"Сегодня в моей жизни произошло важное и радостное событие. Мы с моей
Бет наконец обвенчались. Бетти была превосходна в подвенечном платье и с румянцем смущения на щеках. Надеюсь, Всевышний в скором времени подарит нам наследника. Или наследницу с глазами моей Бет. Завтра мы отбываем из столицы, больше нет необходимости посещать дворец ежедневно. Того, кто напал на мою любимую, так и не нашли. Его Величество обещал взять дело под личный контроль, а так же отправить с нами в дорогу отряд охраны. Даже представить не могу, кому понадобилось нападать на беззащитную девушку. Эдвард видит лишь горы, что может указывать как на провокацию из Остора, так и на личную неприязнь кого-то из герцогства. Во всяком случае, расследование будет продолжаться дальше. Джефф ищет виновных настолько быстро, насколько только может, но все ниточки оборваны. Бетти два дня лежала без чувств от потрясения и неделю плакала. Надеюсь, путь в поместье пройдёт спокойно, а уж в родовом замке я смогу защитить любимую".
Я глянула на дату. С момента записи прошел год. Интересно, почему Ричард не сказал о покушении? Не хотел пугать? Скорее всего.
Я грустно улыбнулась. Как же Джеймс любил жену. От строк так веяло теплом и
заботой. Очень жаль, что их жизни так рано оборвались. А с другой стороны, что бы было со мной, не погибни герцогиня? От раздумий отвлёк стук, и в покои вошла Мара с подносом еды. А следом и Генри с бокалом. Мара поставила поднос мне на колени и тихонько удалилась, повинуясь моему кивку.
Генри, а Вы не могли бы со мной поговорить, спросила у лекаря, пока он не ушел.
Конечно, леди. Что Вы хотели узнать?
Вы же знаете, что я ничего не помню. Что слупилось со мной? Как я могла отравиться?
Мужчина вздохнул и с жалостью посмотрел на меня. Немного помявшись, заговорил:
Когда молодой герцог погиб, Вы ждали ребенка. Срок ещё был маленький, всего два месяца. Смерть супруга Вас сильно расстроила, Вы постоянно плакали и теряли сознания. Через неделю беременность оборвалась.
Выкидыш значит, рассеянно прошептала я, чувствуя, как на глазах выступили слёзы.
Да, леди. Потеря ребенка чуть не свела Вас с ума. За Вами следом всегда ходила Мара и один из подчинённых Оливера. Они три раза снимали Вас с крыши. Я готовил успокаивающую настойку, но она мало помогало. За неделю до отравления, Вы наконец успокоились и даже начали улыбаться и гулять. Видимо, на прогулке незаметно набрали ядовитую ягоду. А за
день до происшествия, мы решили, что сопровождение Вам больше не надо. Но ошиблись, простите, леди.
Какой кошмар, я прижала ладонь к губам, чувствуя, как непрерывно текут слёзы. Лекарь замялся, а потом решительно сказал:
Леди, простите мою дерзость, но я рад, что Вы всё забыли. И лучше бы Вам не вспоминать. Конечно, тяжело жить, не зная своего прошлого, но пусть лучше так, чем умирать от горя. Простите ещё раз.
Я не обижаюсь, отмахнулась от лекаря и горько вздохнула. Вы полностью правы, Генри. Я тоже рада, что не помню этого ужаса. Выполните мою просьбу?
Всё, что пожелаете, леди, склонил голову мужчина.
Прошу Вас, прикажите кому-нибудь из слуг нарезать большой букет цветов. А после, проводите меня на могилу к мужу. Хочу попросить прощения и попрощаться.
Генри окинул меня сомневающимся взглядом, но всё же кивнул:
Хорошо, леди. Только пообедайте и выпейте укрепляющий отвар. А я пока передам Ваше распоряжение.
Лекарь направился к двери.
Генри! окликнула я мужчину.
Да, леди?
Пусть это будут любимые цветы покойного герцога.
Обязательно, леди, грустно улыбнулся лекарь, и покинул покои.
Никто тебя не травил, Элизабет. Ты сама решила уйти, вслед за мужем и нерождённым малышом.
Глава 5
Леди Крин, всё готово.
Я вздохнула и встала с кровати. Мара подала накидку, чтоб не замерзнуть, а Генри стоял в дверях, держа большой букет белоснежных цветов. Лилии. Я их тоже когда-то любила. Когда ещё верила в чистую и искреннюю любовь, когда смотрела в любимые, зелёные глаза и замирала от восторга. После своего юбилея я возненавидела цветы, в том числе и лилии. Особенно их.
Пятое мая, мой тридцатый день рождения. Юбилей, на который собрались родные и близкие. Дорогой ресторан, оплаченный мужем, и который был нам явно не по карману. Это был подарок, как и белоснежный букет, перевязанный атласной, кроваво-алой лентой. День рождения действительно прошел весело. Руслан много шутил и целовал меня, подружки хихикали, посматривая на меня и супруга. Как же, пять лет брака, а такие телячьи нежности. Для меня это тоже было в новинку, но я списала всё на праздничное настроение и пару коктейлей. А зря. Как только мы с Русланом вошли в квартиру, настроение мужа резко изменилось. Виноватый, но упрямый взгляд. Слова, разбивающие сердце: "Ты не можешь дать то, что я хочу. Прости, но мне нужна полноценная
семья!". И чёртовы лилии, которые выпали из моих ослабевших рук и рассыпались по полу. Я смутно помню, чем закончилась та ночь. Помню, как Руслан закидывал вещи в спортивную сумку. Помню, как запихивала его подарки в мусорный пакет, проклиная предателя. Помню, как выла на одной ноте, бережно собирая цветы окровавленными пальцами, порезанными об осколки фоторамки. Особенно запомнилось свадебное фото на дне мусорного ведра. Крах счастливой жизни и начало затяжной депрессии. Воспоминания нахлынули лавиной, заставляя пошатнуться. А следом пришел вопрос. А жалею ли я, что умерла там, на Земле? И поняла, что ни капли. Поняла, что ещё немного, и я бы злила сама, шагнув из окна одинокой квартиры. Может, поэтому я так хорошо понимаю поступок Элизабет. В этом средневековом мире не было психиатров, не могли простые слуги понять, что резкое веселье у человека с суицидальными мыслями не значит, что человек отступился от мысли убить себя. Наоборот. Он решился, и понял, как это сделать.
В носу снова засвербело. Глубоко вздохну, расправила плечи и шагнула вслед за Генри. Сегодня я в последний раз буду держать в руках проклятый букет.
Я думала, что герцог Крин похоронен на кладбище. Но нет, меня привели в подземелье, освещённое сотней свечей и с гробами, стоящими на постаментах. К одному из них меня и подвёл Генри.
Здесь покоится герцог, леди, голубые глаза смотрели с тревогой и сочувствием.
Попрощайтесь, я отойду.
Нет! я вздрогнула и схватила мужчину за руку. Остаться наедине с десятком гробов, да ещё и в подземелье?
К такому я готова не была. Суевериями не страдаю, но байки о покойных и их духах помнила хорошо.
Не переживайте, не уйду, согласился лекарь, не пытаясь больше отойти. Я развязала тесёмку, которой был перевязан букет, и разложила цветы на крышке гроба.
Прости меня. Прости, что забыла и не уберегла ребенка. Спи спокойно.
Слова проговаривались лишь для Генри, а в голове был абсолютно другой монолог. "Прости её, она была всего лишь слабой и юной девушкой, с которой судьбы обошлась слишком жестоко. Я сделаю всё, чтоб твоё наследие процветало. Чтоб память о тебе жила вечно. Я не знаю, каким ты был человеком, но та любовь, с которой ты писал о Бетти, достойна восхищения. Прости и меня, за то, что заняла чужое место и что открыла дневник. Прости и прощай, Джеймс Крин, последний из рода герцогов Истских."
Постояв ещё немного, кивнула Генри, и мы двинулись на выход из подземелья. Как только лестница на первый этаж, которую не замечала прежде, закончилась, я обратилась к лекарю:
Генри, Вы осматривали меня после потери ребенка?
Да, леди. Я Ваш личный лекарь. Никого больше и не допустили бы к Вам.
Это хорошо. Ответьте честно, я ещё смогу иметь детей?
Этот вопрос был болезненным для меня. Лишённая счастья материнства в прошлой жизни, мне безумно хотелось родить малыша здесь, в этом мире.
Никаких причин, что Вы не сможете родить, я не увидел. Организм молодой, а срок был маленький, так что ребенок у Вас будет. Единственное, не желательно беременеть ближайшие пол года, а лучше год. Вы слишком многое перенесли.
Спасибо, Генри, это лучшая новость за последние несколько дней, искренне обрадовалась возможности быть мамой. Расскажите, как погиб мой муж? Он же был совсем молодой.
Мужчина замялся, сомневаясь, нужно ли мне рассказывать, но мой умоляющий взгляд убедил.