Вот и посмотрим, пожал плечами Арсентий Филиппович. Пока он показывает себя с лучшей стороны.
Пусть так, но участвовать простолюдину в битвеэто слишком.
Я придерживаюсь иного мнения. В парне течёт кровь знатных людей, и хоть он изгнанный, он, как и все мы, имеет право участвовать в битве. И самое главное, у него есть сила! Понимаешь? Он убил Барятинского! А мы в таком положении, когда каждый человек на счету. Нас слишком мало. И почему бы в данных обстоятельствах не пойти на скажем так, небольшую хитрость?
Ты вольнодумец, Сеня, укоризненно произнёс Дмитрий. Вольнодумие не доведёт до добра. Сколько раз тебе повторял, чтобы выбросил из головы эту чушь, которой нахватался в своих европах? У государя и церкви однозначная позиция: любая сила у простолюдинаесть порождение Диавола. Если узнают, что ты покровительствуешь подобному бесчинству, жди беды. На нас, по меньшей мере, будут косо смотреть. Да и откуда ты знаешь, что из парня получится в будущем? Он уже сейчас раскидывает одной левой дружинников в латах. Эти игры до добра не доведут.
А ты в плену устаревших догматов, братец. В Европе передовые умы уже говорят о том, что сила у простолюдиновне всегда есть зло, что её можно использовать. А мы всё никак не справимся с закостенелостью и невежеством. Я держу ситуацию под контролем. Пойми же, это прямая выгода! Михаил окажет нам большую помощь, а если и его девка, медсестра эта, обладает навыками врачевания, ты представляешь, сколько сэкономим? Врачеватели совсем зажрались в последнее время. Знаешь, сколько я плачу им? Цены, что они заламывают, просто не лезут ни в какие ворота. Скажу тебе так: долой предрассудки. Поменьше оглядывайся на заветы старины и побольше смотри вперёд.
С огнём играешь, Дмитрий поджал губы. Будь по-твоему. Ты же у насглава рода. Но если из-за твоих экспериментов мы окажемся в опале, я сам избавлюсь от проблемы.
Дима, не забывайся!
Слушай, Сеня. Ты не маленький, должен понимать, что опасно, а что нет. Я забочусь о репутации семьи. Для меня это превыше всего. Сейчас нам остаётся только молиться, чтобы твои нововведения не имели тяжёлых последствий для всех нас. А за мальчишкой я пригляжу. Если что пойдёт не так, ему тут не бывать.
* * *
Просьба, а точнее, приказ Арсентия Филипповича стал для меня полнейшей неожиданностью. Я мало что слышал про битвы родов. Насколько я понимал, это была разновидность судебного поединкадревний варварский способ решения споров между враждующими сторонами. Так же было ясно, что участвовать в битве разрешалось только членам рода. Но то ли Птахины находились в тяжёлом положении и испытывали нехватку персонала, то ли имелась ещё какая менее явная причинатак или иначе, они решили слегка нарушить правила, и заставить меняпростолюдина, который даже младшим дружинником не являлсясражаться на их стороне.
Не скажу, что меня обрадовало это поручение. Цели мои были просты: развивать способности и устроиться в жизни. На службе у Птахиных открывались неплохие перспективы по обоим направлениям. Но вот помереть в неравной схватке в планы мои не входило. Однако избежать участия я теперь никак не мог, а значит, предстояло использовать эти две недели по максимуму, чтобы подготовиться и по возможности овладеть нужными навыками.
К этому добавлялось беспокойство за Таню. Что ждёт её в поместье? Если боярин не соврал, если он действительно хочет найти применение её способностям, это откроет для девушки путь к лучшей жизни. По крайней мере, лучшей, чем в Арзамасе. И всё же тревожно было на душе от осознания того, что род дотянул до неё свои скользкие пальцы, и теперь Таня находится у Птахиных на крючке. Хотелось, конечно, надеяться на лучшее, но кто знает, как всё сложится?
В крепость я поспел как раз к ужину.
Как всегда, «курсанты» собрались за длинным столом в трапезнойпросторном помещении в отдельном доме. Во главе стола восседал один из наставников, что курировал нашу группумужчина лет сорока с механическим протезом вместо левой руки. Звали его Матвей Александрович, он был членом младшей дружины, жил в крепости со своей семьёй и уже лет пять, с тех пор, как получил увечье, тренировал подрастающее поколение.
На улице было тихо, ветер шелестел в кронах берёз, которые уже проредились первыми жёлтыми листьями, предвещая скорое наступление осени. Редкие выстрелы доносились со стороны стрельбища в дальнем конце крепости.
Матвей Александрович, как полагается, произнёс молитву перед едой, и мы принялись трапезничать. Ели молча, только стук ложек наполнял помещение. Пара крепостных служек суетились вокруг стола, принося и относя тарелки. Болтовня за трапезой не приветствовалась.
Рядом со мной сидел Сашкакруглолицый крепкий парень, на год моложе меня. Он, как и большинство «курсантов», являлся сыном одного из младших дружинников. Мы с ним жили в одной комнате и практически с первого дня нашли общий язык. Сашкаодин из немногих, кто относился ко мне без предупреждений. Он был прост, как валенок, и крайне болтлив.
Чего такой хмурый? шепнул он, толкнув меня в бок.
Ерунда, так же шёпотом ответил я. День не задался.
Сильно муштруют?
Есть немного.
Здорово! Тебя, наверное, в дружину скоро примут.
Посмотрим, я налёг на щи, давая понять, что болтать желания не имею. Мне, и правда, было не до разговоров. Да и отругать могли.
После ужина у отроков имелось часа полтора свободного времени перед отбоем. Чаще всего я проводил их за чтением книг из местной библиотекипополнял запас знаний об этом мире, чем удивлял всех трёх соседей по комнате. Обычно парни либо играли в карты и кости (как правило, на деньги), либо занимались какими-нибудь бытовыми делами. Имелось у ребят и ещё одно развлечение: бегать к флигелю у озера, где жили несколько девушек-служанок. Некоторые даже ночью туда хаживали. Конечно, такое не приветствовалось, но, как я понял, наставники на подобные «шалости» смотрели сквозь пальцы. Чем бы дитя не тешилось, что называется.
С другими двумя соседями по комнате, да и прочими "курсантами" у меня сложились не столь тёплые отношения. Все знали, что яиз Барятинских, и что яизгнанный. Вот только принадлежность к боярскому роду не добавляло мне веса в их глазах, скорее наоборот, я ощущал злорадство по отношению к себе и презрение.
Особенно не задались отношения с Фомойздоровым малым, что был на год старше меня. Его со дня на день собирались принять в дружину. Он с большим презрением относился ко мне, и я опасался, что конфликт может перерасти в открытое противостояние. А враждовать с местными я не хотел.
Моя кровать находилась на нижнем ярусе этажерки. В единственное окно, выходящее во двор крепости, проникал тусклый вечерний свет. В полумраке горела электрическая лампа под потолком (в боярских домах с электрификацией был полный порядок). На столике рядом со мной лежала стопка книгвсе по истории и военному делу. Но сейчас было не до чтения: я думал о предстоящей битве и завтрашнем дне, сулящем встречу с Таней. Но Сашка даже не собирался оставлять меня в покое.
Так тебя скоро в дружину примут? спросил он, забравшись на верхний ярус.
С чего ты взял? удивился я.
А с чего тебя отдельно тренируют? Ты, конечно, хорошие результаты на стрельбах показал, но я ещё не видел, чтоб кого-то отдельно тренировали.
Мои индивидуальные тренировки для ребят были загадкой, ведь никто здесь не знал о способностях, коими я владел, а я не торопился раскрывать свою тайну.
А чего это ему чести столько? буркнул Фома. Меня третий год обучают, и только в этом году в дружину примут. А этот что? Явился сюда неделю назади на тебе. Сразу в дружину. Какого хрена?
Так ты видел, как Мишка стреляет? И в рукопашную уделывает любого, встал на мою сторону Саша. Впрочем, я тоже удивлён. Так расскажешь, что у тебя за тренировки? Чего всё секретничаешь? опять обратился он ко мне.
Ничего особенного. Тренировки, как тренировки, ответил я. И не знаю я, как скоро меня примут. Придумали вы всё.
Ну да, ну да, ухмыльнулся Сашка. Конечно! Примут. А меня вот нескоро ещё возьмут. Через год, а можетдва. Жаль.
Чего жалеешь-то? спросил я. Какая разница? Годом раньше, годом позже. Не торопись. Время и так слишком быстро летит.