Когда до этой черты оставались считанные метры, откуда-то с другой стороны раздался щелчок — глушитель смягчил хлесткий звук. Стреляли из снайперской винтовки, и одна из видеокамер, расставленных по периметру забора, разлетелась осколками.
Две гибких фигуры переступили границу и двинулись дальше. Достигнув забора, они забросили на гребень веревки с тройными кошками. Подъем в семь с лишним метров они преодолели за восемь секунд и почти синхронно оказались на вершине.
Тем временем из-за углов ближайших зданий вынырнули два других звена. Постепенно сближаясь, они одновременно вошли в сектор, оставшийся без видеонаблюдения. Каждый нес на спине компактный рюкзак. Не успели они достигнуть бетонной стены, как Второй и Третий перерезали обесточенную проводку и спрыгнули вниз.
Четверо штурмовиков, затаившись, прижались к стене. Чейн мысленно отсчитывал секунды. Адреналин поступал в кровь резкими толчками, сердце стучало, словно мотор, а нервы натянулись стальными канатами. На двадцать третьей секунде бронированное окно в караулке почернело, но миг спустя вновь вспыхнуло желтым.
— Все чисто, — доложил Второй. — Первый — пошел.
Четверо штурмовиков забросили на стену собственные кошки и начали подъем. Чейн спустился на улицу, перепрыгивая через несколько ступеней. Сумка с одеждой опустилась рядом с багажником автомобиля — на большее времени уже не оставалось, да и не было там ничего важного. Наемник оставил при себе рацию, оружие и белый халат, одевать который было еще преждевременно. А также, конечно, прямоугольный кусочек пластика с бородатой физиономией на голограмме.
Расстояние до забора он преодолел легкой трусцой. Штурмовики успели перебраться на другую сторону, где теперь готовили для охраны несколько сюрпризов. Поплевав на ладони, Чейн схватился за одну из веревок и начал подъем. Узлы значительно облегчали задачу, однако сам наемник решил, что слишком постарел для всего этого дерьма. Другим организаторам каким-то образом удавалось отсиживаться перед мониторами, в то время как он по-прежнему все делал сам — вероятно, сказывалась загадочная славянская натура…
Оказавшись на гребне, он поглядел вниз и, зажмурившись, спрыгнул. Земля больно толкнула в ступни, удар докатился до желудка. Прихрамывая, Чейн потрусил в сторону завода. Второй и Третий, нейтрализовав часовых в караулке, с автоматами наготове прикрывали остальных. Шестой и Седьмой приблизились вплотную к воротам и лихорадочно колдовали над своими игрушками, в то время как Четвертый с Пятым вкапывали что-то под землю.
Похромав мимо, Чейн поравнялся с бетонной стеной и свернул за угол. Вынув из-за пазухи белый халат, он принялся лихорадочно натягивать его поверх комбинезона. Бесформенное одеяние превосходно скрыло пистолеты и мини-«Узи», а пластиковая табличка повисла на грудном кармане.
Выглянув из-за угла, он увидел, что штурмовики окончили свои дела и отходят к забору. Небольшие изменения, которые они внесли в конструкцию ворот, со стороны были практически незаметны.
— Первый, удачи, — сказал Третий.
Чейн кивнул. Не было нужды загрязнять эфир.
Вместо этого он поглядел на часы и вновь усмехнулся. Они шли точно по графику. Где-то внутри завода взвыли сирены — будто трубы Судного дня. Все было рассчитано по секундам.
Пятый тем временем извлек из рюкзака ручной гранатомет. Мелькнула желтая вспышка, штурмовик опрокинулся на спину, а ворота в заборе окутало пламя. Когда огненная пелена немного спала, обнаружилось, что металлические створки превратились в жалкие лохмотья. Прямо по центру зияла огромная дыра, в которую мог бы въехать танк.
Чейн оправил халат, убедившись, что табличка висит на нужном месте. Считанные секунды спустя от этого будет зависть очень многое. Вероятно — его собственная жизнь.