Т-ты нас за
За что я вас расстреляю? Я правильно истолковал твои невнятные местоимения? Лучше бы спросил, отчего я вас простил, ну да ладно, изволь: тебя я расстреляю за то, что ты сын потомственного дворянина и сам потомственный дворянин. Твою матушкуза то, что она потомственная дворянка. Твою сестру Машу Это ведь Маша, младшенькая? Катя и Соня, наверное, уже замужем и живут не с вами В общем, ты уже понял, за что я расстреляю ее. Люди этой страны решили: потомственные дворяне здесь больше не нужны, равно как и их потомство Я, как потомственный плебей, это решение лишь приветствую. И претворяю в жизнь.
А Зина, а Наташа? Их-то за что?!
Им не повезло Оказались не в том месте и не в тот час. Ты растолкуй им, чтобы легче умиралось, ну ну, как будто их молнией убьет во время прогулки в грозу.
Володя молчал, потрясенный, ошарашенный. Чечевицын продолжил:
Оцени сарказм судьбы: еврей-террорист Леон Каннегисер застрелил еврея-чекиста Моисея Урицкого, причем в качестве мести за расстрел своего друга Перельцвейга, тоже, заметь, не татарина. Ответный ход сделал еврей Яков Свердлов: объявил Красный террор против недобитых каннегисеров, ну и заодно против всех, кто подвернется под карающую пролетарскую руку И вот ведь какое странное следствие из этой внутриеврейской вендетты: я, русский плебей, расстреляю завтра тебя, русского столбового дворянина. Вместе с семейством. Забавно, согласись? Все еврейские детишки, убитые при Кишиневском погроме, наверное, сейчас бешено аплодируют на небесах Если, конечно, допустить, что обетованные небеса существуют и чуть ниже их боженька не нарисовал черту оседлости
Так ты из выкрестов
Господь с тобой, Володенька, я чистокровный русак, просто уродился уж таким, смугло-чернявым Хотя не исключу, что среди предков затесался цыган или кавказец. Можешь обсудить эту проблему со своими. Не так скучно будет ждать расстрела.
Ты стал чудовищем, Чечевицын И неужели у тебя в душе ничего не
Ты прав, снова перебил Чечевицын. В душе, наверное, у меня что-нибудь шевельнулось бы Все-таки детские воспоминания такая штука, что если на них умело сыграть Но вот беда, Володя, у меня нет души. Ну то есть совсем, абсолютно. Когда ты приезжал сюда на университетские каникулы ведь ты учился в университете, правда?когда ты приезжал на каникулы и хрустел за завтраком французской булкой, я подыхал в Акатуе. И отдал душу за то, чтобы выжить, вернуться, отдать долги Я говорил, что я не мстительный? Так и есть. Я просто аккуратный должник. Всегда отдаю все долги. В общем, души у меня не стало. Это был справедливый обмен. И у тебя есть один крохотный шанс: обратись не к душе, которой нет, а к моему разуму Придумай что-то такое, от чего я не захочу вас завтра расстрелять Или не смогу. Только поспеши, завтра тяжелый день, и я хотел пораньше лечь. У вас, конечно, день тоже выдастся не самый легкий, но хотя бы короткий. Начинай Я внимательно тебя слушаю.
Володя недолго помолчал, собираясь с мыслями. Потом заговорил, и Чечевицын чуть улыбнулся своею замороженной улыбкой: все-таки не поверил, все-таки пытается достучаться до души
Ты помнишь, Боря, как мы собирались бежать в Америку? Добывать золото, тигровые шкуры и слоновую кость не знаю уж, с чего мы решили, что там водятся слоны и тигры, но собирались Ты помнишь, как мы основательно подготовились? О, у нас было все, мы были богаче, чем Робинзон Крузо, выброшенный на пустынный берег! Два ножа, и мешочек сухарей, и увеличительное стекло для добывания огня Был компас и четыре рубля денег, даже, по-моему, четыре с полтиной, ты говорил, что до Байкальского парома нам хватит, а там уже можно намыть в горах первое золото Ах, да, у нас же был еще пистолет Смешной, почти игрушечный дедушкин двуствольный пистолетик, но как же мы гордились им! Мы собирались им и двумя перочинными ножичками сражаться с тиграми и дикарями, и убивать других врагов Мы думали поступить в морские разбойники, пить джин и в конце концов жениться на красавицах и обрабатывать плантации Ты помнишь все это? Ты называл себя: «Монтигомо Ястребиный Коготь», а меня ты называл братом, своим бледнолицым братом И твой бледнолицый брат просит тебя, Монтигомо: поступи со мной и моими близкими так, как надлежит поступать с братьями. Хау. Я все сказал.
Ты нашел правильные слова, бледнолицый брат мой, заговорил Чечевицын, и голос его вновь зазвучал как тогда, в бричке, после странного его сна. Я отдал душу, но в груди у меня еще бьется сердце, и твои слова поразили его, как стрела охотника поражает сердце бизона. Встань же с колен, бледнолицый брат мой, и дозволь краснокожему брату обнять тебя! Помню ли я? О, если б ты знал, брат, как я жалел, как я горько жалел, что ты не ушел тогда со мной, и мы не добывали вместе золото, тигровые шкуры и слоновую кость, и меха на Аляске, и не попали вместе к алеутам И что поезда и дилижансы я граблю не с тобой, а с убийцей и предателем Акулой Додсоном, я жалел тоже Я жалел об этом везде: и во Владимирской пересылке, и в Акатуе, и на золотых приисках представь, я ведь попал на золотые прииски, но то были поганые прииски, совсем не те, что у Майн-Рида Ты не поверишь, брат, но я до сих пор жалею, что ты не пошел со мной и предал меня Конвой! Увести! Умри с миром, бледнолицый брат мой, с миром и песней смерти на устах, и пусть предки примут тебя в свой круг у костра в Краях Вечной Охоты. Хау! Я все сказал.
Боря! Не-е-т! Я не делал этого! Бо
Дверь захлопнулась, заглушив истошный крик.
* * *
Утром все прошло как по маслу.
Дезертиры не просто вышли из лесу, они построились в колонну по трое, они маршировали, пусть и слегка вразнобой, и даже затянули какую-то песню. В общем, всем своим видом показывали: осознали, и раскаялись, и готовы послужить родине и революции, искупить и смыть кровью Наверное, рассчитывали дать деру позже, отведя беду от родимых мест.
Два «максима» ударили кинжальным огнем.
Закончилось все быстро.
Взвод Крупенцалишь эти бойцы отряда всерьез могли считаться кавалеристамидержал коней вповоду, но так и не дождался команды «На-а-а конь!», догонять верхами и рубить убегавших к лесу не пришлось. Дезертиры как шли, так и полегли, на дороге, плотной кучей. Трупы стащили к усадьбе, сложили рядком вдоль стены. Пусть местные хоронят Или пусть бродячие собаки жрут.
Заложников по домам? спросил комэска, кивнув на каменный остов усадьбы.
Да что ж ты такой дурак-то, Фокин буквально застонал уполномоченный. Какое по домам? Тут их отцы сидят, братья старшиевзрослые, матерые мужики, почти все с германской вернувшиеся, винтовки с обрезами у всех в амбарах-сараях припрятаны Отпустишь их, тут через месяц новая банда объявится, и не птенцы желторотые, настоящая банда, боевая, обстрелянная. Все понял, Фокин? Командуй пулеметчикам!
«Максим» долго грохотал с крыши, расстреляв всю ленту и начав следующую. Наконец и здесь все закончилось. Добивали без выстрелов, штыками.
Ну эти-то уж в банду не собьются? показал комэска на сараюшку.
Расстрелять. Вон к той стеночке поставить, где почище, и тем же манером.
Та-а-ак Комэска, не таясь, расстегнул кобуру, положил пальцы на холодную рукоять нагана. А выдай-ка ты мне, товарищ Чечевицын, приговор по всей форме Не-е, пять приговоров, свой на каждого. Но по всей форме, с именами-фамильями, с печатью, богомать твою, с круглой, и с годом рождения А без бумажки я и клопа на твоей роже не расстреляю, товарищ Чечевицын, полномочиев у меня таких нет.
Они снова мерялись взглядами, и впервые комэска без страха заглянул в эти бездонные черные дыры. Ну подвал а что подвал не преисподня, чай.
У тебя, Фокин, бумага на их расстрел в планшете уже лежит. Загляни и посмотри.
Кака-така бумага?
А вот така передразнил Чечевицын. Сентябрьское постановление ГубЦИКа о проведении политики Красного террора, за подписью товарища Нудельмана. Террор объявлен? Факт. В сараюшке буржуазно-помещичий элемент с пособниками? Факт. Так чего ты ждешь, Фокин? К стеночке их, вон к той, где почище. Постановление им быстренько зачитатьи на гашетку. Исполняй. Я прогуляюсь, пройдусь по холму, голова что-то разболелась Действуй, не медли. И не забывай про подвал, Фокин. Я тебя умоляю: никогда не забывай про подвал!