Грусть обволакивала предчувствием. Чита видела омут и добровольно в него шла.
* * *
На борту, выведенное золотом на голубом фоне, красовалось: Viento. Корабль и летал, словно ветер, казалось, нет никого быстрее во всем Мар Карибе. Узкий корпус, паруса, будто вата над коробочкой хлопка, сработавшаяся команда. Девушка наняла еще канониров, матросов, солдат, и люди шли к ней, Лючите Фелис.
- Да с таким кораблем мы догнать можем любое судно! - в восторге говорил Беккер, сжимая кружку с ромом, и красное лицо его лоснилось от удовольствия. - А с капитаном нашим хоть в пасть к демону морскому идти готов - все одно выберемся. Ты бы, Чита, могла таких дел натворить... не даром же ты удачлива...
- Я и так всякого натворила. А удачливость... не думали ль вы, что удачливость моя есть недостаток ума практического, что это легкой степени безумие даже, и везет мне до тех пор, пока следую велению сердца и иду за судьбой.
Беккер почесал рыжий затылок.
- Судьба... удача... безумие... игры все это. И у тебя играть получается ой как!
Девушка усмехнулась. Игр она не любила, но побед это отменить не могло.
* * *
Время летело птицей, Лючита дней не считала, как не считала и городов, и фрахтов торговых, меняющихся один на другой. Команда несильно пока, но ворчала, что грех такой корабль как торговца использовать, тут и пушки, и скорость, и надежность бортов - все при нем. А она кофе и паприку возит. Экая неразумность!
Чита лишь отмахивалась, говоря, что не пришел случай, и госпожа удача мешает кости в стакане, готовясь выбросить нечто интересное. Как в воду глядела. Удача, насмешливо фыркнув, перевернула стакан.
Новость пришла ударом в грудь, выбила воздух, оставив открываться беззвучно рот, скрутила и выбросила. Время упало камнем, и неделя прошла, словно во сне. А после -- счастливая Мэрисоль, раскрасневшаяся от смущения, белое платье облаком, церковь, цветы, Питер, гордый и невыносимо красивый.
Лючита стояла почти что у алтаря, как самая близкая обоим возлюбленным. Слова священника отдавались под сводами церкви, дробились, возвращая недоброе эхо, свечи с цветами пахли густо и душно, тугой лиф не давал нормально дышать.
- О, Санта-Мария-Реконсилиадора, нет в моем сердце зла, - шептала Лючита тихонько, - молю о смирении...
Хорошо, не в Ее часовне все это проходит, иначе Чита не выдержала бы. Хотела надеть черное платье, да брат не позволил. Вот и сейчас пихнул локтем в бок и зашипел злобно, что она своей кислой мордочкой всем настроение портит.
- Она, конечно же, лучше, - бормотала Лючита тихонько, для самой себя, и слезы наворачивались на глаза, - и формами, и душой лучше. Милая, добрая, заботливая. И в дальние страны ее не тянет, не то, что меня... а ну и пусть! Пусть! Мое счастье - море и путешествия. Да. Пусть будет так...
Голос звучал неубедительно, но резко, на нее начали коситься, и девушка замолкла, страдая одиноко среди радостной толпы.
- Вот что ты теперь грустишь? - спросил братец, когда церемония кончилась, и отправились все пить и гулять. - Сама ведь хотела, чтобы ушел, сама! И сама их вдвоем оставила. "Питер, дорогой, присмотри пожалуйста за сеньоритой Хуанес, ей так сложно одной..." Присмотрел. Оч-чень хорошо присмотрел. А что ты еще хотела?
Слова Энрике падали каплями, горькими и тяжелыми, переполняя чашу самообладания.
- Они идеальная пара, - ответила тихо девушка.
- Да, конечно. Только на ее месте могла бы быть ты.
- Я - обрученная с морем, иного мне и не надо.
- Верится только с трудом. И этот мужчина, - он повел рукой в сторону Питера, кружащего в танце молодую жену, - больше не твой. И твоим уже никогда не станет.
- Братец, ты слишком жесток, - простонала Лючита. Моргнула, стряхивая с ресниц слезы.
Энрике сел ближе, заглядывая в глаза.
- Любишь?
- Не знаю. Не могу отпустить. А впрочем... пустое все!
Она промокнула краешком юбки глаза и вздернула нос.
- Налей мне еще вина да пойдем танцевать. Все-таки свадьбу гуляем.
И она танцевала - гибкая, тонкая, звонкая, будто натянутая струна, - извивалась, прыгала и вставала в горделивые позы, и алое платье плясало тоже, то обвиваясь вокруг ног, то надуваясь колоколом. Пила вино, смеялась, ловила восхищенные взгляды, мучила кавалеров своей неутомимостью. Скрылась вместе с восходом луны.
Море успокаивало своей величиной и мерностью движений. Раз, два, три - набегали волны на берег, вскруживая песок. Лизали его с упорством, достойным лучшего применения. Наступали и отступали. Качали лодочки и корабли, и отражение круглой, будто монета, луны.
Захотелось вбежать в воду, ощутить кожей прохладную влагу, такую родную, нырнуть и плыть, будто рыба, двигаясь всем телом.
Скинула туфли, изогнулась, пальцы вцепились в завязки лифа, но те никак не желали распутываться и освобождать тело от надоевшей уже материи. Чертыхнулась, оступившись в темноте, тут же укорила себя за это.
- Я помогу.
Голос заставил вздрогнуть.
- Уберто, ты всегда бываешь там, где я встречаюсь с морем? - спросила Лючита не без язвинки.
- Почти, - ответил моряк, прикасаясь к спине девушки, отчего та снова вздрогнула.
Но возражений не последовало, и он продолжил заниматься шнурками. Чита закусила губу. Прикосновения пальцев вызывали дрожь в теле, подобную той, что возникала при приближении Питера...
- Нет уж! - сердито воскликнула девушка, - нет-нет, Уберто, это я не тебе.
Слишком расстроена, слишком много пила, слишком лунная ночь. И красивый мужчина рядом, надежный и нежный. И лишние мысли в ее голове.
- Спасибо, дальше я сама справлюсь, - быстро проговорила она, когда завязки наконец поддались и платье начало падать с плеч, оставляя на теле лишь тонкую рубашку.
Так она ступила в воду -- босая, с растрепанной гривой волос и почти что нагая. Зайдя по пояс в воду, стянула последнее покрывало через голову и швырнула белый комок на берег.
Море встретило, утешая и смывая лишнее. Оно всегда было нежнее матери и надежнее отца... нет! Лючита нырнула и вынырнула, рассмеялась счастливо. Страх затаился под сердцем, но теплая радость все же оказалась сильнее.
- Уберто, а ты бывал в Пинтореско?
- Пару раз. Это совсем близко к Пуэрто-Перле.
- А... хотел бы вернуться?
Не дожидаясь ответа, она откинулась на спину, качаясь в ладонях моря, словно морская звезда.
Глава 9
- Левый борт, залп! - рявкнула Чита, срывая голос.
Крик ее повторился на орудийной палубе, корабль на мгновение замер и тут же вздрогнул весь, от носа до кормы, от киля до топов мачт. Палуба дернулась под ногами, но девушка устояла, привычно распределив вес между ногами. Долетел треск, крики, порыв ветра отнес дым, обнажив скрытую до того бригантину. Грот-мачта переломилась и начала падать, сети от обломков рангоута уже не спасали, кто-то стонал, придавленный, борт и половина пушечных портов оказались раскурочены.
- Обожаю этот корабль.
Девушка погладила ласково штурвал, ухмыльнулась зло, глядя на попытки капитана бригантины выровнять судно. Огляделась. Двое противников уже не противники, но остаются еще бриг и фрегат, что дали несколько залпов по Тео, а теперь разворачиваются в сторону новой угрозы.
Тео, которым командовал сын мистера Хоука, и привлек внимание сеньориты Фелис. Она, как и планировала, следовала курсом на Хаитьерру, пока не столкнулась у берегов Ямайки с четырьмя хистанскими кораблями, взявшими в тиски инглеса. И ладно бы какого-то там инглеса, но к семейству Хоуков у нее было много вопросов, и... не могла она оставить ситуацию так, потому, проклиная себя за неразумность, Лючита велела передать на дружественную бригантину сигнал готовиться к бою.
Хистанский флаг на Вьенто и Ла Кантаре, родной и для них, сыграл с нападающими злую шутку. Каково же было их удивление, когда прекрасный белокрылый фрегат, подойдя к Марии-Сесилии почти что вплотную, открыл с правого борта огонь. Шхуна огрызнулась слабеньким залпом, который не причинил большого вреда противнику, а Вьенто пошел в бой с Эль Сол, двенадцатипушечной бригантиной. И она стала почти что безвредной.
Теперь Ла Кантара рвется к бригу, обходит его с наветра, стремясь подойти с отстрелявшегося только левого борта и не попасть под удар с фрегата. Капитаном на ней Якоб Беккер, старый надежный Беккер, ворчун, пьяница и хороший человек. Лючита одобряет мысленно его действия, взгляд обращается к последнему из хистанцев, сорокачетырехпушечному Гранду.