Она не смотрит на меня, а вчитывается в сообщения, как будто хочет удостовериться, что все поняла правильно.
Он извиняется за то, что не встретился с тобой за завтраком. Он сейчас в кабинете моего отца.
Почему? Ужас затапливает меня еще до того, как Мэйси отрывает взгляд от телефона и затравленно смотрит на меня.
Потому что ночью произошло нападение на Коула. Судя по всему, за пару дней в лазарете он оклемается, но Она делает глубокий вдох. Кто-то выкачал из него огромное количество крови, Грейс.
Глава 19. С поличным
На Коула? шепчу я, поднеся руку к горлу, когда Мэйси называет имя вожака человековолков.
Да, мрачно отвечает она.
Я не могла этого сделать. Я смотрю на свои окровавленные руки, ощущая новый прилив ужаса. Не могла.
Думаю, до этой минуты я надеялась, что дело все-таки в Джексоне, что это моя кровь. Что ночью я приходила к нему, и он случайно прокусил мою артерию, а затем запечатал ее, как и прошлый раз, после того как меня посекло осколками стекла.
Но это, конечно же, нелепо, ведь не могу же я не знать, что Джексон никогда бы не допустил такого безрассудства, никогда бы не прокусил мою артерию. Он бы ни за что не позволил мне лечь в кровать вот так, в толстовке, пропитанной кровью. И наверняка не погрузил бы меня в такой глубокий сон, что, пытаясь проснуться, я чувствовала бы себя так, будто находилась в коме. Но я бы предпочла именно такой вариант, лишь бы не оказалось, что это чужая кровь и что ее, возможно, пролила я сама.
Я знаю, что ты бы ничего не сделала Коулу, успокаивает меня Мэйси, однако ее взгляд говорит об ином.
Как, вероятно, и мой. Потому что, хотя я и не могу представить себе, при каких обстоятельствах я могла решить напасть на здешнего вожака человековолковда еще и одолеть его, нельзя не признать, что это странное совпадение: утром я просыпаюсь вся в крови, а ночью кто-то напал на Коула, и он потерял много крови. Еще более странным это совпадение делает тот факт, что это произошло в первую ночь после моего возвращения.
Если бы я попыталась убедить себя, что я тут ни при чемпосле того, как Мэйси сказала мне, что в Кэтмире такого не бывает, это была бы бо-ольшая ложь.
А я совсем не умею лгать.
Нам надо позвонить твоему отцу, шепчу я. И все ему сказать.
Мэйси колеблется, затем говорит на выдохе:
Знаю. Однако не пытается позвонить дяде Финну. Но что мы можем ему сказать? Это серьезно, Грейс.
Это я понимаю. Поэтому мы и должны ему сказать. Я хожу по комнате, лихорадочно перебирая возможные сценарии.
Ты не смогла бы одолеть вожака человековолков. Так что это, по-моему, полная чушь.
Знаю. С какой стати мне вообще было нападать на Коула? А если я на него все-таки напала, то почему я ничего не помню? Я подхожу к раковине. Пусть это и уничтожение улик, но теперь, когда я знаю наверняка, что кровь не моя, я больше не могу терпеть ее на себе ни секунды.
Ладно, давай рассуждать логически, говорит Мэйси, осторожно зайдя мне за спину. Что ты все-таки помнишь о минувшей ночи? Ты хотя бы помнишь, как вышла из комнаты?
Да, конечно, отвечаю я, намыливаясь и смывая мыло водой. Я не могла заснуть и вышла отсюда где-то в два часа.
Я смотрю в зеркало и вижу пару капель крови на щеке. И чуть не слетаю с катушек. Чуть не забываю о том, что надо сохранять спокойствие, и испытываю отчаянное желание заорать.
Но если я сейчас заору, то привлеку внимание к этой крови на моих толстовке и руках, внимание, которое совсем ни к чему ни Мэйси, ни мне. А потому я подавляю свой ужас и тру лицо снова и снова, испытывая мерзкое чувство, что больше я никогда не буду ощущать себя чистой.
Я продолжаю отмывать с себя кровь, одновременно рассказывая нетерпеливо ожидающей деталей Мэйси о том, как я ходила по туннелям в изостудию.
Но клянусь тебе, Мэйс, последнее, что я помнюэто как я собирала краски, собираясь поработать над моей картиной. Я находилась в подсобке, где хранятся принадлежности для рисования, и очень ясно видела все то, что хотела сделать на холсте. Так что я взяла серую, зеленую и синюю краски, зашла в класс, начала работать и, как мне кажется, работала несколько часов. Погоди. Я поворачиваюсь к Мэйси, пытаясь разобраться в том, что случилось. А Джексон сказал, где именно произошло нападение на Коула? Если он увидел, как я зашла в изостудию, и решил наброситься на меня, возможно, моя реакция не была хладнокровной атакой, как могло бы показаться.
Возможно, это в самом деле была самозащита.
Пожалуйста, пожалуйста, пусть окажется, что это была самозащита.
Хотя как я вообще могла защитить себя от человековолка, да еще и не получив при этом ни царапины? В настоящее время мой единственный талантэто способность обращаться в камень, и, хотя в случае нападения на меня она может оказаться полезнаесли у нападающего нет кувалды, я понятия не имею, как именно это работает.
И как я вообще могла выкачать из кого-то столько крови в то время, когда сама изображала фигуру садового гнома?
Нет, об этом он не говорил. Мэйси отдает мне телефон. Может, ты спросишь его сама?
Когда увижу, спрошу. Я вздрагиваю и беру из шкафа футболку и спортивные штаны. Мне все равно надо пойти поговорить с твоим отцом. Но сначала я приму душ.
Мэйси мрачно кивает.
Хорошо, прими душ, а я пока почищу зубы. А потом мы вместе пойдем к моему отцу.
Ты не обязана это делать, говорю я ей, хотя, надо признаться, я совсем, совсем не хочу идти к дяде Финну одна.
Она закатывает глаза.
Как там говорят? Один за всех и все за одного? Она упирается руками в бедра. Ты не пойдешь к моему отцу и не станешь признаваться бог знает в чем без меня.
Я начинаю спорить, но она устремляет на меня такой убийственный взгляд, что я просто затыкаюсь. Мэйси покладиста, но под ее добродушно-веселой манерой скрывается стальной стержень.
Когда я выхожу из душа, она еще не готова, и, пока подруга возится, я засовываю окровавленную одежду в пустой пакет. Одно дело сказать дяде Финну, что, как мне кажется, произошло, и совсем другоепродемонстрировать всей школе то, что чертовски похоже на доказательство моей вины. Взяв на всякий случай мой блокнот, я сую его в рюкзак, который перекидываю через плечо.
Выйдя из комнаты, я ожидаю, что Мэйси направится к главной лестнице, но вместо этого она поворачивает налево, проводит меня по двум коридорам общежития и, в конце концов, останавливается перед одной из тех картин, которые мне нравятся здесь меньше остальныхэто сюжет на тему судов над салемскими ведьмами, на холсте изображено одновременное повешенье всех девятнадцати подсудимых, на заднем плане пламя пожирает деревню.
Однако я совсем не ожидаю того, что происходит следомМэйси шепчет несколько слов, взмахивает рукой, и картина исчезает.
Она поворачивается ко мне с тем же мрачным выражением на лице.
В вестибюле сейчас наверняка переполох. Она вдруг улыбается. Так что давай срежем путь.
И через несколько секунд в стене появляется дверь.
Глава 20. Кармакузина ведьмы
В отличие от прочих здешних дверей эта имеет ярко-желтый цвет и сплошь обклеена радужными стикерамитак что сразу видно, кому она принадлежит.
Мэйси прикладывает к ней руку и бормочет какой-то речитатив, в котором упоминаются «замки» и «двери». И дверь начинает отворяться.
Пошли, говорит она и настойчиво машет рукой, когда проход оказывается свободен. Пока никто не видит.
Мне не надо повторять дважды. Я следую за ней, даже не пискнув, и дверь с тихим шелестом затворяется за нами. Мы, разумеется, оказываемся в полной темноте, что весьма пугает. С бешено бьющимся сердцем я пытаюсь достать телефон, чтобы включить фонарик.
Но Мэйси опережает меня, и прежде чем я успеваю вынуть из кармана гаджет, бормочет что-то там про «свет» и «жизнь», и слева от нас зажигается длинный ряд свечей.
Выглядит отпадно, такого я еще не видела. Чем дольше я узнаю о способностях своей двоюродной сестры, тем сильнее восхищаюсь ею. Но когда мои глаза привыкают к мягкому свету и моему взору предстает то, что нас окружает, я не могу не ухмыльнуться.