Возле подъезда никого не было, я открыл кодовый замок и проскользнул внутрь. Кивнул консьержу. Дом у нас хороший, на охрану мы скидываемся. Ночь всё-таки время неспокойное. У полиции и Росгвардии сейчас полномочия огромные, но отчаянного или отчаявшегося народа хватает.
В Комок ходил? спросил консьерж.
Он уже пожилой мужик, под полтос, но крепкий. До Перемены служил в армии, но теперь армии сократили, потом пытался устроиться в полицию, но таких желающих много. Консьерж сидел за перегородкой и смотрел маленький телевизор, короткая дубинка лежала перед ним на столе.
Ага, сказал я без уточнений. Достал пачку сигарет и через окошко положил перед консьержем.
Тот расплылся в улыбке:
Ого! «Соверен»! Я такие курить начинал, ещё в школе учился Сколько я тебе должен, Макс?
Он даже сделал движение, будто лезет в карман.
Нисколько, Андреич. Подарок, улыбнулся я.
С людьми надо поддерживать хорошие отношения, особенно если от них зависит твоя безопасность.
Спасибо ещё больше, сказал консьерж, нюхая закрытую пачку. Прям как в детство заглянул
Лифт я вызывать не стал, это плохой тонзря тратить электричество и ресурсы механизмов. Поднялся на четвёртый этаж, позвонил в дверь.
Открыл, конечно, отец. Был он навеселе, но умеренно.
Сына
Я позволил себя обнять и даже поцеловал отца в небритую щёку.
Они у меня не алкоголики. Бытовые пьяницы. Ну а что делать пожилым людям, когда мир обрушился? Им уже под семьдесят и ничего в жизни не светит.
Кто там? позвала из гостиной мама. Голос у неё был чуть громче, чем хотелось бы, и очень характерно вибрировал.
Отец виновато посмотрел на меня. Сказал:
Мама отдыхает.
Повернулся в глубину квартиры, крикнул:
Это Максим! Продукты принёс!
Максимушка! Иди сюда! позвала мама требовательно.
Пришлось идти. Я разулся, прошёл по нашей большущей квартире, где стоял затхлый кисловатый запах. Мебель у родителей роскошная, наверное, её всё ещё можно хорошо продатьгде сейчас в Москве купишь итальянскую мебель? На стенах висели картины, тоже не самые дешёвые когда-то. Айвазовский и Поленовэто в хорошие времена было важно. Окна наглухо зашторены. Я подумал, что, когда в следующий раз найму людей убирать в доме, скажу, чтобы постирали все шторы.
Мама сидела перед телевизором, здоровенным, но тоже старым. Как раз перед Переменой сменили. И смотрела канал «Ностальгия», как делают все сбрендившие пенсы.
Шло телешоу, которого давным-давно не существовало. Весёлый молодящийся ведущий расспрашивал маленькую девочку, кем она хочет стать. Девочка жеманно объясняла, что она уже и так звезда «Тик-Тока», а будет суперзвездой интернета. Смотреть на это было грустно, потому что никакого «Тик-Тока» давно нет, как и интернета. Если девочка выжила в Перемену, то ей трудновато было приспособиться.
Мать сидела в кресле, держа в руках красивый хрустальный бокалтоже с прежних времён.
Максимушка, мама подставила щёку под поцелуй. Будешь красненького? Тебе же можно немного вина, ты не за рулём?
В бокале была красная жидкость. Я знал, что это: разведённая сиропом водка. Мама делала вид, что это вино, но, может быть, она уже сама в это верила.
Нет, спасибо, сказал я. Надо поработать. У меня сессия.
Иногда мама думала, что я ещё школьник. Чащечто я учусь в институте, куда на самом деле так и не успел поступить. Порой, правда, у неё случались озарения, и она удивлялась: «Максимушка! Тебе же двадцать пять лет! Ты должен был уже закончить институт!»
Тогда я говорил, что учусь в аспирантуре, и мама успокаивалась.
Но в этот раз уточнять не пришлось, мама сразу закивала:
Конечно. Не надо тебе пить. Это вредно. А учебаочень важно. Из тебя выйдет прекрасный дипломат.
Смотреть на маму было грустно. Она никогда не любила косметику, но за собой следила. А последние годы лицо у неё стало обрюзгшее, как у всех пьяниц да к чёрту, у всех хронических алкоголиков!
Я пойду, мам, сказал я.
Ты принёс картошку? неожиданно спросила мама.
Да.
Извини, что попросили о такой мелочи
Я мог бы объяснить, что пакет настоящей картошки нынчесовсем не мелочь. Куда дешевле был бы здоровенный отруб стейка из мраморной говядины, потому что говядину в Комке легко синтезируют, и она как настоящая, а с картошкой проблемы и за неё берут дорого. Есть и несколько простых вещей, которых вообще не продают, хоть ты их рэдками засыпь, только руками разводят.
Приятно думать, что пришельцы чего-то не могут, но мне кажется, они просто издеваются над людьми. Или дрессируют нас, чтобы люди совсем не перестали заниматься сельским хозяйством и всяким производством.
Хочешь, я пожарю мама попробовала встать, но у неё не получилось, она чуть не расплескала бокал. Я подхватил его и поставил на журнальный столик. Ох, что-то я уже сплю Заходи завтра, я пожарю.
Конечно, мама, ответил я.
И ушёл, оставив её смотреть по сотому разу весёлое шоу из прежних времён. Канал «Ностальгия» не зря популярен, у них там и новости свои, с новым звуком, наложенным на старое видео, и шоу, и сериалы. Если не смотреть в окна, то кажется, что вокруг обычная хорошая жизнь, как в две тысячи двадцатом или двадцать втором, а из всех проблемтолько эпидемии и «рост международной напряжённости».
Отец ждал меня у дверей. Молча протянул банку пива.
Оставь себе, сказал я. Настоящее, из Комка.
Нам с матерью хватает водки с сиропом, ответил отец. Не стоит портить продукт.
Я подумал и забрал банку.
Они их синтезируют? спросил отец небрежно. Или какие-то старые запасы?
В отличие от матери, он понимал, какой мир за окнами. Только делал вид, что тоже выжил из ума.
Думаю, что синтезируют.
Ты-то как?
Нормально, пап.
Спасибо, Максим.
Мне было очень неловко. Я спросил:
Мама давно из дома не выходила?
Отец кивнул.
Может, вам как-нибудь прогуляться? Я такси закажу. До парка и обратно. Или в ресторан. Такой маршрут придумаю, что она ничего странного не увидит.
Думаешь, кольцо вместо Луны не заметит? спросил отец устало.
Честно говоря, я думал, что не заметит. Или убедит себя, что не заметила. Но я не стал спорить.
Ладно. Я ещё подумаю. Вы это держитесь.
Отец кивнул, и я вышел. Торопливо, как выходят из больницы, где очень долго умирает близкий человек.
Ну, оно ведь так и было.
Спустившись на пару этажей, я открыл дверь своей квартиры. Поставил пиво в холодильник.
Спать было рано.
Раньше, во времена интернета, можно было найти любое развлечение в сети. Потрепаться в чатах, поиграть в сетевуху, посмотреть кино. Сейчас с этим труднее.
Хотя компьютер у меня есть, куча старых игр и видео на дисках тоже. Если уж совсем по-олдовомуможно бумажную книгу почитать. Я себе натаскал из родительской квартиры, да и от прежних хозяев много чего осталось.
Ещё можно выпить пива, помимо сегодняшней банки у меня была заначена ещё одна.
В итоге я пошёл в кабинет бывшего хозяина квартиры, где держал одежду, кое-какие припасы, а ещё поставил турник, гири, параллетсы. Разделся до трусов и принялся качать пресс. Так, из упрямства, чтобы не заниматься фигнёй.
Тренироваться совсем не хотелось, и когда в дверь позвонилия это занятие радостно прекратил. Набросил халат и пошёл к дверям. В домофон не звонили, значит, это папа. Может, всё-таки решил выпить пива?
Я подумал, что с удовольствием выпью с ним по банке. Хотя, конечно, его сразу развезёт, и он начнёт вспоминать чудесные прежние годы
Наверное, после визита к родителям у меня в голове что-то перемкнуло. Я даже в глазок не глянул. Сразу поднял засов и открыл.
Передо мной стояли жница Дарина и куколка Наська.
Я остолбенел.
Во-первых, от того, что консьерж меня не предупредил. Во-вторых, потому, что на дворе уже ночь, а ночью ни жницы, ни куколки не выходят. В-третьих, потому, что жители Гнезда вообще не ходят к людям в гости, ни днём, ни ночью.
Ну и, в довершение всего, они выглядели странно. У Дарины был порван рукав на левом плечеот локтя и до самой шеи. Кое-где чешуйки уже срослись, но в прорехе виднелась розовая незагорелая кожа, и это казалось очень неуместно. Контейнер с мутагенами Дарина поставила под дверьнаверное, даже жнице тяжело его таскать. Лицо было неподвижное, будто маска.