И как поживает Роберт? спросил папа с преувеличенным интересом.
У него всё хорошо. Он просил передать тебе привет.
Как мило с его стороны вспомнить обо мне. Ты ему рассказала, где я? Рассказала подробности?
Нет, конечно. Я просто сказала ему, что ты снова вернулся на работу в Джон Хопкинс.
А как дела у миссис Хэтэуэй?
Я не спрашивала.
Она умерла, вырвалось у меня. Несколько лет назад.
Я не должна была этого говорить. Мне следовало бы прикусить язык и держать рот закрытым.
Скорбящий вдовец, хм? произнес папа. Как удобно для тебя.
Мама сузила глаза.
Как смеешь ты меня критиковать? Как ты смеешь намекать, что я сделала что-то неправильно? Не вешай на меня это.
В ответ папа промолчал. Не смотря в мою сторону, он проговорил сквозь стиснутые зубы.
Ты не обязана соглашаться на эту вечеринку, если не хочешь, Сара.
Мама даже глазом не моргнула.
Ты ошибаешься, Том. В этом вопросе у Сары вообще нет права голоса. На эту вечеринку придут одни из самых влиятельных людей в округе, и в связи с тем, что я намереваюсь продать Дом Эмбер вместе со всем содержимым, я с радостью соглашусь на то, чтобы Дом Эмбер сверкал и сиял всеми огнями. Такую рекламу невозможно оплатить. Так что вечеринка состоится, и Сара будет присутствовать на ней с широкой улыбкой на лице. Разумеется, ты тоже приглашен, если захочешь прийти.
Бросив салфетку на тарелку, она вышла. В полном отчаянии я уставилась на свою еду.
Ну же, Сара, детка, проговорил папа. Мы же не хотим выбрасывать все эти вкусности. Давай-ка доедать.
Нет, сказал Сэмми. Он начал стучать кулаком по голове.
Эй, не делай так, папа поймал руку Сэмми. Как насчет мороженого вместо этого?
Нет! Нет, нет, нет! прокричал Сэмми. Он высвободил руку, спрыгнул со стула и выбежал из комнаты. Я услышала топот его шагов по лестнице.
Это моя вина, сказала я. Не стоило поддерживать эту её идею.
Нет. Не ты же это предложила. Ничто из этого не является твоей виной. Папа вздохнул. Она не хочет, чтобы я был рядом. Может быть мне лучше перестать вмешиваться.
Но ты же придешь на вечеринку?
Если ты хочешь, чтобы я там был, то приду. Он встал. Неуклюже наклонившись, он поцеловал меня в макушку. Я схожу, проверю как там Сэмми, хорошо?
Ага. Лучше иди.
Папа протер глаза тыльной стороной ладони. Я притворилась, что не заметила этого.
Я скоро вернусь, проговорил он. Чтобы помочь с посудой.
Никто не взял свои печенья с предсказаниями. Вздохнув, я разломала свое. Отражение в зеркале покажет тебе того, кого ты хочешь видеть.
Я закатила глаза. Мне всегда попадаются паршивые предсказания.
Я разобралась с большей частью еды, когда папа вернулся.
Он уснул, сказал он. Просто упал на кровать, обнял медведя и отключился. С ним всё будет в порядке.
Да, так и будет, ответила я. Он невероятно оптимистически настроенный малыш.
Ты случайно не знаешь, почему он назвал своего медведя именно так?
Злобный Мишка? Понятия не имею. А что?
Когда-то твоя бабушка проводила для меня экскурсию по дому. Она его тоже называла Злобный Мишка. Я сказал бы, что это немного странно. А ты?
Может быть, она рассказывала Сэмми о нас во время одного из своих визитов?
Может быть. Папа взял мочалку и начал мыть тарелку. Я остановила его.
Не беспокойся об этом. Уже поздно, а тебе нужно выспаться. Иди. Я не хочу быть причиной иска о халатности.
Ты уверена, что справишься сама?
Я пожала плечами. Практически уже всё сделано.
Прежде чем уйти, он сжал меня в объятиях. Результат разлуки, подумала я. Он никогда так не делал, когда мы были в Сиэтле. Я всё доделала. Когда я ходила из комнаты в комнату, выключая свет, я захотела, чтобы у меня был телевизор. Но единственный телевизор был в комнате бабушки, в которой сейчас спала мама.
Девять часов. Два с половиной часа до назначенного времени. Если бы у меня был номер Джексона, я бы позвонила ему и всё отменила.
Я поднялась наверх и выудила из чемодана свой телефон, подумав, что я могла бы позвонить Джеси, но он был выключен. И, ну разумеется, я забыла зарядку.
Я прокралась в комнату Сэма и вытащила фонарик из его рюкзака, потом спустилась вниз, в библиотеку. Мне показалось, что я видела телефон в этой комнате.
Он там был, на столике между двумя креслами. Для набора номера нужно было крутить диск, как в старых фильмах с Богартом. Мне потребовалась секунда, чтобы разобраться, как он работает.
Джеси. Это Сара. Помнишь меня? Я передернулась. По телефону у меня был дурацкий голос.
Мы немного поболтали. Она сказала, что сделала себе татуировкунаписанное на иврите изречение из Талмуда: Чем больше думаешь о себе, тем меньше тебя любят.
Способ прорекламировать евреев, сказала я ей. Я почти уверена, что татуировки нельзя считать кошерными. А раввин знает? Впрочем, плевать на него, твоя мама знает?
Она лишь рассмеялась. Я рассказала ей о вечеринке, но она не сможет приехать. Даже если бы она смогла оплатить билет на самолет, у неё была назначена репетиция в костюмах для Тайного сада. Я рассказала ей о красавчике сенаторском сыне.
Модельная внешность? спросила она.
Модельная внешность, подтвердила я. Я пообещала, что вышлю ей на почту фотки, как только я окажусь где-нибудь, где будет интернет. Я скучала по своему компьютеру.
Оставалось ещё полтора часа. Я исследовала библиотеку. Она была огромнаполки размешались на всех четырех стенах от пола до потолка. Насколько я могла видеть, книжки были в твердых обложках, большинство даже в кожаном переплете. На небольших латунных табличках были написаны тематики. Тут была секция французских авторов и секция с немцами. Тяжеленный Оксфордский словарь без сокращений лежал открытым на подставке рядом с антикварным глобусом.
Я уселась в одно из кожаных кресел и начала рассматривать стопку книг, которые моя бабушка оставила на столе. Конан Дойл и Кристи, Лавкрафт и По. У неё определенно была тяга к смерти. На дальнем конце стола лежала книжка, открытая на картинке с домом, стоящем на скале и просматривающемся между деревьями. Я привстала и рассмотрела перевернутую картинкуэто был Дом Эмбер. Я проверила обложку. «Место во времени», Фионы Кэмпбелл Уоррен.
Об этой книге мне рассказывал Ричард. У бабушки просто должен был быть экземпляр. Я закрыла книгу и сунула её под мышку. Может быть, она поможет мне убить немного времени.
Я сидела за кухонным столом. Окно в наружной двери уставилось на меня словно большой черный глаз. Я хотела было передвинуть кресло так, чтобы мне не приходилось видеть его, но ещё больше я не хотела сидеть к нему спиной. Положив тяжелую книгу на стол, я открыла её.
После титульной страницы размещалась фотография автора, моей прабабки. Она была просто изумительной. Тонкие черты лица, отличная фигура, и копна густых волос. Она была немного похожа на мою маму. На следующей странице было пояснительное предисловие редактора.
Фиона Кэмпбелл Уоррен это необыкновенная женщина с неординарным видением. На следующих страницах она настолько умело сплела исторические факты, семейные предания и вымышленные истории, что читатель поверит в то, что она путешествовала по местам, жила в тех временах и встречалась с людьми, о которых она пишет. Затем, как будто задумавшись над своими записями, она заново описывает факты и персонажей, но слегка их переиначивает, перенося вас в другое время, и рассказывая иной ход событийпо собственным словам Фионы, «ещё одно если бы».
Затем шел переход к научному описанию, но я не стала его читать. После предисловия шло стихотворение под названием «Ещё одно если бы». Я не была поклонницей поэзии, но оно было любопытным. Я прочла его:
Мы выбираем дороги в запутанном лабиринте,
Движимые надеждой, преследуемые историей.
По счастливой случайности мы спокойны, в печали, мы идем не разбирая дороги,
Мы слепо идем навстречу тайнам.
Но время уходит от нас неслышными шагами,
Чтобы прислушаться, нужно разбудить Её, и подняться
Чтобы отыскать точку, где встречаются прошлое и будущее.
И хоть выбор кажется случайным, хотя случайность опровергает