Но потребность взять в руку кисть и писать нарастала во мне, как снежный ком, с тех самых пор, как я вышла из комнаты, и теперь я почти что чувствую эту кисть в руке. А также резкий запах масляных красок на холсте.
К тому же, если я позволю этим туннелями моим воспоминаниям о нихизгнать меня отсюда, то не знаю, смогу ли я когда-нибудь собраться с духом, чтобы вернуться сюда.
Держа эту мысль в голове, я достаю свой телефон и открываю музыкальное приложение, которое скачала сегодня. Выбрав один из моих любимых плей-листов«Summertime UnSadness», врубаю песню «Im Born to Run», и ее звуки заполняют окружающую тишину. Нелегко бояться, когда «American Authors» поют о жажде жизни так, будто им всегда всего мало. Буквально гимн, сочиненный специально для таких ситуаций.
И, в конце концов, я делаю именно то, о чем они поют. Я бегу. И не какой-то там медленной трусцой, а напрягая все силы и не обращая внимания на то, что из-за высоты у меня возникает такое чувство, будто мои легкие вот-вот взорвутся. Не обращая внимания ни на что, кроме отчаянного желания как можно скорее миновать этот фестиваль ужасов.
Я не сбавляю скорость, пока не добираюсь до подъема, ведущего во флигель, в котором расположена студия. Добежав наконец до ее незапертой двери, я толкаю ее и, спотыкаясь от спешки, вваливаюсь внутрь.
И сразу же тянусь к выключателю, находящемуся слева от двери, после чего захлопываю ее и запираю замок. Да, доктор Макклири уверяет, что она никогда не запирает эту дверь на тот случай, если кого-то из ее учеников посетит вдохновение, но, насколько мне известно, ее никто никогда не пробовал принести в жертву. А значит, мне простительно запереть эту дверь.
К тому же если кого-то вдруг ни с того ни с сего охватит странное желание явиться сюда именно сейчас, то он вполне может и постучать. И поскольку я знаю, что он придет сюда не затем, чтобы попытаться меня убить, я охотно впущу его.
Может, с моей стороны это и паранойя, но ведь четыре месяца назад я повела себя недостаточно параноидально и в итоге получила каникулы, которых не помню, а в довершение к ним еще и пару рогов.
И во второй раз я такую ошибку не допущу.
Переведя дух, я беру нужные краски и иду в класс. Я уже решила, каким хочу сделать фони что мне надо сделать, чтобы написать его.
Будем надеяться, что чудовища Кэтмира не станут пытаться убить меня до того, как мне удастся воплотить мой замысел. Впрочем, время у меня еще есть.
Глава 18. По-моему, у меня была амнезия раз или два
Давай, Грейс, просыпайся. Если ты сейчас не встанешь, то пропустишь завтрак.
Я хочу спать, бормочу я, перевернувшись на живот, чтобы оказаться подальше от раздражающе бодрого голоса Мэйси.
Я знаю, что тебе хочется спать, но ты должна встать. Через сорок минут начнется урок, а ты еще даже не приняла душ.
К черту душ. Я хватаю одеяло и натягиваю его на голову, закрыв глаза, чтобы не видеть его ярко-розовый окрас. И не дать повода Мэйси подумать, будто я проснулась. Потому что это не так, точно не так.
Греееейс, хнычет она, изо всех сил дергая одеяло. Но я вцепилась в него мертвой хваткой и ни за что его не отпущу. Ты пообещала Джексону, что через пять минут встретишься с ним в кафетерии. Тебе придется встать.
Звук имени Джексона, в конце концов, пробивает мой ступор, и Мэйси удается стащить с меня одеяло. Холодный воздух обдает мое лицо, и я тут же снова тяну на себя одеяло, хотя и вполсилы, все так же не открывая глаз.
Мэйси смеется.
Похоже, мы с тобой поменялись ролями. Обычно это меня бывает трудно растолкать.
Я снова пытаюсь вцепиться в одеяло, и на сей раз мне удается поймать его уголок.
Дай сюда, прошу я, чувствуя себя такой уставшей, что даже не могу представить, как мне вообще удастся встать.
Ну уж нет. У тебя сейчас урок истории ведовства, и ждать тебя никто не будет. Давай, шевелись. Она дергает одеяло изо всех сил и наконец полностью стаскивает его с кровати.
Я резко сажусь, готовая умолять ее оставить меня в покое. Но прежде чем я успеваю произнести хоть слово, Мэйси хватает меня за плечи.
О господи, Грейс! Что с тобой? Она начинает лихорадочно ощупывать мои плечи, спину, руки.
Паника, явственно звучащая в ее голосе, окончательно изгоняет туман из моей головы. Я открываю глаза и вглядываюсь в ее лицо, на котором написан еще больший ужас, чем тот, который слышится сейчас в ее голосе.
В чем дело? спрашиваю я, затем опускаю взгляд и застываю, видя, что передняя часть моей лиловой толстовки залита кровью. Меня парализует ужас, сердце подскакивает к горлу.
О боже! Я вскакиваю с кровати. О боже!
Не шевелись! Дай мне посмотреть! Мэйси хватает мою толстовку и резко, одним движением стаскивает ее с меня через голову, так что на мне остается только топик. Где у тебя болит?
Не знаю. Я прислушиваюсь к себе, но у меня ничего не болит. Нет ничего такого, что могло бы вызвать такую кровопотерю. Мой топик остался белоснежнымникакой крови. А значит Она не моя.
Она не твоя, одновременно со мной говорит Мэйси.
Тогда чья? шепчу я, и мы в ужасе смотрим друг на друга.
Она моргает.
Ну, ты-то ведь должна это знать.
Должна, соглашаюсь я, ощупывая свои руки и живот в поисках каких-нибудь ран. Но не знаю.
Ты не знаешь, откуда взялась вся эта кровь? изумленно вопрошает она.
Я с усилием сглатываю.
Понятия не имею.
Я ломаю голову, пытаясь вспомнить, как пришла сюда из студии минувшей ночью, но у меня ничего не выходит. Нет даже той огромной стены, которая блокирует остальные мои воспоминания, есть только пустота. Пустота, где ничего нет.
Жуть.
И что же нам делать? чуть слышно шепчет Мэйси.
Я качаю головой.
То есть ты не знаешь?
Она недоуменно пялится на меня.
Да откуда мне это знать?
Ну, не знаю. Наверное Вообще-то Я поднимаю руки, чтобы убрать с лица волосы, и тут до меня доходит, что мои ладони и предплечья тоже в крови. Нельзя паниковать. Нельзя паниковать. А что вы обычно делаете, когда здесь происходит нечто подобное?
В ее взгляде отражается еще большее недоумение.
Не хочу тебя пугать, Грейс, но ничего подобного здесь никогда не бывалово всяком случае, до твоего приезда.
Я прищуриваюсь.
Фантастика. Спасибо, теперь мне стало куда спокойнее.
Она машет рукой, словно говоря: «А чего ты хотела?»
Прежде чем я успеваю отреагировать, мой телефон гудитна него пришло несколько сообщений. И мы обе одновременно глядим в ту сторону, где он лежит.
Тебе надо посмотреть, что там, шепчет Мэйси.
Знаю. Однако я даже не пытаюсь подойти к моему письменному столу, где заряжается телефон.
Хочешь, я посмотрю, что там? спрашивает она после того, как раздается еще серия вибраций.
Не знаю.
Мэйси вздыхает, но ничего не говорит. Возможно, потому, что не меньше моего боится узнать, от кого сообщения. И почему он их прислал.
Но мы не можем прятаться вечно, и когда приходят еще несколько сообщений, я скрепя сердце говорю:
Хорошо, посмотри. Я не хочу Я опять поднимаю руки и опять вижу покрывающую их кровь.
Мне ужасно хочется смыть ее, но в моей голове всплывают сцены из фильмов про полицейских. Если я сейчас смою кровь, не станет ли это уничтожением улик? Признанием вины?
Это кажется ужасным, но я сейчас покрыта чьей-то кровью, а я понятия не имею, как это произошло. Может, я и пессимистка, но, кажется, мне светит тюрьма.
И я знаю, что мне следует беспокоиться о том, кому я могла причинить физический вред, но, черт побери, я вовсе не чувствую себя виноватой, если кто-то напал на меня в туннелях, а я дала отпор. У меня тоже есть права.
Я тяжело вздыхаю. Почему это звучит так, будто я уже готовлю речь в свою защиту?
О нет, говорит Мэйси, просмотрев мои сообщения. Это от Джексона. О нет
Что там? Я сразу же забываю про улики и торопливо подхожу к столу. Я что, поранила его? Это его кровь?
Нет, не его.
Я чувствую такое облегчение, что у меня начинает кружиться голова. Но по лицу Мэйси видно, что Джексон сообщил мне нечто ужасное.
Что там? наконец шепчу я, когда молчание становится невыносимым. Что произошло?