Тут он тихо всхлипнул и утер рукавом слезу, высморкнув в кружевную манжету.
Ничего не могу с собой поделатьвыдавил из себя слуга. Если бы вы только знали, как нам его не хватает, нашего милого Бенджамена
По рассказам и байкам, которыми нас развлекал Вениамин, мы все знали, что в прошлом он несколько раз нанимался на службу к высокопоставленным особам и неким знатным господам. И с этим было связано немало забавных историй и курьезных случаевчто было вполне в его духе. В какие только переделки и авантюры он не ввязывался, но почти отовсюду ему удавалось выйти сухим из водыпричем, зачастую еще и с неплохим наваром. Вот только об этом герцоге Маркусе Лакруа он не обмолвился нам ни словом. Как-то странно все это и на нашего Вениамина не похоже. Хотя, возможно, на то была особая причинао которой мы видно скоро узнаем.
Слуга заложил руки за спину и торжественным шагом провел нас в холл, минуя который мы попали в просторную галерею.
После теплого осеннего солнца здесь было заметно свежо, я бы даже сказала прохладно. Свет едва проникал в помещение. Высокие витражные окна были завешены кремовым воздушным тюлем, обрамленным тяжелыми бархатными портьерами пурпурового цвета, по краям которых шли оборчатые кружева. Ламбрекены портьер были подхвачены витыми золотыми шнурами со стеклярусом и кистями, как на гусарских аксельбантах.
Галерею специально затенили от прямых солнечных лучей. Сделано это было для того, чтобы уберечь развешанные здесь картины.
Если судить по полотнам и по роскошным золоченым рамам, в которые они были помещены, то можно было сделать вывод, что владелец поместья был тем еще коллекционером и ярым поклонником высокого искусствапотому как ни в чем себе не отказывал и не скупился на предметы роскоши.
Порядок, в каком содержалась коллекция, и то, как тонко сочетались между собой полотна, говорил о том, что его светлость обладает хорошим вкусом, а его увлечение картинами было не данью капризной моде, а его подлинной и ненасытной страстью.
Ну, вот мы и пришли, сообщил слуга, когда, миновав галерею, мы подошли к дверям обеденного зала.
Приведите себя в порядок, посоветовал он, хаотично жестикулируя от волнения. Так хорошо Вы готовы?..
Он произнес это так, будто нам предстоял не обед (на который мы, между прочим, не напрашивались), а выход в зрительный зал, где нас ожидала нетерпеливая и требовательная публика, которую нам предстояло ее развлекать.
Убедившись, что мы готовы, слуга удовлетворенно кивнул, и перед тем, как доложить о нас герцогу, сам посмотрелся в большое зеркало, поправил парик, одернул камзол, разгладил расшитые золотом лацканы, убедился в безупречной белизне манжет и смахнул платком пылинки с узконосых туфель с невероятно огромными бронзовыми пряжками.
Озабоченность на его лице сменилась в миг на выражение лучезарного счастья и безграничного обожания. В этом новом перевоплощении он распахнул перед нами двери, вошел в обеденный зал, низко почтительно поклонился и громко, торжественно, чуть ли не распев представил нас его светлости сочным, громогласным голосом.
Пока слуга объявлял его светлости кто мы такие, чем занимаемся и откуда прибыли, я осторожно выглянула из-за его спины, чтобы хоть краешком глаза посмотреть, что же там за герцог такой, перед которым все так лебезят.
Первое, что я увиделаэто был огромный стол. Он стоял в середине обеденной залы и от края до края был загроможден салатницами, супницами, соусницами и разнокалиберными тарелками, и блюдами со всевозможной снедью. Перечислять все закуски и яства не стану, чтобы не утомлять вас и попусту не тратить ваше время. Да и к чему распалять ваш аппетиткто знает, вдруг вы еще не обедали.
Но в виду вышесказанного слугой, я должна вам сообщить одну детальв самом центре стола среди гор спелых фруктов, корзинок с румяными булочками, круассанами и хрустящим хлебом, красовался огромный серебряный поднос с возлежащей на нем зажаренной на вертеле кабаньей тушей, украшенной дольками апельсина и лимона, кольцами репчатого лука и запеченными в меду яблоками.
Благоухающий пряными ароматами кабан как бы спалон уснул так и не доев дольку сочной дыни. Его хрустящая корочка золотистой карамельной глазури была обильно присыпана свежей рубленой зеленью. По краям туша кабана была обложена ломтиками нежного и еще дымящегося картофеля.
Как вы уже поняли, это и был тот самый кабан, которого его светлость добыл сегодня утром на охоте.
Сам же герцог, вопреки моему ожиданию не произвел на меня особого впечатления. Со слов дворецкого я представляла себе, что увижу надменного и властного вельможу с горделивой осанкой и суровым аристократическим профилем.
Вместо этого, перед нами оказался невысокого роста, коренастый, средних лет мужчина. По телосложению похожий на пузатый бочонок с пухлыми губками и с выдающимся животиком. Его острый нос с горбинкой, чем-то напоминал птичий клюв. Но не орлиный, поменьшеможет быть совиный или какого-нибудь небольшого попугая. Глаза его светлости, карие и немного на выкате, не находили себе покояони то и дело бегали, как у профессионального воришки или как у шулера, подмечали вокруг, что где лежит кто где стоит, кто почесался кто к кому повернулсякто, что взялв общем, герцог улавливал любую мелочь.
Я попробовала повторить этот финт с глазамитак для себя, ради интересано из этой затеи у меня ничего не получилось. Хорошо, что еще не закружилась голова. Не хватало еще на званном обеде рухнуть в обморок.
Ну, а меня, как я понимаю, Валентин вам уже представил, вместо приветствия, не переставая жевать, самодовольно произнес герцог.
Тут мы догадались, что Валентином, судя по всему, звали дворецкого, который нас сюда привел.
Поди понарассказывал вам про меня черт знает что. А, Валентин?.. постоянно мечущийся и, не знающий покоя взгляд Маркуса Лакруа на секунду остановился на слуге и едва не просверлил в нем дырку.
Да что вы, помилуйте, ваша светлость, как можно, взволновано стал оправдываться слуга. И в мыслях не было, сказать про вас что-либо дурное. Только все самое наилучшее все, как и есть. Уж кому-кому, а мне-то уж точно грех жаловаться на вас, ваша светлость.
Пока он перед ним подхалимничал, неугомонный пытливый взор герцога отлип от слуги и молниеносно переметнулся на нас. Это произошло так быстро, что я даже не успела толком заметить на кого из нас конкретно он смотрит. На меня на Анну на Вениамина на Милицу, потом снова на одну из нас потом снова на кота и это все за какие-то доли секунды.
Как замечательно, что вы так вовремя объявились в моих владениях, его светлость, как ни в чем не бывало, жуя, вел беседу, и без всякого стеснения впился зубами в кусок сочной кабанины. Не люблю, знаете ли, обедать в одиночестве, прочавкал он и вытер салфеткой стекающий с подбородка жир. Приятная и непринужденная беседа, вот чего зачастую не хватает этому столу. Очень мило с вашей стороны, что вы любезно согласились составить мне компанию. Проходите, рассаживайтесь, угощайтесь. Не стесняйтесь, кушайте все, чего только душа пожелает.
Валентин услужливо поочерёдно выдвинул перед нами четыре стула. Мы с благодарностью поклонились и уселись рядком напротив герцога.
Маркус Лакруа снисходительно улыбнулся, и с интересом принялся наблюдать за тем, как мы пытаемся разобраться с многообразием вилок, ложечек, ножей и других малознакомых нам столовых приборов.
Ах, оставьте, не заморачивайтесь, я и сам иногда их путаю и не понимаю, какие из них для чего предназначены, и в чем между ними разница, сказал его светлость и в знак солидарности отложил в сторону столовый нож и двузубую вилку. Не обращайте внимания на этикетэто все такие условности. Сам бы отправил на виселицу того, кто его придумал. Будьте, как дома и ешьте, как вам удобно, не стесняйтесь.
Ловким движением он оторвал небольшой кусок мяса от кабаньей ноги и прямиком отправил его в рот. Облизав жирные пальцы, вытер их о льняную салфетку, потянулся к графину, налил в серебряный кубок темно-красного вина, с упоением вдохнул его терпкий аромат, после чего отхлебнул, зажмурился и расплылся в улыбке с выражением неописуемого блаженства.
Берлиментийскоепроизнес он, смакуя изысканный вкус божественного напитка. Выдержанное в бочках из обожженного рованийского дуба. Урожай семьсот семнадцатого года. Достаточно редкое. В тот год от пожаров погибла большая часть королевских виноградников и урожай выдался ничтожно маленьким. С тех пор вино из благодатной Берлиментийской долины стало настоящей редкостью, теперь его поставляют исключительно только на королевский двор. То которое сейчас на столе, досталось мне за баснословную ценутолько представьте себе, целых восемьсот золотых гиней за одну винную бочку. Но признаюсь вам по секрету, оно того стоит. Не вино, а нектар с ароматом черных фиалок, привкусом спелых ягод розаники, послевкусием урвайскй корицы, борского можжевельника и при этом бархатное и плотное, как дымная драконья кровь. Не желает ли кто-нибудь из вас попробовать?..