Таинственному ночному гостю, очевидно, надоело изображать огородное пугало, он театральным жестом распахнул плащ и опустился на колено, протягивая изумленной Элвире огромный букет сирени. Ей хватило секунды, чтобы узнать этого фигляра и со стоном повалиться обратно на подушки.
С днем рождения! торжественно провозгласил гость.
Хор и все воплощения Бога! Алберт, как же я тебя ненавижу! простонала Элвира.
Я тоже очень рад тебя видеть, сестричка. На загорелом лице сверкнула довольная улыбка.
Который сейчас час?
Два часа до рассвета. Пойдем, погуляем! Ночь сегодня просто волшебная.
Элвира закопала голову в подушки и невнятно ответила, куда любимый братец может идти гулять. Алберт присел на кровать, положил мокрый от росы букет ей на грудь и принялся отдирать подушку, в которую она вцепилась.
Пойдем, пойдемприговаривал он. Дышать свежим воздухом полезно. А спать вредно, жизнь проходит. Ты сегодня и так на год старше стала, много ли тебе осталось?
Спасибо, что напомнил. Тысама деликатность!
Элвира выпустила подушку и вдобавок постаралась ударить его второй. Алберт перехватил ее запястье, отобрал мягкое оружие и поцеловал руку. Элвира вырвала ее и с удивлением обнаружила на запястье браслет из серебристого жемчуга.
О! Так ты, значит, не только этим веником решил от меня отделаться, произнесла Элвира, снова усаживаясь в кровати. Наверное, чей-то сад ободрал?
Не «чей-то», а его светлости Зигфрида Корфа, герцога крови и наследника престола не помню какого в очереди, наставительно произнес Алберт, помогая ей собрать рассыпавшиеся ветки.
Значит, тебе не отрубят руки, а сразу повесят, констатировала Элвира, с наслаждением вдыхая свежий, любимый с детства аромат. И ты, наконец, перестанешь меня мучить.
Ты не справедлива! Даже если у нашего морского герцога поднялась бы рука на одного из его любимых верных капитанов, Алберт притворно смахнул слезинку, я бы каждый год возвращался к тебе накануне дня рождения и стенал, и выл, и рыдал горючими слезами.
Здорово! вдохновенно откликнулась Элвира. А скрежет зубовный издавал бы?
Алберт воздел руки и возвел глаза к потолку в безмолвной мольбе. Потом оба расхохотались и крепко обнялись.
Я на самом деле рада, что ты еще жив и даже помнишь о моем дне рождения, пробормотала Элвира, вытирая о его плечо внезапно подступившие слезы. Я тебя так давно не видела, кажется, лет сто прошло.
Не ври старшим, строго сказал брат, гладя ее по светлым волосам. Мы оба знаем, сколько тебе сегодня исполнилось.
Но никому не скажем? хитро прищурилась Элвира, высвобождаясь из братских объятий.
Конечно, серьезно кивнул тот. Особенно если ты пообещаешь, что в этом году выйдешь замуж, наконец. Ужасно хочется понянчить маленьких вопящих ротманчиков!
Вот сам и наделай себе, откликнулась лейтенант. А еще лучше навести брата. У него их с полдюжины.
У него уже не вопящие, а рассуждающие с умным видом. Это не интересно. Кстати он собирается старшего прислать ко мне в Дни Зимородка. Хочет, чтоб я взял парня в море, как он выразился, «понюхать соли».
А как ты вообще живешь? спохватилась Элвира, Как «Злая скумбрия», не утонула еще? И что ты делаешь в столице?
Все по-старому, брат ощутимо поскучнел. Ходим, бродим, ищем, кого бы поглотить
А тебя все манят дальние дали и неоткрытые мели?
Манят, невесело кивнул капитан. Увы мне, для обычного капера я слишком романтичен.
Элвира фыркнула. Потом чмокнула брата в колючую щеку и, выбравшись, наконец, из постели, принялась пристраивать сирень в кувшин для умывания.
Ты так и не ответил, надолго ли в столице? Не только ради меня же ты покинул своих любимых морских шутов?
Морских волков! возмущенно поправил Ротман, но было заметно, что веселое настроение капитана испарилось. Ты меня раскусила. Сопровождал одну особу из Морской Длани. Удачно совпало.
У тебя неприятности? внимательно посмотрела на брата Элвира.
Нет, все нормально. Даже, я бы сказал, слишком нормально. Алберт откинулся на кровать, заложив руки за голову. А душа просит бури. Понимаю, что все это крайне глупомеланхолия, самокопание, духовная неудовлетворенность Прямо хоть поучительную книжку пиши.
Тоскливая книжка получится.
Не то слово, сестренка.
Повисла пауза. Алберт рассматривал низкий беленый потолок, а Элвира старалась решить, что его так терзает. Брат с детства хотел добежать до горизонта и мучился от невозможности поймать радугу. Она и их старший брат, унаследовавший баронский титул вместе со всем грузом вековых традиций гордой фамилии Ротманов, никогда не могли понять его стремлений и полета души. Элвира отличалась практичностью и твердо стояла на земле. Может быть, поэтому она так любила Алберта, всегда пытавшегося увлечь ее за собой в мир неведомого. Жаль, что Ротманы не богаты. Скопить на экспедицию к далеким берегам вряд ли удастся, даже если продать родовой замок и все имущество. И, похоже, чем дальше, тем глубже это ранит Алберта. Не дошло бы до беды. Надо хотя бы попробовать отвлечь его от грустных мыслей.
Предлагаю сейчас лечь и поспать, чтобы днем погулять по городу. У меня отпуск на сутки в честь дня рождения. Вечером отпразднуем, и я тебя познакомлю с моей подругой Ингрид
К сожалению, не получится. Алберт со вздохом встал и, в свою очередь, чмокнул ее в макушку. Послезавтра я должен быть в Мительхафене, а еще через суткив открытом море.
Тогда пойдем гулять сейчас. Элвира секунду поколебалась, но решила, что форма будет удобнее, да и патрули на улицах не станут привязываться. И все-такикак ты попал ко мне?
Пфф! Эта ваша так называемая стена не остановит и почтенного отца в подпитии, отмахнулся Алберт. А начальнику караула настоятельно рекомендую выписать дня три-четыре оздоровительной гауптвахты.
Элвира усмехнулась, надела перевязь со шпагой и первой перепрыгнула через подоконник на улицу.
Королевский дворец; Посольство, Дворцовая площадь, столица, Илеханд
Обратный путь Кьяра прошла без света, одной рукой держась за стену, другой прижимая к боку загадочную шарообразную шкатулку. Коридор больше не казался пугающим, а покинутые апартаменты покойного мага навевали вместо ужаса какую-то непонятную грусть. Кьяра ждала больше приключений, согласившись на предложение Зигфрида забрать вещи мертвеца. Медленно шагая по коридору, она старалась вспомнить все, что было связано с делом придворного мага-изменника. Все началось с того, что Стефан Леманн решил убить детей кронпринцессы Фредерики. Точнее, началось все, конечно, не с этого. Однако сведения Кьяры, полученные от покойного Зигмунда Корфа, ограничивались именно таким не очень многообещающим началом.
Поглощенная пыткой своей памяти, Кьяра вышла в скупо освещенный коридор, соединяющий старое крыло дворца с новым. Где-то тут находился ход в подвал. Память ее оказалась истинным разведчиком и не желала выдавать военные тайны, поэтому Кьяра не заметила, как прошла мимо входа в подземелье. Это прискорбное обстоятельство было обнаружено, когда Кьяра, которая смотрела в пол, неожиданно наткнулась взглядом на чьи-то сапоги. В течение пяти секунд Кьяра поняла, что сапоги в ее походе запланированы не были, а если и были, то свои, а не чужие. Она неспешно подняла глаза, ожидая встретить непробиваемый и невозмутимый взгляд стражника.
Однако именно в этот момент судьба сыграла одну из своих знаменитых злых шуток. От одного королевского гвардейца Кьяра могла убежать, спрятаться в укромном местечке, выждать некоторое время, а потом преспокойно найти на плане замка нужное ответвление и скрыться. Нет, конечно, лейб-гвардия королевы Фредерики вовсе не была бандой неумелых неудачников, просто имела одно несомненное преимущество: в ней не было магов.
Именно об этом подумала Кьяра, когда, не тратя времени на разглядывание незнакомца, ловко метнулась обратно в спасительную темноту, но, к несчастью, споткнулась и упала. Первые секунды она решила, что это случайность, пока не поняла, что не может двинуть ни рукой, ни ногой.