Нет, молчит, возразил Хафиз. Чичеро очень ответственный. Он ведь добровольно там сидит. Понимает: стоит ему выбраться из сундука, как освободится и зловредный демон.
Ты, похоже, хорошо знал этого Чичеро, дядя Хафиз, сделал вывод малыш Драеладр, раз так уверенно говоришь о том, что он понимает там, в сундуке. Вы были дружны?
Да, я знал Чичеро, и, хотя дружбы с ним не водил, но как-то раз мы вместе выбирались из-за Порога Смертиперелетели на воздушном замке. А потом шли через Нефотис, Карамц и Уземфскую пустыню, спасаясь от гнева одной царицы гордый пережитым приключением Хафиз мог бы о нём рассказывать часами, но Драеладра интересовал сам Чичеро, а толком объяснить, кто он таков, и почему един в нескольких лицах иглавноепри чём тут карлики, наложнику не позволяли пробелы в образовании.
* * *
Великое назначение Драеладрика ко многому его обязывало. И как великому герою да властителю, ему следовало, конечно, расти не по дням, а по часам. Но вот незадача: дракончик рос почти незаметно для человеческого глаза. Лулу Марципарина Бианка прилежно выкармливала его молоком, сосунок вовсе не пренебрегал её грудью, жадно приникал к ней на долгие часыи куда что девалось? Мать-кормилица тревожилась, спрашивала у подруги:
Может, моё молоко ему не подходит?
Ты подожди, он ещё наберёт, успокаивала её Кэнэкта.
Действительно, отчего бы не набрать? поддерживал Бларп. Обычно драконы растут быстро, даже без молока. Надо ждать.
А с молоком они должны расти ещё быстрее, вздыхала Лулу.
Это Ута сказала? проницательно предположила разведчица. Когда приходила своим лицом в дворцовом зеркале полюбоваться?
Да, Ута. Она ведь тоже как-то раз снесла яйцо и выкормила дракона
Десять лет тому назад, уточнила Кэнэкта, и выкормила не до конца. Всего лишь до размеров среднего телёнка. На то ушло месяца три
А Драеладру три месяца исполнится через две недели, напомнила Лулу, Ута была своему дракону лучшей матерью, чем я.
Лучшей? Да ведь Ута отдала своего ребёнка Гатаматар, заметила Кэнэкта с осуждением, и так мечтала отделаться, что сама же её и приглашала. Очень звала посоветоваться! ирония последней фразы могла бы утопить в омуте не только Уту, но и всех, кто с ней знается.
Ну и что? Ей и правда был нужен совет. Не каждый год женщины драконов рожают, пожала плечом Лулу, прижимая к другому плечу маленького Драеладра, а что воспитывать того дракона взялась Гатаматар, тоже понятно: драконице ведь лучше знать
Да, лучше, тряхнула Кэнэкта головой, только вот сына своего, Куркнарта, без посторонней помощи Ута уже не узнает.
Да и сам он теперь людей не особенно признаёт, добавил Эйуой, . и дракон из него вышелтак себе. Попал под влияние порченного.
Порченного?
Да, дракона, лишённого имени. Серого. Того самого, кто потерял жемчужину Драеладра, а потом клюнул на простую приманку и много лет провёл на цепи в замке Глюм.
Слыхала я о том драконе, Лулу вздохнула, кажется, от Чичеро.
* * *
Немного погодя о сером драконе, некогда томившемся в замке Глюм, узнал и маленький Драеладрот карлика Дулдокравна. Вообще-то с этим одноглазым мелким человечком наследник правящей драконьей фамилии общался нечасто, затонаедине.
Стоило к Лулу Марципарине прилететь драконице Гатаматар, или кому-то из её приспешников, как Драеладра она прятала в крошечной комнатке без окон, куда ни один взрослый дракон не то что не просунется, а и заглянуть не сможет. Вынужденная беседовать с крылатым гостем, Лулу оставляла дракончика на Дулдокравна, либо же на Хафиза. Обоим она полностью доверяла, другим же близким друзьямКэнэкте, Бларпупоручить сына не могла уже потому, что они всякий раз и сами оказывались занятыкак незаменимые в беседах с драконами толмачи и советчики.
Когда с Драеладром оставался Хафиз, он пытался развивать малышаразучивать человеческий язык, тренировать горделивую осанку и походку, прививать вкус к поэзии уземфского края. Карлик Дулдокравн в своих занятиях с дракончиком был не столь изобретателен. Он всякий раз рассказывал маленькому Драеладру одну и ту же длящуюся несусветную историю, называемую «Как я был посланником Чичеро», причём настаивал, что повествует о подлинных событиях.
Как такое возможно, чтобы живой карлик являлся притом мёртвым посланником Смерти, Драеладр задумался много позжекогда более-менее выучил человеческий язык. Увы, надежда что-либо спросить у Дулдокравна к тому моменту истончилась донельзя. Карлика увелии вряд ли увели туда, откуда скоро выпустят. Предвещало ли что-то такое развитие событий? Ну, разве что странное поведение провидицы Бланш
В те же долгие часы, когда одноглазый отшибинец потчевал дракона своей монотонной историей, резонные вопросы ещё не созрели. Драеладр впитывал всё, что ему рассказывалось. И о том, как Дулдокравн вместе с ещё двоими карликами составляли одного Чичеро, и как прятались под чёрным плащом, стараясь никому не показать, что кроме них втроём там никого нет. И как трудно было им втроём ужиться: то-то Дулдокравн и лишился лучшего своего глаза. И как заманил их в замок Глюм подлый великан Плюст, а замок оказался тюрьмой. И как потерялись в том замке два карлика, и Дулдокравн под плащом Чичеро остался один как перст.
Грустно и тревожно было Дулдокравну в одиночку прикидываться посланником Смерти, да слоняться по замку, из которого нет выхода. Вот тогда-то, кстати, и наблюдал одноглазый карлик воздушный бой между замковой башней, мечущей молнии, и двумя небесными замками, что подлетели свыше. Отразили они донными своими зеркалами жестокую молнию обратно в Глюм, да так ловко, что снесли тюремную башню, а узник еёпосаженный на цепь серый драконничуть не пострадал, а вырвался на свободу, оглашая небеса Хотя нет, не оглашая. Молча улетел.
Позднее, вспоминая поведанный карликом эпизод об узниках Глюма, маленький дракон и сам прочувствовал тоскливую жуть положения того злополучного серого дракона, ощутил пробирающий до дрожи холод оков и глухую печаль долгого заточения среди каменных стен.
Нечто подобное испытал и сам Драеладр, прячась вместе с Хафизом в позабытой людьми ветхой хижине. Скрываться в ней им пришлось, чтобы не лишиться свободы, но эта тайная свобода вышла сродни заточению. Вроде, и не прикован, а наружу не покажешься.
* * *
К четырёхмесячному возрасту после вылупления ползать Драеладр с грехом пополам научился, а летатьнет. Он разве что невысоко вспархивал. Глядя на его потуги, Лулу Марципарина горестно качала головой и, должно быть, винила себя. Мало любила, мало кормила, мало понималавот какие темы зазвучали в её речахбез различия, говорила ли она с кем-то из ближнего круга друзей, или с завистницами из женского кружка.
Кому единственно Марципарина не жаловалась, так это драконам. Оно и понятно: свита Гатаматар обрадовалась бы любому поводу забрать её крылатое дитя к себе в труднодоступные небесные пещеры.
Драеладр, чувствуя состояние матери, пытался её ободрить то улыбкой, то очередной озорной проделкойно тщетно. Из улыбки Лулу вычитывала отчаяние и готовность примириться с безнадёжно глупой матерью, из озорных проделокжажду мести за нанесённый ущерб.
Он дракон настоящий, а ятолько по происхождению; я совсем его не понимаю! жаловалась Марципарина Кэнэкте.
Не тужи: в самом крайнем случае поможет Гатаматар! утешала та. Только до крайнего случая мы доводить не будем. Драеладрик ведь нужен и тебе самой, правда?
Правда, правда! кивала Марципарина Бианка, преданно глядя в глаза подруги. И минуту спустя начинала тот же разговор заново.
В ту пору Драеладр устал выдерживать многочисленные тревоги матери, обращаться к ней стал реже, а весь ушёл в исследование дворцовых покоев. Где он только не проползал! Он бывал даже там, где с момента постройки не ступала ни нога человеческая, ни швабра наводящей чистоту прислуги! И под лестницами, и в чуланах, и в чердачных помещениях, куда много лет сваливали пришедшие в негодность драгоценности.
Фамильный дворец Драеладра давно стоял не очень-то обитаемым. Прошлый Драеладр редко в нём появлялся, а в его отсутствие и люди-родственники сторонились помпезного сооружения. Лишь тот, кто не имел в Ярале собственного жильявот как Марципарина после перелёта из замка Оксиспользовал дворец в качестве временного пристанища. Всё же здесь удобнее, чем в тесных яральских гостиницах. Конечно, на виду, ну и пусть!