Я тут же одернула себя. Какие серьги? Какая разница как они там держаться.
Соседка так и смотрела на меня с ожиданием.
Я не знаю. Проводница сказала, спрятаться и никому не открывать. Мы стоим уже около двух часов. Сначала кто-то бегал, потом затихло вроде все.
Наверное, стоит сходить узнать, почему мы так долго стоим. произнесла женщина и встала.
Не надо. Вы не видели проводницу. Она была в ужасе. И говорите шепотом. То, что здесь происходит. Неужели вы не чувствуете?
Я действительно чувствовала давление. И ощущение ненормальности происходящего не проходило.
Не нужно никуда идти, произнесла я еще раз.
Женщина недовольно скривилась, но села. Почувствовала, наверно, что я не дам ей это сделать. Вплоть до физических действий.
Вообще на меня это не похоже. Обычно я очень спокойная и скорее ведомая. Не люблю принимать решения и нести ответственность за других людей.
Но иногда, в моменты, когда все теряются я могу взять бразды правления в свои руки и тогда во мне просыпаются такие силы, что меня начинают слушать все вокруг.
Давайте хоть штору поднимем, с вызовом и обидой произнесла соседка.
Да вы что, я кинулась к окну и прижала край, который та было начала поднимать, на место. А если кто-то снаружи стоит?
Да кто стоит? Что вы несете? Может у проводницы деньги не сошлись, или украли у пассажира что-то, а вы переполошились.
Она явно было возмущена тем, что я смею ей перечить. Женщине было уже около шестидесяти лет. И ее задевало то, что я позволяю себе ей перечить. Это действительно было странно. Потому что в течении вчера я во всем с ней соглашалась.
Мне тоже не особо это нравилось, но что поделаешь. Возможно, от этого зависела наша жизнь.
Вы не видели ее глаз. Вы не слышали, какая тут была беготня. Вы не понимаете, произошло что-то страшное.
Я отчаянно пыталась донести, что нам нужно затаиться.
Стояла тишина. Мы не двигались и не разговаривали. Даже не смотрели друг на друга.
Минут через пять я решила, что все-таки можно выглянуть. Неизвестность начала тяготить сознание. а темнота давила не хуже бетонной плиты.
Я хочу выглянуть в окно, произнесла я негромко.
Вы же говорили, что этого делать нельзя.
Вообще то я говорила, что нельзя окно открывать, про выглядывание не было ни слова, но спорить не стала.
Говорила, но совсем в неизвестности уже невозможно. И давайте как-нибудь будем на одной стороне. Итак, не понятно, что происходит. Я немного отодвину штору и посмотрю.
Соседка махнула рукой в сторону окна, как будто приглашала меня пройти за столик и отвернулась.
И чего она так себя ведет, столько напыщенности. И на меня свысока смотрит. Что за попутчица мне досталась.
Ладно, какая есть уже.
Я глубоко вдохнула и немного отодвинула шторку. На улице было все так же темно, но снег не давал опуститься совсем уж кромешной тьме.
Выглянув, я тут же отпрянула. Вернула на место шторку.
Выдохнула и посмотрела на соседку.
Там какой-то мужик с автоматом, шепотом произнесла я. Он стоял спиной, только собирался поворачиваться. Вряд ли видел меня.
Что? Вы меня разыгрываете? у нее сделалось надменное лицо.
И я подумала, а не профессор ли она часом? Очень уж она себя вела похоже.
Блин, да какая разница, произнесла я вслух.
Женщина посмотрела на меня тем самым взглядом, которым профессора старой закалки, смотрят на нерадивых студентов.
Я мотнула головой и произнесла:
Вы действительно думаете, что я буду шутить так? Мы стоим неизвестно где. Это не станция. Лес подходит вплотную к дороге. В вагоне стоит тишина, проводница с безумными глазами, беготня до всего этого и еще мужик с автоматом.
Дочка заворочалась под одеялами. если она сейчас проснется, все мы пропали.
Профессор подумала о том же. Я впервые увидела страх в ее глазах. Ну надо же, ничто человеческое ей не чуждо. И тут же одернула себя. Сколько можно уже. Все люди ведут себя по-разному в стрессовых ситуациях.
Если вдруг Маринка проснется и заплачет, лезьте на третью полку. Вон ту багажную. Я положу одеяла, и они вряд ли полезут Вас искать, произнесла я.
Хорошо. Но я надеюсь с Вами ничего не случится.
Я тоже на это надеюсь, хмыкнула я.
Нервы. Хорошо хоть не рассмеялась. А то со мной и такое могло быть.
Чтобы не допустить неприемлемых реакций, я встала и взяла рюкзак, в котором лежали разные дочкины принадлежности. Покопавшись в нем, я достала фруктовую пюрешку, как только проснется сразу же засуну ей в рот. А там уже и плакать ей нечего будет.
Вообще удивительно как долго она спит.
Закрывая рюкзак, я почувствовала, как кожа покрывается мурашками. Организм отреагировал раньше, чем я могла осознать. Еле уловимый шум. Может показалось?
Показалось ли или кто-то действительно поднимается в вагон. Дочка перевернулась на другой бок и затихла. Я выдохнула и выпрямилась.
Тук-тук-тук негромкое постукивание.
Не показалось. Кто-то действительно забирается в вагон. Звук открываемой двери.
Наверное, тот все-так заметил вас в окне, прошептала соседка.
Не мог он увидеть. Молчите, я махнула на нее рукой.
Шаги медленно приближались.
Я легла к дочке и обняла ее, чтобы ей было комфортнее. Шаги были отчетливо слышны. Все ближе к нашему купе. Еще шаг и как раз напротив двери. И вдруг шаги прекратились. Если он сейчас начнет дергать ручку мы пропали. Маринка точно проснется и испугается. А испугавшись, заплачет.
Соседка застыла. Только губы еле уловимо шевелились. Наверное молиться.
Я тоже закрыла глаза. Через мгновение шаги возобновились. Он простоял возле купе не больше минуты, но мне они показались вечностью.
Маринка пока еще не проснулась. Я убрала руки от дочки и взяла телефон. Хм. Надо реже его трогать, а то сядет.
Соседка села и тоже достала свой телефон.
У Вас много зарядки еще? спросила я.
Да. Я так часто телефон не беру, осуждение в ее голосе было какое-то не настоящее. Как будто она просто говорит по привычке.
Надо беречь батарею.
Связи все равно нет.
А вдруг мы сейчас поедем? Надо ж будет отписать своим родным, что поезд задерживается. Хотя вряд ли мы поедем куда-нибудь. Но связь в любом случае пригодиться. Когда мы дойдем до места, где она есть.
Вы знаете, я что-то тоже уже не верю, что мы поедем. Подозрительно тихо в вагоне. Как будто кроме нас и нет никого. Вы говорили, что был шум?
Да.
Так может произошла какая авария в поезде и всех эвакуировали. А про нас в спешке забыли? А автоматчик это полиция была.
Я задумалась, очень хотелось поверить в это, но
А как же проводница?
Так напугалась, может напортачила чего. Она ж еще студентка. Молодая-ветер в голове.
Я не знаю, как нужно накосячить, чтобы появился такой ужас в глазах.
Больше ничего не происходило. Мы сидели, вслушиваясь в тишину. Но как только за неизвестным закрылась дверь вагона, тишину ничто не нарушало. Спустя пятнадцать минут безмолвия, я произнесла:
Хочу еще раз выглянуть в окно.
Аккуратно протиснувшись между полкой и столиком, я отодвинула край занавески. Было уже более-менее светло. Рядом с поездом, насколько хватало глаз, никого не было.
Нет никого.
И что это значит?
Я думаю, уже можно выйти. Как-то нет ощущения опасности больше.
Ну конечно, насмешливо произнесла женщина. Если Вы чувствуете, то можно идти.
Я закатила глаза и ничего не ответила. Зашевелилась Маринка. Открыла глазки и села. Потом опять откинулась на подушку и потянулась.
Мама, сказала она.
Это можно было перевести так: холодно, хочу пить и поменяй мне подгузник.
Соседка подняла штору и купе осветилось тусклым зимним светом.
Начав заниматься привычными делами, я тем не менее не забывала про то, в какой ситуации мы оказались. Было две версии происходящего. И обе мне не нравились. И та, что на поезд напали, и та, что произошла авария. В любом случае, мы неизвестно где. Застряли в пустом поезде. Или не в пустом. Что еще хуже.
В вагоне было тихо, и женщина решила действовать.
Нам пора идти. Сколько можно сидеть в холодном поезде? и она решительно встала. Собирайте вещи.
Мне ничего не оставалось кроме как подчинится.
Глава 3
Много времени сборы не заняли. Я переложила все необходимое в рюкзак дочки. Одела на нее два слоя одежды и зимний комбинезон. Оделась сама, так же в два слоя.