Вот это да! сказала я, потому что это был не шкаф, а путь на чердак. Мы пойдём по крышам?
Зачем же? По чердакам. А, подождите.
Он вернулся и принёс из каморки какой-то свёрток.
Пошли!
Почти бегом мы отправились в путь по чердакам, которые переходили один в другой, словно кошмарный лабиринт балок, стропил и потайных дверей, за которые я то и дело цеплялась одеждой. А когда я останавливалась и отцеплялась, Кастельмор подгонял меня. Скоро мне стало казаться, что мы уже давно вышли за пределы Аркадии и идём по какому-то анекдотическому туннелю среди лесов и лугов. Но выглядывая в окошки, я видела крыши, крыши и крыши.
На утомительный путь к спасению от убийц я не обижалась и не досадовала. Если бы была Франсуазой Шер, то пела бы от восторга, что негодяи-киллеры будут глупо ожидать, а потом безнадёжно выслеживать нас. Но я госпожой Шер только звалась. И с ужасом думала, что мои родители могут в любой момент позвонить мне, чтобы рассказать, как отдыхает Алёнка. А я не отвечу. Раз, второй, третий. Сегодня, завтра, послезавтра
Сейчас мы выйдем на улицу. Переоденьтесь!
Мы стояли перед очередной потайной дверью. Кастельмор подал мне свёрток, который всё это время нёс.
Мерзавец видел вас только сквозь вуаль, продолжал он, да я ещё закрыл часть вашего лица ладонью. Он почти не слышал вашего голоса. Но по одежде вас узнают.
Я догадалась, что он говорил о человечке в зелёном, рыкавшем в гостинице, как носорог.
Разве это был не муж?!
Давайте предполагать самый плохой вариант: он сообщник убийц.
Я сняла лохмотья, в которые превратила верхнюю юбку и кафтан госпожи Шер, и надела залатанное платье и потрепанный чепчик. Переодеваясь, обнаружила на себе что-то вроде корсета, но очень свободного. Ладно, буду надеяться, что если что-то и спрятано, то в нём, а не в верхней одежде.
Перчатки, сказал Кастельмор.
Ах, как не хотелось мне прятать их в карман нижней юбки!
Не забывайте, если кто-то их увидитэто может стоить вам жизни, предупредил Кастельмор. Лучше спрячьте их здесь.
Не увидит, ответила я, а сама подумала: «Хоть бы эта штука опять заработала. Интересно, как пополнять счёт?»
Что это вы надумали?
Я недоумённо посмотрела на Кастельмора, а потом на свёрток у себя в руках. Кафтан и платье я свернула, закатав в них шляпу и собиралась всё это отнести в дом Шеров. Больше всего я переживала за шляпу: обязательно помнётся!
Вы рехнулись? В этой одежде вас видели убийцы.
Да, но я замолчала.
Не могла же я сказать, что это чужие вещи. И, самое главное: а вдруг в них спрятано ещё что-то важное? Хороша я буду, если явится госпожа Шер и спросит, куда я подевала какие-нибудь драгоценности!
Я вспомнила, где прятал письма Крис, и спросила капитана:
У вас есть нож?
Он молча подал мне небольшой кинжал. Я безжалостно распорола подкладку кафтана, потрясла его, и оттуда выпала узкая матерчатая лента, похожая на пояс для платья, но более тяжёлая. Я не знала, что в ней, но не стала выяснять это при Кастельморе: хозяйка тайника должна знать, что в нём. То же самое я проделала с юбкой, и тяжёлый подол оказался буквально нафарширован монетами, завёрнутыми в тряпочкинаверное, чтобы не звенели. Не обнаружив ничего в шляпе, всё это богатство я спрятала в карманы нижней юбки, только несколько монет положила в карман служанкиного платья. А свёрток с одеждой, оглядевшись, отнесла в самый тёмный угол чердака и затолкала за груду поломанных бочонков.
Мы можем, наконец, идти? насмешливо спросил Кастельмор.
Я поправила чепец, разгладила платье и сказала:
Идёмте.
Но за дверью была не улица, а длинный, узкий коридор с несколькими некрашеными дверями.
Это гостиница, и это комнаты слуг, сказал Кастельмор. Сейчас они внизу, но мало ли что придёт им в голову? Чёрная лестницатам!
Мы побежали по коридору в указанном направлении. От волнения и усталости сердце моё стучало громче моих шагов. Спустившись по лестнице на этаж ниже, Кастельмор остановился и замер, прислушиваясь. Я тоже. Но к стуку сердца добавился и противный шум в ушах: ко мне мог подъехать бульдозер, и я бы его не услышала.
Кастельмор показал жестом, что можно идти. Мы тихо двинулись дальше. Чёрный ход был открыт. Здесь дом отделяла от улицы только лёгкая рама с сеткой от мух, и я увидела, что солнце уже почти село. Кастельмор осторожно выглянул наружу. Я посмотрела через его плечо. От двери начиналась мощённая камнями дорожка. Она вела к невысокой дыре в живой изгороди.
Будьте осторожны, сказал Кастельмор. Идите нормальным шагом, ни в коем случае не бегите. За изгородью не выпрямляйтесь, чтобы вас не было видно.
Всё удалось. По крайней мере никто не кричал, что заметил нас. За изгородью было что-то вроде лужайки перед парком. Пригнувшись, мы пробежали вправо, пока изгородь не свернула и не подошла вплотную к деревьям. Здесь дорожка кончилась, и началась песчаная тропа, которая извивалась среди лип, клёнов и дубов. Пару сотен метров мы по ней бежали: Кастельмор, за ним я. Затем тропинка раздвоилась: одна дорожка свернула направо, как сказал Кастельмор: «К оврагу и реке», другаяналево, по его же словам, к дороге.
Идите по ней, сказал он. Дорога переходит в улицу и выведет вас к старому рынку.
Или он хотел сказать, к Старому рынку?
А вы?
А я через овраг и мост. Нельзя, чтобы нас видели вместе. Ни во что не вмешивайтесь. Не пытайтесь разыскать меня. Если всё обойдётся, я сам вас найду.
Через просвет в изгороди я следила, как Кастельмор уверенно шагает по своей тропе, скрываясь в полумраке. Не то чтобы я не верила ему. Но кто я для Кастельмора, чтобы он меня спасал? А вот виконт, граф и те двое, что прячутся в доме Шеров, явно его друзья, и он попытается их спасти. А заодно и нас: меня, Андре и Мориса
Я вздрогнула. Не от мыслей. Из-за ближайших кустов выглянули две головы. Они тоже смотрели вслед Кастельмору. Ещё убийцы? Или простые шпионы? Дрожа от волнения и страха, я достала перчатку со львом. Надежда на неё слабая, но совсем ничего не делать я не моглавдруг спасусь?
«Стойте, капитан! хотелось крикнуть мне. За вами следят!» Но он приказал ни во что не вмешиваться. Я и не вмешалась, он скрылся в парке, а два человека пошли за ним. Сжимая в руках перчатку, словно спасательный круг, я проводила их взглядом.
И в этот момент перчатка зажужжала. Я чуть не уронила её. Потом поняла, что жужжал лев. Пожужжал десяток секунд и замолчал. Что это значит?
В который раз, хотя безнадёжно, хотела щёлкнуть по артефакту.
Но не сделала этого.
Мне вдруг пришло в голову, что я могу перенестись домой, на балкон. Ну, то есть, артефакт (или не артефакт, мне всё равно) опять заработает.
Да, я избавлюсь от здешних неприятностей, буду далеко и от друзей Шеров, и от их недоброжелателей. Но раз есть два таких артефакта единорог на балконевторой то их может быть и десяток, и тысяча? Что я знаю? Ну, удеру я отсюда. А завтра или через месяцда хоть через год, хорошего малоко мне на балкон прибудет госпожа Шер и спросит, по какому праву я сначала вмешалась в интригу, впустила в её дом подозрительных людей, а потом сбежала, прихватив одежду, деньги и документы? И ей будет плевать, что я не знаю, куда девается одежда, когда я перемещаюсь?!
А Андре, Морис или Крис станут меня разыскивать, попадут в ещё большие неприятности, так что потом на балконе появится капитан Кастельмор со своими пистолетами и шпагой, чтобы расправиться со мной, как с презренной шпионкой.
Такие предположения кого угодно заставили бы призадуматься
Нет, нужно вернуться в дом Шеров и сказать Крису и компании, чтобы сидели тихо, как мыши под веником. Оставлю им деньги и вещи госпожи Шер. И тогда уже буду пытаться воздействовать на артефакт.
Но думать мудрые думы было некогда: быстро наступала темнота, а мне ещё нужно было пройти по этому парку до улицы. Ведь мне ещё неизвестно, какие личности бродят здесь по улицам в темноте!
Со всех ног я припустила по дорожке налево. Старалась идти шагом, чтобы не привлекать внимания, но всё время ускорялась и ускорялась: для быстрого хождения и бега жалкая юбчонка служанки была в самый раз. Стало совсем темно, а впереди светились огни, и притягивали меня, как лампа бабочку. Там был город, там были разные люди, а не только шпионы и убийцы «важных особ». Другое дело, что я, скорее всего, забрела очень далеко от дома Шеров.