"В проход-то в минном поле впишемся при таком раскладе?"
"Впишемся, впишемся. А не впишемся - тоже похуй, мины-то противопехотные, а мы на танке".
Когда Меркава подъехала к дому, над горизонтом уже показалась нежно-розовая полоска рассвета. Паша спрятал бронетехнику за домом и сказал:
"Ну всё, теперь спать. День был тяжёлый, а мне завтра, вернее уже сегодня гайки крутить и довольно долго".
9. Боевая операция
Мужчины разбрелись по комнатам, а Айгуль, включила настольную лампу, открыла ноутбук и опять погрузилась в дебри перевода, ей спать было теперь не нужно. Даму тоже мучали сомнения, тем паче после слов Паши, уж больно грамотно были организованы огневые точки моджахетов, уж больно много у них было противотанковых средств обороны, а самое главное - людей.
"Бля, если даже америкосы не смогли их выбить, нам с одним танком очень туго придётся, какой бы пиздатый он не был, тем более Абрамсы - тоже далеко не подарок. С другой стороны - с боем пробиваться не надо, с боем придётся уходить, и это самое проблематичное. Нефтепроводу понятно, при любом раскладе пиздец, хорошо, если бы этот пиздец нас хоть как-нибудь миновал, но вот как? Остаётся полагаться только на везение".
Вскоре совсем рассвело, Айгуль выключила настольную лампу и продолжила трудиться. Вдруг ей в голову пришла неожиданная мысль. Открыв книгу на самом замусоленном месте, дама начала зазубривать длиннющее заклинание, обращающее обычных граждан в инкубов: "Если что, прямо на месте можно будет их обратить, если жопа приблизиться вплотную, хоть какой-то шанс будет. Хотя, конечно, от пули в голову никто не застрахован. Будем надеяться, нас минет чаша сия".
Вскоре на улице начали раздаваться тяжелые удары кувалдой и весёлый мат. Через некоторое время, когда голова уже окончательно отказалась соображать, Айгуль вышла на жаркую улицу - в глаза бил прямой солнечный свет, а у огромного танка копошились два покрытых потом тела. Машина постепенно приобретала всё более и более приличный вид. К вечеру Паша притащил в дом снятый FN M-240D и грохнул его на стол:
"Ну улице стемнело уже, нихуя не видно, а здесь работа довольно тонкая, так что подвиньтесь".
Лёша подвинулся и обрисовал программу подготовки на завтрашний день: "Нам с Пашей эта техника знакома, а вам юноша и девушка, нет. Так что завтра с утра закончим ремонт и посвятим весь день изучению материальной части. С механиком-водителем было ясно изначально, я буду командиром и наводчиком орудия одновременно, есть такая возможность. Ты Моххамад - заряжающим, завтра мы тебя будем дрючить до автоматизма, а ты, Айгуль? Может дома останешься?"
"Щас, блядь, я тоже пострелять хочу и потом из вас из всех я самая жизнеспособная - даже если поймаю пулю, минут через десять буду как огурец. Только бы не в голову..."
"Так я и знал, ну ладно, хули делать... Бронежилет мы тебе купили 4 класса защиты, оденешь вот эту каску, швейцарская, от осколков защитит, автоматная пуля, скорее всего срикошетит, ну а винтовочная сломает шею - риск есть всегда. Придётся нам с тобой ютиться на одном месте, завтра потренируемся. Вот видишь этот пулемёт, который Паша курочит? Под него у нас почти 1500 патронов, так что не жалей, коси всё, что движется. В общем, готовимся - завтра тяжёлый день, а послезавтра - очень тяжёлый".
С утра, как только рассвело, диверсанты в полном составе высыпали на улицу и Паша залез на место водителя. Машина завелась с пол-оборота, и семидесятитонный танк, шустро крутанувшись на месте, понесся по пустырю, давя все, что попадалось ему на пути, наконец, лихо развернувшись, он на полном ходу рванул назад и затормозил в нескольких метрах перед наблюдателями. Люк механика-водителя распахнулся и оттуда выглянула довольная рожа Паши: "Всё работает как часы, карета подана, погнали".
Произведя пару прицельных выстрелов с места и парочку на ходу, Лёша удовлетворённо крякнул и сказал даме: "Хорошо, что ты такая изящная, но всё равно слегка мешаешься. Так что порешим так: когда ситуация начнёт переходить в самую хуёвую стадию, садишься мне на плечи и валишь из пулемёта всё живое, я стреляю из пушки, Паша ведёт танк. Пробуем".
Айгуль села верхом на Лёшину шею, схватилась за ручки M-240D и начала поливать длинными очередями мусор, который разлетался в разные стороны, а потом перерезала пополам две самодельные фанерные мишени.
Лёша, ведущий наблюдение через штатный перископический прицел, одобрил: "В целом, неплохо, принцип везде один и тот-же, что с пистолетом, что с пулемётом, хорошо, что ты это поняла. В коробе 200 патронов, кончатся - обращайся к Моххамаду, всё ясно? Теперь с тобой, мой арабский друг. Не тормози, но и не суетись, видишь контейнеры? В каждом по четыре снаряда. Сказал фугасные, значит фугасные, сказал картечь - картечь, ну и так далее. Вот смотри, тут ещё ракеты Lahat есть, надеюсь, не пригодятся, но хуй его знает. Сейчас потренируешься. Забирай, Паша, он весь твой".
Днём, проверив работоспособность всех систем, команда начала собираться. Все молчали. Почистив оружие и забив разгрузки рожками и гранатами, Лёша перекрестился и полез в танк, Паша последовал его примеру:
"Ну а ты Моххамад, можешь тоже помолиться своему Аллаху, может чем и подсобит. Тебе Айгуль, мне посоветовать нечего - кому молиться, теперь вообще непонятно. Поедем через тот блокпост, нас там уже знают, но ты, наш арабский друг всё равно будь готов попиздеть о священном джихаде с бывшими компаньонами. Садись в пикап и дуй за нами, будем подъезжать к блок-посту, Nissan спрячем".
Стремительно темнело, Меркава мягко пылила по грунтовой дороге, за ней, как привязанный, шёл NP-300.
"За что я люблю танки" - философски рассуждал Паша: "Так это за длинную базу - плавно идёт по любым колдоёбинам, а комфорт дело хорошее..."
На подъезде, перед самым поворотом, диверсанты заныкали пикап за песчаным барханом с колючими кустами вокруг, а юноша залез внутрь.
Наконец показались ворота блокпоста, увитые поверху колючей проволокой. Маххамад подвинул чуть в сторону компаньона и вылез на броню через люк механика-водителя. На блокпосту как будто все вымерли, но при появлении Мохаммада вынырнули из-за бетонных плит, приоткрыли ворота, и самый смелый бабай вышел наружу.
Юноша поздоровался с моджахедом и сказал: "Где радость в твоём лице, брат? Этот танк теперь наш, на нём мы будем громить неверных, ты что, не видишь священное зелёное знамя пророка?"
"А мы уже думали, нам пришёл конец" - признался воин аллаха: "Такую дуру нам не подбить, здесь ничего серьёзнее РПГ-7 сроду не было".
"А вот это удачно" - подумал про себя Мохаммад: "Значит обратно пробиться будет малость попроще".
А вслух сказал: "Открывайте ворота братья! Аллаху Акбар! Своим передай по рации, что мы едем на позиции, чтобы не пальнули сдуру".
Осмелевшие джигиты выскочили наружу и, стреляя в воздух, заорали свою привычную мантру.
Меркава протиснулась в ворота и, петляя между плитами, отправилась дальше. Проезжая через позиции, диверсанты слышали приветственные крики. Чтобы не сбивать позитивный настрой моджахедов раньше времени, Лёша высунулся наполовину наружу и приветственно махал воинам аллаха рукой, как когда-то бровастый Генсек. То, что танк миновал передовые позиции и углубился в тыл, похоже, вызвало явное недоумение, и Лёша скомандовал: "Ускоряемся", нырнув обратно в люк. Танк пропылил дальше и резко развернулся, встав между нефтепроводом и передовыми позициями, находящимися теперь на изрядном удалении.
"Так пацан, фугасные заряжены? Как расстреляю первую кассету, не тормози, продолжай заряжать: фугасные, кассетные, картечь, только бронебойные не трогай, танков у бабаев тут нет".
"Так точно!"
Лёша поймал в прицел ДЗОТ у насосной станции и, включив автомат слежения, распорядился: "Гони". Меркава стремительно помчалась вперёд. В ДЗОТе похоже, всё поняли, и тубус "Фагота" начал разворачиваться в сторону приближающейся израильской "Колесницы". Но танковая пушка плюнула огнём и на месте ДЗОТа образовалась воронка, а в воздух взлетели изломанные тела и измочаленная труба ракетной установки. Меркава поймала в прицел теперь насосную станцию.
"Выстрел".
Пушка бабахнула, и станция превратилась в огромный костёр, взрыв был такой силы, что даже через открытый люк диверсанты почувствовали жар горящей нефти, к небу поднимались клубы жирного чёрного дыма, сквозь который прорывались гудящие вишнёвые языки пламени. Вскоре начал рваться нефтепровод, секция за секцией, но Лёша, отличник боевой и политической подготовки, засадил еще два снаряда в виднеющююся между деревьями дальше металлическую трубу. Вскоре все пространство слева от танка оказалось охвачено огнём.