Так вы там, бедняжки, с самого детства!!! Ахнула Тильда, слёзы потекли по щекам. Матерь Божья! Да как же это Детей мучить!
И убивать. Гэбриэл скривился. Там есть такие, кто именно малолеток любит резать и жечь живьём
И куда королева только смотрит! Возмущённо воскликнула Тильда. Вот узнают люди, как в Силезии узнали про графиню, которая ванны из крови девственниц принимала, сожгут его вместе с замком, и того будет мало изуверу!!!
Не узнают. Сказал Гэбриэл. Мы когда вышли Я понял, что там ход тайный, в старом очаге, а снаружи будто и нет ничего. Никто ничего не найдёт. Мы там заживо похоронены.
Но ты можешь герцогу всё рассказать! Живой свидетель! Доберёшься до Гранствилла, и иди к принцу!
ТильдаПопытался остановить её Моисей, но та была охвачена праведным гневом:
Что Тильда?! Мойше, это же страшное, чудовищное злодейство, и одного замученного ребёнка бы хватило, а там их много! Как спать-то после этого, зная такое?! Это герцогство Элодисское, и принц обязан что-то сделать!
Принц болен, а сын его молодой совсем
Как бы не так! Молодой! Да ему уже двадцать три года, в Силезии у таких мужчин уже дети взрослые! А этот, надо же, по пирушкам, да на турнирах копья ломает, а герцогство само по себе! Только и слышно, молодой Хлоринг баронессу соблазнил, да графиню увёз, да с мужем другой баронессы подрался Что, это нормально?! А у него под боком детей убивают! Да я сама к нему поеду!
Тильда, всё так. Вздохнул Моисей. И сказать его высочеству надо. И барону он нашего Гэбриэла не выдаст, это я уверен. Но что получится что-то Сомневаюсь я. Здесь столько беззакония творится, сама знаешь. Дикие охоты только чего стоят. И принц молчит, словно не видит.
Тильда гневно высказалась насчёт безразличия, грехов и прочего, утирая слёзыона была женщина добрая и справедливая, и очень переживала, если творилось беззаконие. Её богатое воображение рисовало ей картины загубленных детских жизней и мучений, и слёзы весь остаток дня то и дело начинали бежать по щекам, капая в тесто для пирогов и на рукоделиеона шила рубашку для Гэбриэла. Встанет, а кроме штанов ничего нет
А я думал, сказал Гэбриэл, когда Тильда ушла, что все знают, и всем плевать. Что все люди такие.
Большинство людей такие, сказал Моисей, какие все. Такие, как принято. Все верят в Христа, и я верю. Так надо. Все считают, что красть грешно, и я считаю. Но все будут красть, и я тоже буду. Таково большинство. Да, сейчас то, что происходит там, грешно, и если об этом станет известно, и появится доказательство, то барону придётся туго.
Значит, мне есть смысл пойти в Гранствилл, к принцу?
Я не знаю, мальчик. Наверное, есть. Но тебе самому придётся нелегко. Это позор, это разговоры о тебе
Мне плевать. Сказал Гэбриэл. Вы не знаете, что там делается. Что там делают с девочками, что с ними делают! Они по полгода только живут, больше не выдерживают Мы ещё держимся, с нами не так А они Меня продали Аяксу, а он такое делает По много дней! Мы же живучие. Мы не болеем срамными болезнями, выживаем после побоев, и переломы у нас быстро срастаются Вы не знаете, сколько у меня раз рёбра ломались, и вот здесь, он коснулся здоровой рукой ключицы, и нога сломана была А пальцыи вовсе, раз десять, наверное. Аякс мне их ломал, по одному После того, как ногти сорвал.
Моисей прикрыл глаза рукой, другой похлопал по руке Гэбриэла, и тот замолк, поняв, что старику больно его слышать. Удивился, но и почувствовал вновь благодарность. У самого слёзы навернулись на глаза, от благодарности и слабости. Разговоры утомили его, но прекращать их он не хотел. Отношение этих людей было удивительным и странным, но Гэбриэл был наивен достаточно для того, чтобы принять их сразу, сразу поверить и открыться. Он от природы был таким: открытым и щедрым на привязанность и доверие. И сильным и стойким, раз Сады Мечты так и не сломали в нём это, не уничтожили его душу, не озлобили его.
Права Тильда. Горестно вздохнул Моисей. Как спать, зная, что происходит здесь, под боком? Но что мы можем сделать?! Здесь все боятся барона страшно. В деревне, что была здесь поблизости, какая-то женщина пожалела девочку, которую выбрали для дикой охоты, и всю деревню сожгли за это Загнали в церковь и сожгли живьём, и взрослых, и детей. Нас тогда здесь не было, слава Богу.
Что такое дикая охота?
Это когда девочек и мальчиков гонят по лесу, как зверей, на конях, с собаками, и с чудовищами этими Каргами. А когда настигают Ты лучше меня понимаешь, что с ними делают.
И вы не побоялись меня подобрать? Глаза Гэбриэла заблестели. Почему?.. Меня же ищут.
Я знаю. Вздохнул Моисей. И боялся всё это время, и теперь боюсь.
И всё равно сделали? Гэбриэл внимательно взглянул в печальные чёрные глаза. Я же вам никто. Я вообще никто.
Я родился в Испании, в Толедо. Помолчав, сказал Моисей. У него тоже был акцент, но другой, не такой, как у Тильды, и сильнее, хоть он и не коверкал слов. Дай мне свои уши, мальчик, я расскажу тебе длинную историю Христиане этой страны уничтожили всю мою семью во время морового поветрия. Эпидемия началась из-за жары, грязи и обилия крыс Людям следовало бы мыться, или хотя бы мыть руки почаще, уничтожить крыс, держать больных отдельно от здоровых, избегая людских скопищ, а они бросились в свои храмы, заражая друг друга. Они даже не сжигали умерших! Но быстро нашли виновных. Оказывается, эпидемию вызвали евреи: отравляли колодцы и вызвали мор. Толпы христиан врывались в дома евреев, грабили, насиловали и убивали несколько дней подряд. Тем христианам, кто смел пожалеть еврея, хоть бы и младенца, приходилось разделить нашу участь И всё же нашлась женщина-христианка, которая спрятала мою старшую сестру Сару и меня, младенца. Я не видел её, я только знаю, что её звали Мария, и я молюсь о ней каждый день так же, как молюсь обо всей своей родне, и так же молятся и дети Сары, если они ещё живы. Страшно, мальчик, сделать что-то против всех, для этого нужна живая душа, горячее сердце и немалое мужество. Та женщина отлично знала, что будет, если нас найдут у неё, или узнают соседи после, и всё же она укрыла нас, и помогла потом добраться до безопасного места, где о нас позаботились другие евреи, переправив в Силезию, к нашей родне. В Силезии я вырос, взял в жёны прекрасную еврейскую девушку, у нас было четверо детей. И тут случилась сильная засуха. Священники-христиане сказали: это из-за евреев. Евреи выпускали кровь из христианских младенцев, бесчестили облатки, отравляли и засыпали колодцы, и наслали на Силезию гнев Божий На самом же деле, мальчик, дело было в том, что епископ и прочие князья церкви взяли в долг у евреев огромные деньги на какую-то свою войну, и отдавать не хотели Не хотели. За их долги были страшно, жестоко убиты многие евреи. Моя жена, мои мальчики, мои дочки. И хотя младшей было всего десять лет, её, как и старшую, изнасиловали перед тем, как убить. Я же, получив удар по голове, лежал без чувств Раны головы всегда очень сильно кровоточат, меня сочли мёртвым и не добили А лучше бы добили. Никогда мне не забыть, как я очнулся, среди трупов своей семьи, в разгромленном доме, как оплакивал их рассудок мой помутился, я бежал наружу, чтобы найти смерть, но наткнулся на Тильду, тоже раненую, и забота о ней вернула мне рассудок и жизнь. Мы спасли друг друга, бежали из Силезии, а потом добрались и сюда. Здесь к евреям относятся терпимо, здесь ещё нет инквизиции, и Рим здесь не имеет достаточно силы и влияния. Пока Но память о тех погромах во мне жива по сей день. Долгое время я жил, словно в бреду, и мысли о мире, Боге, людях мучили меня день и ночь. Что сделали мои дети, чтобы их так убить? Что сделал сын Тильды, что сделала она сама? Чем провинилась моя жена, моя бедная Ребекка? Я всё потерял, всё было у меня отнято. Я мог бы поступить подобно многим другим евреям, пережившим то же, что и я: поселиться в столице этого Острова, воспользоваться помощью других евреев и копить золото и власть ради того, чтобы упрочить положение своего народа и использовать для этого христиан, которые никогда не жалели нас. Почему нет? Милосердие, добро, справедливостьгде они были, когда убивали мою семью? Где они были, спрашиваю я вас?