Вы что собираетесь оставить вещи здесь? соседка несказанно удивилась.
Да, мне тяжело будет нести и сумки, и Маринку. Главное документы, телефон, еда для дочки и ее игрушки. Непонятно, когда до дома доберемся. С ними ей будет спокойнее.
Женщина вздохнула, пожала плечами и полезла вытаскивать свой чемодан. Она делала это очень громко. Но я, хоть и не чувствовала опасности, все равно боялась на всякий случай.
Это давняя привычка не слушать себя, а делать так как положено в данных обстоятельствах, прочно укоренилась во мне.
Я шикала на женщину и занимала Маринку.
Дверь нашего купе была закрыта, но если бы кто-то находился в вагоне, то уже точно бы прибежали.
Вытащив первый чемодан, попутчица потащила за ручку второй.
Страх немного отступил. И появилось желание выйти из тесного купе.
Ладно, мы с Мариной пройдем к проводнице, посмотрим, вдруг там есть, что ни будь. Или может она тоже спряталась, произнесла я и открыла дверь.
Вы что же меня одну оставите с чемоданами? возмутилась соседка.
Я обернулась, не в силах поверить в то, что слышу.
Вы серьезно? сказала я громче чем мне того хотелось.
Она оторвала наконец взгляд от чемодана.
Что?
Вы думаете мне есть какое-то дело до Ваших чемоданов? Оставьте их здесь, я Вам помогать тащить их не буду.
Она молча подняла оба чемодана.
Вот упрямая. Ладно, это ее дело. Злость позволяла говорить мне то, чего я бы никогда не решилась сказать в обычном состоянии. Злость и страх.
Я вышла и свернула в сторону купе проводницы. Быстро преодолела расстояние в несколько метров и увидела, что дверь закрыта.
Взявшись за ручку, я тут же отдернула руку.
Что это? вслух произнесла я.
Марника бросила на меня любопытный взгляд.
Это я себе сказала, ответила я на немой вопрос.
Опустив взгляд на руку, я увидела, что она стала красной. Кровь. Хорошо, что я держала дочку спиной к купе. Осторожно потянув дверь в сторону, я увидела, то, что и ожидала увидеть.
Девушка была убита выстрелом в грудь.
Жалость сдавила сердце. Минуту я просто стояла и думала, о том, что она спасла нам жизнь. Она точно знала сколько людей в вагоне и какие купе заняты.
На глаза навернулись слезы. И чувство вины. Как будто я немного причастна к ее смерти. Ведь мы живы, а она нет.
Я тихо вышла из купе и закрыла дверь.
Ну что там?
От неожиданности я подпрыгнула. Рядом стояла соседка. За ней, почти рядом с нашим купе стояли чемоданы.
Она поняла куда я смотрю и тут же ее лицо приняло высокомерное выражение. Но мне уже было все равно.
Мертва, произнесла я одними губами.
Маринке не надо этого знать. Хотя возможно когда-нибудь я расскажу ей о девушке, спасшей нас.
Я принялась запихивать в сумку, специально захваченную с собой, еду, которую продают пассажирам.
Что дальше делаем? вопрос прозвучал глухо. Женщина тоже переживала, хоть и пыталась это скрыть.
Может пойдем по вагонам? В сторону машинного отделения? Там же могут быть рации? предложила я.
Да. Так и сделаем, решила соседка. Надо по всем вагонам еду собрать, кто знает, как далеко нам придется идти.
Произнося последние слова, моя попутчица едва заметно вздрогнула.
Оно и понятно. Дамочка наверняка привыкла ездить на машине или в общественном транспорте. Точно не пешком передвигалась.
Я оценивающе посмотрела на женщину. Она производит впечатление выносливой и далеко не слабой здоровьем тетки, справиться.
А вот мне придется не легко. Маринку я понесу на себе. И не смотря на всю мою любовь к пешим прогулкам, преодолеть этот путь будет не просто.
Мы отправились по вагонам. Солнце светило в окна. И его праздничная яркость служила контрастом для тел, которые были и в купешках и в коридорах. И было жутко смотреть на окоченевшие лица, покрытые инеем и сверкающие в солнечных лучах.
По пути мы не забывали собирать еду. Она здесь больше никому не нужна.
И хоть я и старалась не смотреть на лица, они все равно отпечатывались в мозгах.
Наконец мы дошли до вагона машиниста. Пройдя туда, мы обнаружили их тела. Солнце светило на одного из них. Он сидел в кресле. Второй лежал рядом, на лице застыло выражение практически детского удивления.
По сердцу прошла волна сострадания. Ему было лет 20, не больше.
Соседка первая зашла к ним в кабину и уже осматривала помещение.
Вот рация, воскликнула она.
А вы умеете ей пользоваться? спросила я.
Нет. она вздохнула. Я надеялась, что вы сможете. Вы же постоянно с телефонами.
Я пожала плечами. Рация и смартфон мало чем похожи. Но не спорить же из-за этого.
Ладно, попробую включить.
Я подошла к прибору и нажала на красную кнопку.
Радио ожило.
Ого, я на минуту загордилась. Получилось.
Включить мало, наставительно произнесла соседка. Надо еще и связаться с кем ни будь.
Я закатила глаза. Да что ж с ней такое. Покачав головой, я решила не обращать внимание на ее интонации. Пусть говорит как хочет.
Рация начала подавать признаки жизни. Зашипела и было приятно осознавать, что там сейчас где-то люди. И мы сможем с ними связаться.
Нажимая на еще какие-то кнопки, я вдруг услышала, что шипение изменилось.
И вдруг:
Да. Кто это? мужской голос звучал очень четко.
Здравствуйте. Мы застряли в угнанном поезде. Кроме нас выживших нет. А там человек с автоматом был. Вы можете позвонить спасателям?
Как давно вы там? опять спросил голос.
С ночи. Пожалуйста, тут маленький ребенок, а в поезде очень холодно. Помогите.
Попробую. Через три часаостальные слова съел шум.
И вдруг стало тихо. Как отрезало. Рация перестала подавать признаки жизни и не реагировала на мои попытки опять ее включить.
Мы переглянулись.
Интересно, а как мы по рации разговаривали, если нет электричества? задала вопрос соседка.
Может она от аккумуляторов работает? И сдохла именно в этот момент?
Ну мы хотя бы знаем, что через три часа за нами приедут спасатели, женщина говорила спокойно.
Видимо общение с далеким миром живых людей внушил ей уверенности. А я вот не было так уверена, что нас через три часа спасут. Нас же надо сначала найти, а потом добраться сюда. Это дорога явно не пользовалась большим спросом. Перед вагоном было много снега. Как будто это дорогу не чистили перед нашим приездом сюда.
Да и сама дорога, прямая на сколько хватало глаз была с двух сторон окружена лесом. И молодняк рос совсем рядом с рельсами.
Я не думаю, что спасатели приедут так быстро, решила поделиться я своими переживаниями.
И посмотрела на дочку. Господи, что ей приходиться переносить. Я посадила ее на второе кресло и повернула к приборной панели. Пока она изучала кнопки, мы с соседкой вытащили погибших мужчин к машинам.
Может пойдём сами? робко предложила я.
Куда? удивленно спросила женщина.
К ближайшему населенному пункту. Деревне или ещё куда. Пойдем назад в обратную сторону.
Зачем? Нас спасут. Приедут спасатели. И довезут нас до ближайшей станции, и мы поедем дальше.
Не знаю, мне кажется, что нам лучше уйти отсюда.
Слушай, там погода портиться. Лучше уж здесь пересидим, и она села на второе кресло.
В поезде полном мертвых? Застрять на неопределенный срок? А если бандиты вернуться чтобы убрать следы? Сжечь поезд? я старалась говорить спокойно.
Но мне действительно не хотелось здесь оставаться.
Они бы сразу это сделали, соседка стояла на своем.
Я не хочу тут застрять. И думаю, что нам надо идти. Здесь не теплее, чем снаружи, я отступать тоже не собиралась.
И вообще, о чем она говорит. Солнце светит вовсю.
Посмотрите в окно. Снаружи скоро снег повалит.
Я послушно подняла голову. На небе сгущались темно-фиолетовые тучи. И уже начали падать снежинки. Сразу потемнело и еще больше похолодало. Как быстро испортилась погода.
Я понимала, что в такую погоду выходить, это верная смерть. И смирилась с решением попутчицы.
Она взглянула на меня с видом человека, всегда правого во всем.
А я в который раз убедилась, что я всегда отстаиваю заранее провальные затеи.
Я не хочу сидеть здесь. С ними со всеми, тихо произнесла я.
А я не хочу идти, не зная куда. И сколько нам идти по метели? Собьемся с пути.
Мы пойдём по дороге, не по лесу же. Еда есть, зажигалок я набрала будем жечь костёр, когда замерзнем. Просто сидеть на месте не вариант.