Которое?
Ну мы с ребятами были вон Клянусь и Феликс, и вот они спросили, чего она хочет, ну в смысле выпить, может, а она как ответит: «Молока», а Клянусь и скажи, что нет такого алкоголя, и потом еще
Красноречиеэто хорошо. Для Артура речь про молоко была, наверное, рекордом устного рассказа, он распинался, входил в раж, махал руками, а Рысь тошнило все больше и больше. Воды бы сейчас. И ведь до кучи парни еще ждали, пока Рысь поймет письмо мастера и перескажет.
Что? обозлился, тряхнул головой, будто их взгляды так легко стряхнуть. То есть как сцепиться ни о чемэто мы с радостью, а как фигня какая, так мы все переживаем?
А это, между прочим, одностороннее нападение было-то! возмутился Клянусь, которого хлебом не кормидай потрепаться неважно о чем. Полное прозвище его было Я Вам Клянусь, поскольку в первый день он правда клялся всем раз этак двадцать. А сейчас продолжал оправдыватьсяс воодушевлением. Они всё делали с воодушевлением. В смысле, это она в нас кинула своим огнем. Нам-то зачем?
Ага. Еще бы вы в нее ответно кинули. Какого хрена вы вообще ребенка дразните?
Да ну а что этот ребенок бешеный такой!
Она ведется, вот и дразним, весело же.
Ну блин! Мы не хотели.
А чё, а ей помочь-то можно как-нибудь?
И как раз когда Рысь хотел сказать: «Уйдите с глаз моих», с кровати раздалось:
Я вообще-то вас слышу сейчас тоже.
Рысь поглядел на новенькую. Снова на ребят. Серьезно никто ничего не понимает? Откуда-то вдруг потянуло дымом, и Рысь не сразу понял, что это тлеет письмо мастера, которое он смял в руке и не заметил. Ну чего, пускай. Зато вон парни косятся с опаской.
Еще раз, проговорил спокойно, пока бумага медленно скукоживалась, еще раз я увижу краем глаза, что вы к ней лезете или еще к кому-то, кто ведется, будете вместо них лежать в два раза дольше. Это понятно?
Да кто знал, что она ведется!
Теперь знаете.
Он подождал еще возраженийне дождался и полез под кровать. Там хранились книгивсе потрепанные, старые, не те, что приносил нынешний мастер раз в неделю, а те, что отдал в только что созданный Приют его отецчто-то забрал из городской библиотеки, что-то из личной, и Рысь за эти годы перечитал их все. Он погладил обложки, вспоминая «Сказание о городе утраченном и мастере его, все потерявшем», «Искусство кружева» (эта вообще про постель), «Белые башни, хрустальные окна» (это про город в центре леса, где нет мастера, самый большой во всем краю и самый главный), «Правдивые приключения разносчика писем».
Новенькая молчала, не сводила с Рыси глаз. Он тоже молча сунул ей «Сказание» и обернулся к приумолкшей троице:
А вы что?..
Артур заржал и первым сцапал «Искусство кружева» то ли кто-то ему уже рассказывал, то ли название рассмешилофиг поймешь. Феликс, маленький, юркий и вечно всех раздражающий, схватил «Башни» и к себе прижал. Я Вам Клянусь, с которым, так сложилось, Рысь общался чаще и больше остальных, сказал одними губами: «Предатель» и скорбно взял «Правдивые приключения»
Я тебе этого не прощу, пообещал, дня три.
Да хоть неделю, сказал Рысь. Валите уже. Через неделю спрошу, я-то все читал.
Серьезно все?
И перечитывал даже.
Приют, наверное, единственное в мире место, где чтение книг было чем-то вроде доблести. Сила мешает сосредотачиваться, рыжая уж точно. Рысь еще помнил, как тащил себя сквозь тексты, кусал кулак и хотел взвыть. Парни ушли, оглядываясь на него с опасливым уважением. Вот и славненько.
Он в рассеянности отхлебнул из пустой чашкиа что там было-то?.. и пригорюнился: банкет этот несчастный Еще же в мэрииэто пилить через весь город, и приглашение теперь паленым пахнет по кое-чьей милости, ой кто же это был. Рысь оглянулся, не смотрит ли новенькая, и символически ударил себя в скулу. С новенькой, кстати, так и так поговорить Он поднялся и передвинул стул к кровати.
Эй, пссст, позвал первый, пробный раз. Ты что, на книжку вот сейчас обиделась?
Нет, не обиделась.
Ага, а глаза то есть просто так красные, ну ладно. Сама худая, мелкая, а злости как у взрослой. Обычно новенькие либо много плакали, либо требовали вернуть их домой, будто Рысь знал, где это, либо присоединялись к остальными оглянуться не успеешь, как они дружненько идут со всеми в душ и в столовой кидаются хлебом. Душа в душу! А эта вон дерется в первый день.
Это не считая того, что, если б все пошло, как должно было, никаких новеньких в Приюте не появлялось бы.
Хочешь воды? спросил Рысь, возвращаясь в здесь и сейчас, и новенькая, конечно, сказала:
Не хочу.
Мелкая, острая и грустная. Как щепка.
Щепка, сказал Рысь, пробуя прозвище на вкус, ты вот чего ведь?.. Ты, если будешь так швыряться силой, в один прекрасный день не встанешь просто.
Ну и не встану. Почему это ящепка?
А потому что как после пожара.
До кучи она отвернулась к стенке, свернулась клубкомне трогай, мол; пришлось нависнуть над ней как придурку и потрясти. Чем глубже человек в себя уходит после потери или передачи части силы, тем муторней и дольше оправляется.
Щепка, не спи, он говорил и тряс ее, спать вообще вредно.
А вы можете отстать?
Ну и ну. Рысь не помнил даже, когда кто-то вот так совмещал наезд и робкую просьбу в одной фразе.
Ты очень вежлива, но нет, не могу. Послушай, что скажу. Они придурки.
Тут она всем корпусом повернулась к нему и спросила:
Но ведь «придурки» это, эм, плохое слово?
В разных домах по-разному. Ты вот что пойми: они орут ерунду. Что тебе за дело? Иди куда шла. Они сами не слышат, что вопят, но тебе-то себя надо беречь?
А что это вообще было?..
Рысь представил, как Щепка злится, огрызается и как ее же сила вырывается и отшвыривает ее на пол. Особо везучие умудрялись подпалить коврыРысь шипел от боли, подпалины затягивались, а с Рыси сходили синяки.
Сила вышвыривает людей из родных мест, пояснил Рысь неохотно, когда им исполняется пятнадцать лет, к примеру, или шестнадцать, или двадцать даже. Меня вот тоже вышвырнула. А потом мы всё забываем. И нас забывают. Раньше, до Приюта, мы сходили с ума, и всё на этом. Тебя же кто-то разозлил, когда ты перенеслась?
«Горячие сердца, горячие головы. Мы бы столько могли, если бы не были опасны для мира и для себя, о, сколько б мы могли. Сила редко овладевает человеком, которому не больно от несправедливости и который не хочет жить».
Глаза у Щепки снова повлажнели. «Черт, чем ее отвлечь?» Рысь вспомнил о насущном и спросил:
Ты на банкет случайно не хочешь сходить?
Да как будто меня туда пустят.
А чего нет-то? Он поглядел на нее с новым интересом. Ну а действительно: возраст подходящий, смеется редко, милым никого не называет И силой, главное, сейчас швырнуться просто физически не сможет. Мало в ней силы сейчас. Вот и замечательно. А ты сама-то хочешь?
А не знаю А что там будет? Я вообще-то все испорчу.
Да хоть пляши там, они сами нас позвали, отмахнулся еще раз. Стало весело. Чего-чего они там ждут? Детей в костюмчиках? А вот придет такая Щепка в своей кожанке и выдаст им всю полноту концепции. Первая не дерись, много не ешь, напутствовал и сам же первый ухмыльнулся: Хотя нет, ешь. Пускай думают, что мы трындец какие голодные.
IV
Вот что Томасу никогда не нравилось, так это мэрияоблицованное темно-зеленым камнем здание, на диво неуклюжее снаружи и ослепляющее белым цветом внутри. Впрочем, там подавали вкусный кофе. Еще во внутреннем дворе росли вечнозеленые кусты и меж камнями брусчатки пробивалась трава, и в этом-то условном саду Томас сейчас и расхаживал туда-сюда, кивая одинаковым местным служительницам в пышных белых юбках.
Дождя не было, и часть столиков с едой вынесли на улицу. Музыканты устроились здесь же, держали инструменты наготове, но играть торжественно и на публику еще не начали. По правде говоря, и публика-то только-только собиралась. Томас прохаживался по аллеям взад-вперед и обдирал листочки у кустов, растирал в пальцах. Ну где они?..
Мастер, а вы чего внутрь не заходите?
Жду одной встречи.
Важная встреча-то?