Арина Петровна развела руки, протирая суконное покрытие стола.
Да, я их почти выкрала. Нашелся человек, который смог подделать результаты экспертизы. Вместо девяток, по бумагам они пошли как семерки. Но Вы же сможете, Анатолий Григорьевич! Я знаю, что сможете! И никто кроме Вас. Опять же, подумайте, как поможет вашим исследованиям данная работа. Вас выдвинут на нобелевскую премию! Я сама буду ходатайствовать. И у меня есть кое-какие связи. Это реально. Представляете, как Вы станете знамениты!
Ой, бросьте. А Вы сядете за подлог! Хватит заливать!
А я на это пойду. Твердо заявила женщина. Вы можете не верить. Но я готова отвечать перед судом, если хоть кто-то из этих детей сможет жить полноценно. И я знаю, что Вы понимаете меня Анатолий Григорьевич!
И тут у меня в голове будто что-то щелкнуло. Почему Арина Петровна так часто повторяет имя этого мужчины? Неужели это НЛП? Неужели манипуляция? Но какая-то неказистая. Когда она заговорила о славе, Анатолия Григорьевича просто передернуло. Не могла она не знать, что у ее подчиненного нет тщеславия, или что он с негативом относится к премии Нобеля. Что-то не складывается. Хотя почему же? Она в гневе кричит на сотрудника только из-за того, что тот сам находится на грани. Раппорт?
Куда же я попал? Ладно, допустим, что Арина Петровна на самом деле не является идейной спасительнице человечества, как только что заявила, а всего лишь прагматичный директор. А я сейчас разменная монета, которую разыгрывают с целью заставить Анатолия вести себя более избирательно. Получается мерзковато. А как иначе? У меня ни образования, ни цели, ни опыта. Почему бы не воспользоваться мной при случае. Так, надо сделать заметку, держать ухо во остро с этой толстухой.
А на лице Анатолия Григорьевича сейчас красовалась кривая усмешканемного призрения и надменности, немного облегчения и досады.
Или это был инсульт. Ну, я иногда приписываю людям эмоции, им не свойственные. Знаю я за собой такой грешок.
Но нет. Это не инсульт. Анатолий, выдержал паузу в три секунды и заявил:
Значит все решено?
Значит все решено. Подтвердила директор.
Я могу идти?
Вы можете идти. Только не забудьте подобрать кабинет юноше. Кажется, возле Вашего есть один. Или, может быть, Вы хотите разделить свой кабинет с ним? Для удобства работы. Лекса надо поддержать, ввести в курс, показать наши методы. В общем, включить в работу. Только прошу, не делайте из него мальчишку на побегушках. Мне нужны реабилитологи.
Какое у тебя образование, Лекс? Услышал я слова, назначенного наставником уже в коридоре.
Педагогическое. В Ай-Ти области. Смущаясь ответил я.
И какая же у тебя специальность? Закономерный вопрос.
Специалист в области информационных технологий в образовании. Еще сильнее смущаясь пояснил я и уже замер в ожидании следующего логического вопроса.
И что же это значит?
По-моему, даже в колледже, где я учился, никто этого не знал. Большинство моих сокурсников устроились продавцами. Две девушки нашли работу в творческих кружках. Одна ведет квази-фотографию, другая компьютерное моделирование в доме творчества.
Кхм. Что же. Это даже хорошо. Наверное. Если бы ты сказал, что у тебя медицинское высшее, то я бы тебя к нашим детям близко не подпустил. Рассеянно заявил Анатолий Григорьевич. Знаешь, было тут две девушки. Они себя мнили специалистами в реабилитации. Только реабилитация после токсического поражения мозга или после инсульта, несколько отличается от того, что нам приходится делать. Мне так и не удалось им объяснить, чего же от них требуется. Впрочем, они сейчас прекрасно работают в клиниках. И запись в их резюме, что они прошли стажировку у Гаврилова, выглядит достаточно внушительно. Ой, не бери в голову. Мании величия у меня еще нет. И старческий маразм не наступил. Моя фамилия засветилась только стараниями Арины. У нее свербит в одном месте. Нужно везде сунуться, везде поучаствовать. Если я не пишу диссертацию, то я должен издаваться в заграничном журнале с халтурными статьями. А если я два месяца не публиковалсято это повод для истерики. А вчера, она меня силой заставила участвовать в каком-то ток-шоу.
Сложно, наверное, тут работать? Не то, чтобы я хотел утешить мужчину, но что-то сказать-то надо было.
Брось. Весело тут. Если через месяц не убежишьто втянешься. Книжки почитаешь, что-то попробуешь, пару десятков квазанутых отправишь в госпитальи научишься. Хорошо, хоть наши пациенты не жизнью рискуют, а всего лишь прото-жизнью. Хех. Ну, останутся пару сотен детишек овощами в прото на всю жизнь. Но в квази-то они продолжат полноценную жизнь. Так что научись не переживать о неудачах. Людей много. Очень много. Будет на чем поэкспериментировать. Хорошо хоть, что мы не хирурги, и наши ошибки не надо хоронить на заднем дворе.
Все это Анатолий говорил с отрешенным видом, словно и не со мной сейчас разговаривал. Я слышал тоску в его голосе. Неужели он сейчас рассказывал свой путь? Слишком цинично для нормального человека. Хотя, может быть иначе и не выйдет. Может быть и я научусь относиться к людям, как к очередному опыту, эксперименту, попытке
Хотя, чего это я? Какой я реабилитолог? Я же лаборантом пришел работать! Баночки там, разные протирать, проводить анализы мочи и калла, лужи крови подтирать с кафельного пола. Какие пациенты! Стоп! Стоп! Стоп! Куда вы меня втягиваете!
Стоп! Какое втянусь?! Заорал я. Я же не хочу работать реабилитологом! Я обслуживающий персонал! Нет! Я не хочу работать с людьми!
Может быть ты упустил из виду, но ты еще и диссертацию писать будешь, раз уж стал аспирантом.
Каким аспирантом! В ужасе заорал я. У меня даже высшего образования нет!
Как тебя зовут?
Ничего себе! Вот так просто переспросить мое имя? Этот мужик просто мастодонт! Мне бы в жизнь не хватило бы духу признаться в том, что я не запомнил имени собеседника. Я бы бекая и мекая, пытался бы обойтись без именования, обращаясь на Вы, по должности или еще как. Меня немного прошибло жаром. И даже взяли завидки. Хорошо хоть имя этого мужчины было сегодня произнесено столько раз, что мне еще не удалось его забыть.
Григорий Анатольевич, меня зовут Лекс. Смущаясь произнес я. И, черт возьми, из-за этого смущения я чуть ли не каждую буковку в его имени проговорил отдельно и торжественно.
Лекс, значит. А меня зовут Анатолий Григорьевич. Наоборот. Я Анатолий, мой папаГригорий. Лекс, а отчество у тебя есть? В нашей среде принято обращаться по имени-отчеству.
По спине пролился холодный пот. Что же я за лопух такой? Только было подумал, что ни в жизнь не перепутаю имя нового наставника, и на тебе!
Простите пожалуйста, не в силах поднять глаза промычал я, я не хотел Вас обидеть, Анатолий Григорьевич. А меня зовут просто Лекс. Без отчества. Моего папу зовут Вульк, но у нас не принято давать отчества детям. Моя фамилия Пеггаз, если это важно.
Парень, все хорошо, После долгого вздоха произнес Анатолий, давай договоримся, что ты не будешь смущаться передо мной, иначе у нас просто не выйдет работать. Я серьезно. Что за народность у тебя такая странная?
Я химеройд.
О! Со знанием заявил наставник. Ну, тогда извини. Какого поколения? Ладно, если не хочешь говорить, можешь не отвечать.
Ну Мой отец химера первого поколения.
И кто он?
Брантозавр. Все. Официально подтверждаю, что сейчас от смущения упаду в обморок! Блин, даже дышать стало сложно. Ну, брантозавр у меня батя, и что теперь? Надо устраивать допросы на ровном месте?
А по тебе и не скажешь.
Мне надо в туалет! только пискнул я, уползая по стеночке. Сердце колотилось где-то в горле, а обида жгла печенку. И только скрывшись за углом, мне удалось отдышаться. Лишь бы никто не видел!
Вот Если вас удивила моя реакция, то спешу объясниться. Видите ли, я немного застенчивый. Самую малость. И мне становится не по себе, если на меня обращают слишком пристальное внимание. Хотя, вы, наверное, тоже не слишком любили, когда вас вызывали к доске в школе рассказывать урок, который вы пропустили. Да еще и подсмеивались при этом. Так что не надо делать такие глаза, будто я сделал что-то странное. Вот не надо этого!
Ну, и пару слов про химер. Я уже привык к такой реакции. «Твой папа правда химера?», «Ух ты, круто!», «А какая способность у тебя?» и тому подобные. Сразу расставим все точки над «е». У меня нет никаких особенностей. Я обычный человек. Но химеройд. Я сын генетически измененного мужчины и генетически нормальной девушки. И предупреждая ваш вопрос сразу же говорю: гены моего отца были изменены до его рождение его родителями. Соответственно, моими бабушкой и дедушкой. Правда с ними я никогда не встречался, так как отец очень сильно обижен на них. Он их называет сумасшедшими психопатами и выродками, экспериментирующими над собственными детьми. Он утверждает, что мне очень повезло, что я родился без внешних признаков химероида, но, когда в 12 лет мы проходили генетический анализ, выяснилось, что мой ДНК не является классическим. Что-то там не совсем как у остальных людей. Но в целомя совершенно обычный.