Добро пожаловать в цыполёт «Снегирь», мы доставим вас на главную новогоднюю ёлку Цыпалии. Поднимайтесь на борт и устраивайтесь в креслицах!
И тут же из палочек фей вылетели разноцветные конфетти прямо на головы изумлённым жителям фабрики и листовки. На каждой алела надпись: «Свободу фабрикантам! Тощий Кот и Грымз отправлены штопать облака в небесную корпорацию навсегда. ДЕД ЦЫП». Что тут началось! Все обнимались, плакали и прыгали от радости одновременно. Падал сияющий снег. Жилетки исчезли, а вокруг окончательно посветлело: куриные семьи стали белоснежными, с пухом и перьями, как раньше! Потом все погрузились на цыполёт, и он плавно порхнул в синеющее небо. Куц и другие цыплята по очереди всматривались в подзорную трубу, нетерпеливо толкались и галдели. А Тыц видел внизу уже знакомую ёлку и кучу других детей. Теперь и его друзья такие же белые и пушистые, как они! Ветерок шевелил его янтарный пух, играл алым хохолком, а Цыплёнок зачарованно смотрел на девочку с алым бантом возле приёмной Деда Цыпа. Это была онаЦаца! Слышно было её заливистый смех-колокольчик. Облако приземлилось. Сначала фабрикантам было страшновато, но им так обрадовались у ёлки, что взрослые пустились в пляс вместе с цыплятами. Все скакали, бахали конфетти то тут, то там! На санях подъехал Дед Цып с горой подарков, а Цыкурочка звонко крикнула:
Эй, цыплята, не зевай, на подарки налетай! и хлопнула в ладоши.
В морозном воздухе сочился аромат мандаринов и шоколада. Тут петух в серебристом костюме заиграл на гармошке, а Дед Цып взял самый большой мешочек, подошёл приплясывая к Тыцу и сказал:
У героев и подарки должны быть геройские. С наступающим, малец! Ты спас своих родных и друзей от Тощего Кота и Грымза. Тыцуура! он сгрёб Цыплёнка в охапку, расцеловал и протянул ему подарочек. Петухи начали подбрасывать малыша вверх, и сердце его от счастья улетело неведомо куда. Весь вечер малышня шуршала фантиками.
Хочешь «Белочку»? Она с орешками! к Тыцу подошла Цаца и протянула конфету. Цыплёнок оробел и почувствовал, как бабушка Ца подтолкнула его к девочке.
Меня Тыц зовут, почти прошептал малыш, взял конфету, и хохолок вдруг стал мокрым.
А я знаю! Пошли на санях кататься? Цаца накинула блестящую мишуру ему на шею, взяла под крыло и они побежали к лошадям.
Шишка
Семилетняя Агния подскочила на кроватке: кругом густая ночь. Опять этот жуткий сон! Злой волосатый дядька закидывает маму на плечо и убегает. Девочка кричит, бежит следом, падает, встаёт, потирая коленкиникого нет. Одна! Агния совсем одна в тягучем, как жвачка, тумане Она вытерла пухлой ладошкой слёзы. «А вдруг мамочка потеряется, как я без неё?» от этой мысли в горле как будто вырос хомяк. Агния быстро задышала, сжалась в комочек и обхватила руками коленки. Уже было такое летом, у бабушки в деревне: они с мамой и соседскими мальчишками пошли на гору за грибами. Когда мама наклонилась, чтобы срезать семейку опят, девочка заметила шустрого зайчонка и побежала за ним. Погладить хотела. Тропинка сужалась, трава кругом росла высоченная, а косой появлялся то тут, то там и вдруг исчез. Агния поняла, что заблудилась и отбилась от своих. Она села под берёзу и заревела: тихо так, чтоб медведя не разбудить. Мальчишки быстро нашли пропажу: с застывшим, как лёд на реке, ужасом в глазах, она снова грызла ногти, хоть её и ругала бабушка каждый раз за это. И теперь девчушка плакала всегда, когда вспоминала тот случай. Агния откинула тёплое одеялко и прокралась к ёлке: зелёная красавица блестела в темноте новогодней мишурой. Девочка села на корточки и сняла с ветки золотую Шишку. Этой игрушке два года: Агния помнила, как тогда они с папкой наряжали ёлку. Он протянул ей Шишку и прошептал на ухо:
Вот чуть подрастёшь, Агнюш, возьму тебя в одно волшебное место, где настоящие шишки сбивают с кедра. И белку живую увидишь: она такая же рыжая и смешная, как ты, моя самая сладкая девочка на свете! и папка поцеловал её в пупок, который выглядывал из-под короткой майчонки.
Теперь папки нет. Мама сказала, что он там, где звёзды, и подмигивает им иногда, она сама видела! Агния задумалась и начала тереть бугорки на шишке всё сильнее, как будто хотела вспомнить что-то ещё.
Эй, полегче! пискнула Шишка и спрыгнула вниз на тоненьких ножках.
Девочка качнулась и упала на ковёр. На неё пялились два глаза-огонька красного, как мамина помада, цвета. Рта у Шишки не было, и совсем непонятно, откуда доносился её голосок.
Чего ревёшь, кукла? Шишка подмигнула одним огоньком и хохотнула.
Боюсь, что мама потеряется, тихо ответила Агния и завела янтарные глазёнки в потолок. Глаза ей папкины достались, и она часто подолгу рассматривала в зеркале шоколадные точки на радужке.
Вот дурёха! Да если б я боялась всего, что может случиться, моё хрупкое тело лопнуло бы от волнений! и Шишка запрыгнула на ёлочную ветку, смешно закинув одну худую ножку на другую.
А чего тебе-то бояться? Агния от удивления вытянула тонкую шею.
Ой, смешная! Целый год я жду в коробке праздника вместе с сосульками, зайками, мышками, гирляндой. А потом начинается пляска: я такого за два года насмотрелась, ёлки-метёлки! Все игрушки дерутся за верхние ветки, внизу висеть никто не хочет. Вот по ночам и воюем, кто быстрее добежит снизу вверх, того и ветка, и так каждую ночь. Мышата совсем обнаглели нынче: мы, говорят, символы года, а вы всем до фонаря! Вот так!
Агния подпёрла кулачками круглые щёки, которые зацеловывал папка, и ловила каждое слово ночной болтушки.
В том году меня ваш Васька полюбил. Раскачивал лапой на ветке каждую ночь, пару раз прям улетела вон в тот угол. Пришлось на больничной вате валяться три дня, так танцевало всё кругом! А в первый год, когда я к вам приехала, наш дом-коробку кто-то уронил. Вот потери были! Да ты наверняка помнишь, столько игрушек потом на совок и в урну Ангелочки меня спаслите двое, что рядом с зелёным слоником висят. Так что ты, кукла, сопли-то вытри, мамке расскажи страхи свои. Она поймёт, любит ведь! Как всех нас Мать-Звездамы к ней со своими бедами приходим.
И тут Агния услышала храп. Глазки-огоньки закрылись, Шишка размеренно покачивалась на ветке, как будто бы и не она пищала минуту назад.
Не бойся, Агнюш, весело пробасил голос сверху.
Ой, кто здесь? девочка чуть отступила назад и уже потянула было пальцы в рот.
Это я, Ёлыч! вдруг она увидела у кроны ёлки улыбку из света и два сияющих шарика-глаза. Да не обижу, не трясись ты, раздалось смешное кряхтение, ветки раздвинулись и обняли Агнию.
«И вовсе не колется», улыбалась девчушка, в то время как одна ветка Ёлыча осторожно гладила её по голове.
Они пожелали друг другу пушистых снов. Агния вынырнула из охапки Ёлыча, зашагала к маминой комнате, а потом обернулась и задрала голову кверху. Вдруг звезда засветилась, и в её сиянии девочка увидела папку, он подмигнул ей! Агния ахнула и ощутила стук сердца где-то в горле. Потом пробралась в комнату матери, обхватила её ручками и ножками и с улыбкой на губах засопела. А наутро призналась ей в своих страхах, всхлипывая и хлопая мокрыми ресницами. Мама спросила, почему дочка раньше молчала. Потом взяла её на руки:
Родная, Агнюша, ты мой самый дорогой лучик, ближе тебя нет никого на всей планете. Я всегда буду рядом, слышишь? И никакие злые дядьки нас не разлучат, мы им покажем муськину мать, пусть только попробуют!
Потом достала из-под подушки медвежонка, и бодрый голосок звонко пропел:
Я люблю тебя!
Агния кинулась в родные мамины объятия и прошептала:
И я люблю тебя, мамочка!
Рашик
Май! Майчонок, ты где, мелочь пузатая? мама прошла до бани, вернулась и резко остановилась. Да где ж она?
Раздался шорох, и женщина пошла на звук. За дровяником мелькнуло голубое платье в ромашках. Дочка сидела на корточках, смешно подперев ручонками толстые щёчки и хлюпала носом. Бант грустно болтался сбоку на светлых колечках-кудрях.
Майечка, что случилось, маленькая? мама поставила ведро и взяла дочь на руки.
А-а-а, затянула малышка, и слёзы залили розовые щёки, меня никто не любит!
Ну что ты такое говоришь, пуговка моя, чего придумала-то? женщина шла по дорожке к дому, крепко прижимая к себе шестилетнюю обиженку.
Никто! Ни Пашка, ни Танька, ни Аню-ю-тка-а-азавыла пухляшка.