пресмыкаясь перед ним. Да что ты, в самом деле! Я же ничего такого Ничего! Ты же знаешь, я для тебя всё Ты для меня Я же даже Хозяину
Заткнись! Шикнул Гор. Ты меня слышал и понял, да?
Конечно! Закивал Доктор, протягивая к Гору дрожащую руку, но не смея коснуться его. Как ты скажешь, как скажешь, я для тебя на всё готов, жестокий!
После ухода Приюта в этот раз девочек, всех, кроме Марии, помыли, и Доктор каждой из них поставил на ягодицы клеймо Садов Мечты, в виде виньетки СМ. Такое клеймо было у всехдаже у гостей, которые принимали его, как некий пропуск в этот мир разврата и ужаса, в качестве гарантии того, что не предадут его и не сделают достоянием гласности свои посещения этого места. Такого клейма не было только у самого Хозяина и нескольких его доверенных гостей, имеющих слишком высокие титулы и слишком большую власть, чтобы даже просто угрожать им чем-то.
Но гостям, естественно, клеймо ставили со всеми предосторожностями, тут же обезболивая и обрабатывая ожог. Над девочками же Доктор покуражился и здесь, задерживая раскалённую виньетку немного дольше, чем нужно, прижимая немного сильнее и наслаждаясь их визгом и судорогами. И, естественно, ни обезболивать, ни обрабатывать ожоги он и не собирался. После этой процедуры девочек причесали Брюхатая и Пузатая, красиво уложили их волосы, на них надели ошейники с хитрым замком, который практически невозможно было снять, не зная его секрета, и Доктор велел им идти за Паскудой, сам ступая сзади, разглядывая их ягодицы со свежими клеймами и получая от этого своё, неведомое нормальным людям, удовольствие, да время от времени охаживая их напряжённые спины палкой, подгоняяа когда они ускоряли шаг, охаживая снова, чтобы не бежали. По тёмным и намеренно запутанным и неудобным коридорам их привели в Девичник, и каждую, кроме Марии, заперли в клетке-стойле с тюфяком на каменном полу и котлом для естественных надобностей в углу. Для того, чтобы от отчаяния они не наложили на себя руки, здесь приняты были все меры предосторожности: здесь невозможно было ни повеситься, ни повредить себя никаким иным образом. Перегородки были достаточно толстыми, чтобы девочки не могли переговариваться потихоньку друг с другом, вдобавок, новеньких разместили промеж «стареньких», которых осталось всего четверо от всех прошлых Привозов. Эти девочки уже совершенно погасли; двигаясь и подчиняясь на автомате, они уже не способны были ни на разговоры, ни на интерес к чему-либо. Как забитые животные, они весь день ждали одного: темноты, чтобы лечь на свой тюфяк и отдохнуть Потому, что днём, как ещё предстояло узнать подружкам Марии и самой Марии, им отдыхать не придётся. Зная сильный и строптивый дух полукровок, Хозяин выстроил за годы существования Садов Мечты почти идеальную систему подавления и ломки, начиная с ферм, где девочек только кормили, поили и били, не обучая даже самым примитивным ремёслам и рукоделию, и заканчивая Садами Мечты, где их начинали бить и насиловать в первый же день, и продолжали делать это до самой их смерти. Насиловали их постоянно; насиловали гости, стража, насиловал Домашний Приютесли в день это происходило не больше десяти раз, то считай, это был очень спокойный день. И столько же их били; били так, забавы ради, даже тогда, когда было не за что. Чтобы не калечить, обычно били плетьми с железными насадками, а потом сыпали соль на ссадины. Если же было за что Догадывайтесь сами. Гости измывались над ними страшно; собственно, за этим они сюда и ехали. То, что не позволительно было делать даже в самых разнузданных притонах, делалось здесь. Когда девушка от всего этого впадала в полное отупение, или её слишком сильно калечилитеряла товарный вид, её продавали в Галерею Сладкого насилия, на убой. То же самое происходило и с мальчиками, с одним отличием: мальчикам можно было разговаривать, у них были клички, и у них был шанс попасть в Домашний Приют, а оттудав стражу Садов Мечты. Попадали единицы, но это всё же был шанс, это была надежда. Девочки же, которых всех, поголовно, звали просто Чухами, ни малейшего шанса не имели. Разве что, забеременев и не скинув в самом начале от побоев ребёнка, они получали относительную передышку на несколько месяцев, когда их не насиловали и почти не били. Но если роды портили тельце, то она отправлялась в Галерею, не успев увидеть ребёнка.