Эйдис посмотрел на мага с сожалением. Лайгон ничего не знал. Даже не догадывался о той правде, которую Феронд наверняка решит рассказать ему, как только встретит. Друид смотрел в светло-зелёные насмешливые глаза и очень надеялся, что увидит Лайгона столь же беспечным и добродушным ещё хоть раз. Маг начал настораживаться. Эйдис смотрел на него слишком странно, так, как никогда прежде не смотрел. Словно видел печальное будущее и был не в силах изменить его. Чёрные брови мага нахмурились, образовывая на лбу морщинки. Он непонимающе глядел на друида, которому задал вроде простой и безобидный вопрос.
Лайгон, если после посещения Валинкара ты решишь отдать мне хотя бы то, что добылэто будет уже пределом моих мечтаний наконец, ответил Эйдис.
Маг понял, что дело нечисто, и это лишь сильнее разожгло его любопытство, подлив масло в огонь. Он уже знал, что от Валинкара его отделяют лишь несколько минут.
* * *
Феронд растирал в пальцах узкие продолговатые листочки багульника, но это был немного не такой запах, по которому он скучал. Мужчина по-прежнему не знал, кто этот бестелесный дух, но именно он стал для Феронда причиной быть. Именно он поддержал в самые трудные моменты, а потом как-то невзначай исчез. Так казалось валинкарцу. На самом деле, никуда не исчезал его таинственный друг, а просто не показывался. Потому что Феронд стал стабилен. После разговора с Тёмным Эльфом прошло около десяти лет, и мужчина всё реже и реже впадал в отчаянье. Это стало неотъемлемой частью его жизни, зато не было вспышек ненависти к себе или затухания, не было больше поисков оправданий. Ничего больше не было. Феронд существовал. Если бы Алдан заявился к нему вновь, то нашёл бы его мало изменившимся с прошлой встречи: неухоженный, заросший, отстранённый от всего, что происходит в мире. Он продолжал участвовать в состязаниях; с тоской, а потом и с безразличием наблюдал за развитием личной жизни Бравы; радовался за сестру, которая хоть с ним и общалась мало, но зато влюбилась в хорошего парня, отвечавшего ей взаимностью; старался избегать Мэггона и Элару, чтобы они не начали расспрашивать его ни о чём. Жизнь в Валинкаре текла, но как-то мимо Феронда. Ему казалось, что он остался там, в том далёком утерянном времени, когда он не был знаком с Эйдисом. Мужчина не винил друида. Ему было даже немного легче, когда он за ужином обводил взглядом собравшихся в зале и видел их довольные счастливые лица. Всё-таки они с Лайгоном спасли Валинкар, хоть брат и не ведал этого.
Все позабыли про Лайгона, полагая, что он канул в небытие. Его имя не произносили, хотя никаких официальных запретов или предрассудков не было. Только Феронд помнил брата. Слишком хорошо помнил. В его памяти сохранилось всё хорошее, что с ними было, всё плохое, что успело приключиться и даже всё то, чего, к счастью, не было, но могло бы быть. Он помнил Лайгона красивым и опрятным, а также легко мог воскресить в памяти его, каким он вернулся из мира людейнестриженным и настолько погрязшем в магии и стремлении к власти, что даже не сбривающим столь ненавистные ему усы и бороду. Но зрительная память не очень мучила Феронда. Зато в ушах до сих пор стояли все злые слова, сказанные братом. Злые, но правдивые и вполне заслуженные на тот момент.
Почему-то, глядя в бескрайнее ночное небо, становилось легче. Не так тоскливо и пакостно на душе, как днём. Здесь можно было сидеть и думать о том, что среди стольких звёзд и планет наверняка есть мир, в котором Лайгону хорошо. И очень нравилось надеяться, что он действительно однажды решится прийти в Валинкар за помощью, как предсказывал Эйдис. Но Феронд давно уже не верил в это. Прошло столько лет после визита Тёмного Эльфа и после последнего посещения друида и после последнего появления загадочного запаха свежести и багульника. Мужчине казалось, что про него забыли все. Просто в один миг он перестал быть кому-то нужен или интересен, и потому все разом забыли о его существовании. Он не винил их и, когда задумывался над этим, приходил к выводу, что так правильно и даже лучше для него самого. Феронд привык к жизни отверженного уже очень давно, практически позабыв, что может жить по-другому и даже заслуживает жить по-другому.
Лайгон оказался выброшенным из портала на мягкую траву неподалёку от озера. Он легко устоял на ногах и порадовался тому, как хорошо получилось, что он попал не во дворец. В следующую секунду пришло удивление. Настраиваясь на Феронда, маг ожидал попасть к нему, полагая, что застанет его где-нибудь в кругу друзей или в толпе народа. Даже в портал заходил с накинутым на голову капюшоном, чтобы не быть сразу замеченным. Но вместо этого оказался в поле, да ещё ночью, да ещё и в одиночестве. Сердце тревожно и болезненно сжалось. Он почему-то подумал, что Феронд мог умереть, а пепел его могли развеять по этому самому полю, отчего портал и выбросил мага именно сюда. Эта мысль оказалась страшней, чем Лайгон мог себе представить. Оказалось, он любит брата и боится узнать, что тот мёртв. Это было неприятным открытием для мага. Он постарался успокоить колотящееся сердце и унять охватившие его эмоции. Портал мог перекинуть его не прямо к Феронду, а рядом с ним. Стоило проверить свои догадки, а потом уже паниковать и оплакивать. Так: оплакивать? Лайгон помотал головой. Глупости какие. Даже если и умер его братот этого ничего не менялось. Или менялось? Маг выругался, заставляя себя прекратить думать и отправиться либо на поиски Феронда, либо во дворец для выяснения судьбы Феронда.
Наметив столь нехитрый план действий, маг направился к озеру. Хотелось умыться, чтобы привести себя в чувства. Возвращение в Валинкар дурно влияло на него. Он ощутил себя лишним и чужим здесь, каким и был всегда на этой планете. К тому же было непривычно присутствие ореливия в окружении. Подлый металл потихоньку высасывал силы, словно назойливый комар.
Маг шёл быстрыми шагами, пока не заметил силуэт сидящего валинкарца. Феронд. Эту спину Лайгон узнал бы из тысячи, несмотря на то, что мужчина понуро опустил плечи и сгорбился, а его волосы, спадающие на плечи, казались давно не мытыми и спутанными. И всё же это был Феронд. Маг замер и довольно долго стоял в нерешительности. Его раздражало чувство облегчения от того, что он увидел брата, словно ему и правда было небезразлично, жив он или нет.
Уговорив себя, что ореливий в одиночку ему искать будет и правда тяжеловато, он направился к Феронду, стараясь идти тихо, чтобы подойти незамеченным поближе и убедиться, что это действительно его брат.
Любуешься ночным небом? спросил маг, стараясь не выдать голосом волнения.
Феронд обернулся на знакомый и почти забытый голос. Неверие и удивление в карих глазах быстро сменилось замешательством. Он смотрел на брата, которого так давно не видел и который выглядел гораздо лучше, чем в последнюю их встречу. Маг бы не мог сказать то же самое про Феронда. Он смотрел на него с удивлением: столь неухоженным маг его никогда не видел. Оба не знали, что говорить. Каждый боялся быть непонятым и отвергнутым и потому молчал.
Лайгон пробормотал Феронд, которому удалось первым превозмочь смятение. Ты вернулся домой?
Магу послышалось, или в голосе промелькнула надежда? Глупости какие лезли в голову после перемещения в этот мир!
Нет, ответил Лайгон как можно спокойнее. Валинкарне мой дом. И я ненадолго здесь он ненадолго замолк, а потом прямо и без прелюдий сообщил:Мне нужна твоя помощь.
Конечно, я помогу с готовностью отозвался Феронд, и маг с подозрением глянул на него, но ничего не сказал.
Не понравилось ему, что на его просьбу отозвались так просто, даже не вызнав подробностей. Да и вообще брат выглядел странно, и Лайгон даже подумывал, как потактичнее спросить, как ему удалось довести себя до такого запущенного состояния. Но разрушать атмосферу доброжелательности издёвками пока не хотелось.
Я рад, что с тобой всё хорошо, признался Феронд, решив всё-таки обозначить своё отношение к визиту мага.
Ну а с тобой что? спросил Лайгон, присев рядом и кивнув на брата.
Мятая одежда не первой свежести, засаленные волосы ниже плеч, заросшее щетиной лицо и встревоженные глаза. При взгляде на него было трудно поверить в искренность слов «я рад» и в то, что этот валинкарец может ещё чему-то радоваться, и, тем не менее, Лайгон знал, что Феронд не лгал.