Исследованиями, с удивлением повторила я. Просто интересно, почему ты хочешь похоронить себя в лаборатории? Ты такой общительный. Даже Сэмми ты нравишься, хотя он едва ли любил кого-нибудь.
Сэмми чудесный ребенок, ровно сказал он, фокусируясь на разравнивании теста по двум противням, снова и снова разглаживая его. Я почувствовала, что сказала что-то неправильно, но не знала, что именно. Когда Джексон поднял глаза, его лицо было ровным. Ничего не выражало. Снова. Он сменил тему. Давай отправим это в духовку.
Я начала убираться, пока он делал глазурь. Когда таймер прозвенел, он показал мне, как проверить степень приготовления и заявил, что противни готовы к мытью.
Сядь, приказала я. Я закончу уборку. С этим я справлюсь.
Если ты так настаиваешь, сказал он. Он раскатал рукава и сел так, как сидел, когда я впервые увидела егооткинувшись назад, его вытянутые ноги заняли половину кухни.
Как скоро нужно будет поливать все глазурью?
Дай шоколаду несколько минут, чтобы растаять. Кстати, это называется ганаш. Шоколад и сливки смешанные вместе.
Ладно, сказала я, сейчас ты просто хвастаешься.
Искренняя улыбка, теплая и расслабленная. Как тогда, на чердаке.
Кто, я? сказал он. Да никогда.
Я засмеялась, и в этот момент вошла мама. Её губы были сжаты; она была раздражена.
Сара, я видела тебя, когда ты бежала по тропинке, собираясь сбежа Она оборвала саму себя и подошла ближе, рассматривая меня. Боже, как ты умудрилась размазать муку по всему лицу?
Ты ищешь Сэмми? с надеждой спросила я.
Нет. Я искала тебя. Сэм уехал в Аннаполис с твоим отцом этим утром.
Этим утром? озадаченно повторила я. Ты же говорил, что я повернулась к Джексону.
Но он уже двигался по направлению к двери.
Я вернусь позже и покрою глазурью оба противня, Сара. Он выскользнул.
Я повернулась к маме.
А почему они не дождались меня?
Сегодня мне нужна была твоя помощь.
А что мы будем делать? осторожно спросила я.
У нас была встреча с планировщиком, поставщиком продуктов и дизайнером торта. Но они ушли тридцать минут назад.
Прости, мам, сказала я, изо всех сил пытаясь выглядеть раскаивающейся, а не радостной.
Ну да, конечно. Не важно. Сейчас тебе нужно подготовиться к поездке в Аннаполис. Смени одежду. Причешись. И не могла бы ты воспользоваться блеском для губ и помадой, пожалуйста? Мы пытаемся произвести хорошее впечатление в округе.
Я стояла, чувствуя себя не в своей тарелке, в миллионный раз пытаясь понять, слышит ли мама саму себя, когда говорит подобные вещи, или это происходит бессознательно. Она вышла, позабыв обо всем.
В том смысле, я понимала, что разочаровываю её. Я не могу быть похожей на неё. Я не такая красивая. Не шикарна. Не гениальна. Но знаете что? Я хотя бы стараюсь быть приятной.
Что тоже не похоже на неё.
Может быть, она просто не понимает, что у людей вообще-то есть чувства. В отличие от неё.
Я медленно поднималась по лестнице, попутно пытаясь сообразить, каким образом девушка, которая нарисовала те восхитительные картины в сундуке на чердаке, превратилось в мою маму.
Я открыла дверь своей комнаты и остановилась. Постель была застелена. Моя одежда не свисала с кресла. И было ещё кое-какое отличие
Стены. Цветочный рисунок был только частичным.
Я услышала какое-то движение.
Часть меня просто хотела развернуться и уйти прочь, но другая часть этого не желала. Мне было нужно увидеть того, кто скрывался с другой стороны кровати.
Девочка с русыми волосами сидела на полу, подвернув ноги под себя. В левой руке она держала палитру с красками. Кисточкой в правой руке она рисовала мальву, плетущуюся по стене, с распустившимися цветами и листьями.
Я обошла кровать таким образом, чтобы я смогла рассмотреть лицо девочки.
Моя мама. Примерно в одиннадцатилетнем возрасте.
Я некоторое время наблюдала за ней. Поглощенной работой. Расслабленной. Изредка напевает отрывок какой-то знакомой мелодии. Слегка в беспорядке, с краской на руках, джинсах и лице. Она выглядит, как девочка, с которой я могла бы подружиться. Она кажется счастливой.
Если бы я только могла пройти сквозь время и поговорить с ней. Я хотела бы защитить её от чего бы то ни было, что забрало её счастье.
Не задумываясь, я произнесла вслух:
Я люблю тебя, мам.
Девочка перестала мурлыкать и склонила голову, как будто она прислушивалась. Она выглядела озадаченной. Потом она макнула кисточку в краску и вернулась к прерванной работе.
Я вышла за двери. Я не хотела ничего знать о прошлом. Я не хотела этот дар. Он ничего не изменит, а только каким-то образом заставляет меня чувствовать себя хуже.
Когда я снова заглянула в комнату, там царил мой обычный беспорядок. А сад снова был на своем месте.
Личный Эдем моей мамы. Со стеганным яблочным деревом на кровати.
Я поспешно оделась, закончила макияж и спустилась вниз.
Прости, что не помогла тебе с планировщиком вечеринки, пробормотала я.
Мама слегка улыбнулась и пожала плечами.
Всё равно, это ведь не твое, не так ли? Всё в порядке. Уже почти всё готово. Это будет сказочная вечеринка, если это имеет для тебя какое-то значение.
Уверена, что так всё и будет.
Когда я знала, что нужно искать, я всё ещё видела ту девочку со второго этажа. В основном это были глаза. Её голова всё ещё склонена. Все ещё прислушивается.
Я услышала, что снова произношу эти слова.
Я люблю тебя, мам.
У неё на лице появилось странное выражение. Потом она сказала:
Я тоже тебя люблю, милая. Она тут же отвернулась и направилась в свою комнату. Я буду готова уезжать через десять минут, сказала она через плечо, её голос был слегка высоковат. Ты же будешь в машине?
Конечно, согласилась я.
Я хотела выйти из дома. Я вышла на улицу, опустила окно в машине и ждала её на пассажирском сидении.
В Аннаполисе мама въехала на парковку перед магазином одежды.
Снова засада.
Эй, запротестовала я. Я думала, мы встречаемся с папой и Сэмми.
Я этого не говорила. Завтра мы идем в церковь и тебе нужна какая-то одежда.
Церковь? С каких пор моя мама стала верующей.
Роберт пригласил нас присоединиться к нему, а затем отправиться в клуб на бранч4 и ежегодную Клубную Гонку на Чесапике.
Ах. Сенатор. Это было что-то вроде хорошей и плохой новости одновременно. Мне нравились лодки. И Ричард, скорее всего, тоже будет. Но день с Робертом в церкви и «клубе»? На моем лице, наверное, явно читалось полное отсутствие энтузиазма.
Слушай, Сара, очень важно, чтобы мы до вечеринки увиделись как можно с большим количеством людей. В церкви будет много моих старых друзей, ещё больше их будет на регате. В гонке принимают участие пять самых больших яхт-клубов на Чесапике. Так что мы вчетвером будем там, будем улыбаться, будем общительными и хорошо проведем время. Поняла?
Звучит интересно, ровным голосом сказала я. Мне было интересно, каким образом мне следует держаться с Ричардом. Не слишком хотелось флиртовать с ним перед моими родителями. Моя мама направилась к вешалкам, тогда как я нашла стул и присела. Я прочитала уже половину статьи под заголовком: «Десять пикантных способов сделать это летом!» в номере Космо двухгодичной давности, когда мама появилась передо мной с охапкой одежды.
Здесь не оказалось никого, кто бы примерял это за меня.
Она пыталась уговорить меня на нечто розовое, но я остановилась на шелковом сарафане, расписанном водяными лилиями и маками, с поясом на талии в виде толстой черной ленты. Беспокоясь, что оно не слишком подходит по сезону, мама нашла маленький кашемировый свитер, чтобы прикрыть мои плечи.
Продавщица в магазине предложила нам пару подходящих балеток.
Что случилось с вашей бедной головой? Спросила она, сочась фальшивым сочувствием.
Я почти готова была сказать ей, что это просто очень большой прыщик.
Ударилась крокетным молотком, сказала я, сладко улыбаясь.
Она споткнулась и ударилась о столбик кровати, поправила меня мама.
Продавщица постаралась скрыть ухмылку.